Михаил Левицкий - Варяжские гнезда
– А мои видал? – спросил Водан.
– Видал, царь, – отвечал посадник. – Хорошие корабли. Постройкой не хуже бодрицких.
– Про финикиян ты слыхал? Мы строители почти все оттуда! – объявил Водан.
– Говаривали купцы наши, что далеко где-то за Теплым морем такой народ есть! – сказал Яромир. – Сюда их-то купцы к нам не ходят. Наши хозяева первое время корабли все покупали готовые, а теперь и свои строить стали. Легки на ходу и от ветра не валятся на бок. А море ведь наша кормилица. Кто морю хозяин, тот миру владыка.
– Велики замысли твои, посадник, и твоих сограждан! – заметил Водан. – И я хочу к морю идти и на морском прибережье основаться.
– Широко и просторно море, – отвечал Яромир. – Места у него найдется для нас всех. Будем соседями, враждовать не станем. Вместе чудских злых волшебников укрощать пойдем. В согласии сила.
– А у озерных городов согласия-то нет! – заметил Водан.
– Нет! – воскликнул Яромир. – Это наша беда. Враждуют города из зависти, а сельские роды из-за пустяшных участков болотной земли. Двое дерутся, третий непременно вмешается и обоих оберет.
– Да! – подтвердил Водан. – Жил я среди сарматов, тиверцев и угличей у Теплого моря. Потом шел я реками Днепром да Ловатью чрез страны северян, да полян, да кривичей. Везде та же речь славянская, тот же славный, храбрый народ, поклоняющийся великому Сварогу. Встречал я и купцов с дальнего Поморья – их и у тебя много гостит. Те же славяне, как и наши. Будь все эти народы в союзе, силу великую славяне имели бы. Одна рознь их обессиливает. Вот у меня люди разных народов в войске идут. Но они мне верят, как твои волховцы тебе, и мы везде побеждаем. Союз народов от моря до моря, между двумя великими морями, дал бы такую силу, которой бы и великий Рим убоялся.
– О Риме я слыхал от многих купцов и мореходов, – объявил посадник. – Но он, говорят они, очень далеко от нас. Нам бы только чудские народы от хищнических набегов отвадить, да сесть у их морей. И тогда могущественны будем, не ходя воевать на тот, неведомый и ненужный нам край света.
Водан и его спутники простились с посадником Яромиром и вернулись на корабли. В это время на плечо царя спустился ворон, летавший к берегам Дона. В перья хвоста его было ввязано, свернутое, на тонкой кожице писанное письмо Драгомира.
«Сын мой, – гласило оно, – мне было видение: являлся вещий Богучар. Жди его и ты. Он тебе многое откроет. Вступаешь ты в край, где много великих дел совершится. Будет и тебе много испытаний, из которых выйдешь победителем, но не померкнет звезда славы твоей, пока будешь помнить заветы наши и не возомнишь о себе больше, чем надлежит человеку, слуге Единого».
Во сне Водану, в светлом облаке явился Богучар и сказал ему: «Восстань и смотри!»
И увидел Водан город, раскинутый по обоим берегам реки, впадающей в озеро. Домов было множество, и деревянных, и каменных. Через реку был перекинут длинный, крепкой постройки мост. Река была наполнена кораблями. На пристанях грузили товары. На улицах было оживленное движение. В рядах кипела торговля. На крутом берегу реки возвышался городок, окруженный каменными стенами с зубчатыми башнями. Среди построек было много нигде невиданных Воданом. Крыши их железные были то в два ската, то шатром, и над ними поднимались купола, то полушатровые, то в виде шеломов или луковиц. Каждый купол был увенчан крестом таким же, как поставленный у старцев на горе над Днепром. Крыши и купола были то выкрашены в яркие зеленый и синий цвета, то высеребрены и вызолочены. Богучар сказал Водану: «Преклони колена перед домами этими и пади ниц перед увенчивающими их крестами. Это храмы Единого Всемогущего, это дома Его. А величайший из них, окруженный каменными крепостными стенами, именуется храмом Премудрости Господней. От него изойдет великое учение истины на обширную страну, в которой солнце ни в какой час ночи заходить не будет. Из города этого, имя которого будет Великий Господин, разойдется по отдаленным краям земли народ великий и могущественный, просвещенный светом истины. Помни старцев на горе у Днепра, помни и город, который видишь перед собою. И ты так же создашь державу сильную, хотя и на менее обширном пространстве, за то из этого государства произойдет множество других, и в них так же воссияет правда, возглашенная с креста. Имя твое останется памятно в народах. Но бойся проклятий и уподобления духам нечистым в памяти людской. Учи тому, чему веришь сам, и не распространяй лжеучений, над которыми сам в душе смеешься. Старайся быть истинно великим мужем не пытайся прослыть ложным богом».
Водан проснулся и вышел на палубу корабля. Солнце освещало маленький городок с его окопами и бревенчатым тыном, реку Волхов и окружающие леса. Взглянув на них, в мыслях Водана укоренилось безотвязное чувство какого-то необъяснимого убеждения, что город этот же самый, который он видел во сне. Может ли это быть пустой сон, под влиянием долгой беседы с Яромиром? А письмо Драгомира? Ведь Богучар являлся и ему! Да никогда в пустых снах вещий Богучар не являлся. Это сон пророческий! И вечно то же предупреждение: не создай лжеучения, не пытайся прослыть богом.
Он рассказал свой сон Фригг, ласкавшей сидящего у нее на руках первого их ребенка.
ЧАРОДЕЙ МИМИР
К кораблям Водана присоединились многочисленные корабли бодрицких купцов и несколько кораблей из Руссы и Славянска. Все пошли вместе вниз по Волхову. Ветер дул попутный, весенние ночи стояли светлые. Менее суток потребовалось, чтобы дойти до Острограда, стоявшего на реке, в некотором отдалении от Невоозера.
Остроград был почти такой же величины, как Русса. Он оправдывал свое название множеством башен с остроконечными высокими крышами, увенчанными еще острыми железными шестами. Окружали его двойная насыпь и двойной частокол. Башни были и у той, и у другой ограды. Вокруг города было несколько малых городищ, снабженных камнеметами и жильем для сторожевых ратников. Видно было, что здесь всегда находились в ожидании нападения и всегда готовились к отпору. Встретил гостей городовой воевода Лодейко, старый воин, весь седой и морщинистый. Он объявил, что он один в городе, а все степенные, посадник, тысячник, воеводы и старосты с большой ратью ушли на карелов, нанесших пригородным селам большой ущерб своими грабежами. Он просил проезжих витязей оказать славному городу Острограду вспомоществование и обещал щедрую награду при разделе добычи.
Водан объявил, что он двинет на них все свои силы, с уговором, что оставляет себе право занимать все земли, какие захочет, по карельскому берегу Невоозера.
Озеро поразило пришельцев своей огромностью. Это было целое море, в туманной дали сливавшееся с небом. Южный и восточный берега его, а так же южная половина западного не представляли ничего красивого. Это были бесконечные низменные равнины, лишь изредка пересекаемые невысокими холмиками, поросшими травой и лесом. Вдали синели дремучие сосновые и еловые леса мрачного вида. Северный берег, наоборот, состоял из высоких, крутых гор и утесов, отвесно спускающихся в воду. По вершинам рос густой лес. Утесы поражали разнообразием цветов, был белый и желтоватый известняк, серый и красный гранит, белый, как снег, и пестрый, с разноцветными жилами, мрамор. Берег этот был прорезан множеством заливов, окруженных жилищами. Это были такие же низкие, с высокими крышами хижины, какие видали у веси. От каждого жилья на большое расстояние разносился отвратительнейший запах гнилой рыбы, остатки которой валялись перед каждой дверью. При каждом дворе была рыбокоптильня, в виде высокой деревянной башни.
Мореходы шли отдельными отрядами, но всегда достаточно большими, чтобы завидевшие их издали карельские лодки обращались в бегство и спешили скрыться в заливах. Лодки эти были грубой и тяжелой постройки и не могли так хорошо ходить, как лодки финикийской, бодрицкой и русской постройки. Особенно неуклюжи были они на поворотах против ветра. Поэтому часто подвергались приступу нападающих, сражения кончались гибелью людей и потоплением судна.
Водан уже шел на соединение к главной силе остроградской, предводительствуемой посадником Кондежем. На самой северной оконечности озера, в глубоком заливе, усеянном множеством островов, укрепились в окопанном городке главные предводители и зачинщики нашествия на Остроградские села – вожди Импилякс и Мимир. Импилякс уже более тридцати лет был известен и на озерах, и за морем своими грабежами. Мимир, кроме того, слыл чародеем и прорицателем.
Забираться в глубину залива было невозможно. Острова состояли из высоких скал, проходы были узкие. Осада обещала протянуться долго. Голодом взять городок была плохая надежда. Урон же в осаждающих был большой. К несчастью, пришлось убедиться, что почти все раны от них были смертельны. К вечеру у раненого появлялся бред, все тело горело, затем человек коченел и умирал, не приходя в сознание. Явно было, что стреляли отравленными стрелами. Многим смельчакам, подходившим ближе к городку, особенно к угловой деревянной башне, попадали в тело маленькие стрелки с ярко-желтым оперением. Эти не производили такого вреда, как большие стрелы. Раны от них довольно скоро заживали и никогда глубоки не были. Но при виде каждого пораженного такой стрелой, воздух оглашался адским хохотом и громкими возгласами стреляющих, скрытых в башне. Очевидно было, что маленькие стрелки эти считались заколдованными, и только впоследствии пришлось осаждавшим понять их ужасную опасность и всю мерзость замысла своих противников. Этим, впрочем, способы борьбы со стороны карелов не ограничивались. В стане появлялись нередко девочки с грибами и ягодами, которые они меняли на разноцветные ленты и пестрые бусы. По их словам, они делали это под величайшей тайной от своих. Вскоре, однако, появились случаи отравления грибами, ядовитыми, примешанными к съедобным. Это было приписано ошибке маленьких разносчиц, и притом не имело важных последствий. И Водан, и Зур-Иргак, и дева-щитоносица Эйра, и многие другие умели лечить отравление грибами. Лесные ягоды оказались вымоченными в жидкости, которую никто не знал, и умерло несколько человек. Девочек допросили. Они сперва отказывались, но под плетьми сознались, что были присланы осаждающими, которые им приготовляли и укладывали и грибы, и ягоды. Маленькие отравительницы были все немедленно удавлены и обнаженные тела их развешаны по деревьям, в виде окопов осажденного городка. Новых малолетних злодеев более не присылали, но в стан в одну ночь, перед утром, набежало множество собак, перекусавших и воинов, и коней, и собак, имевшихся при стане. Все укушенные люди и животные погибли в страшных мучениях водобоязни. Такое единовременное появление целой псарни бешеных собак не могло быть объяснено случайностью. Разведчики напали в лесу на след того места, где находились эти животные, до появления достаточно развившихся признаков болезни. Это была старая пещера заброшенной каменоломни. К выходу ее была приделана дверь, которую можно было открывать, стоя над ней на горе, в безопасности от выскакивающих из пещеры животных. Некоторые даже были убеждены, что видели людей, выпускавших их из каменоломни, но они тогда приняли их за бесов. Так были они укутаны в меха для защиты от укушения, в случае нечаянной встречи с одним из опасных животных, разбежавшихся по лесу.
