Станислав Десятсков - Персонных дел мастер
Но сегодня король прибыл в особняк своего алхимика необычно мрачным и угрюмым. Утренняя ссора с княгиней Козель и этот злосчастный обед трех королей совсем доконали его. Не заезжая во дворец, в пропыленной карете, проделавшей немалый путь из Альтранштадта, король велел ехать прямо к Бётгеру.
— Деньги, деньги и еще раз деньги, Якоб! — раздраженно бурчал король своему усталому камергеру, когда они в вечерних сумерках подъезжали к особняку алхимика,— Всю жизнь я нуждаюсь в деньгах, Якоб. Ни один бюргер не нуждается в деньгах так, как их король. А будь у меня деньги, много денег, Якоб, я нанял бы самую большую армию в Европе и вышвырнул бы своего «братца» из Саксонии, дал бы пинка под зад самозванцу Лещинскому и освободил бы Польшу... Вот что бы я сделал, Якоб! Но кто даст деньги? Бётгер? Нет, решительно, если этот шельмец опять пьян и опыты его снова неудачны, я сгною его в подземельях Кенигштейна!
Королевский алхимик встретил своего повелителя беспечным смехом. Очередной опыт, конечно, не удался, но португальская мадера, приобретенная по счастливому случаю, оказалась превосходной, и славный подмастерье не находил никаких причин впадать в меланхолию. Для пущей конспирации от визитеров наш алхимик потягивал мадеру прямо из колбы, из коей и надлежало явиться мифическому золотому дождю, проливая при том влагу на старый халат, на котором химические опыты оставили свои обычные знаки. Однако, увидев, что на обычно сияющее чело Августа надвинулись темные тучи, Иоганн Фридрих ощутил, что в воздухе снова запахло сыростью подземелий Кенигштейна. Август же, привычно уловив царящий в лаборатории винный запах, грозно воскликнул:
— Так вот чем ты тут занимаешься, шельма! Попиваешь на мои деньги мадеру, и вместо золота у тебя в колбе вино!
Король решительно шагнул к столу, схватил колбу и запустил ее в алхимика, согнувшегося было в изящном поклоне. Но Бётгер успел отскочить в сторону. Колба ударилась о стенку, и живительная влага полилась по настенной карте созвездий Зодиака, вывешенной Бётгером для пущей учености.
— Осторожно, ваше величество, вы вступили в магический круг! — испуганно крикнул Бётгер, укрывшийся в углу за стоявшим там для большего устрашения посетителей учебным скелетом. Август вздрогнул и как бы по-новому оглядел лабораторию. Под низким тяжелым сводом, озаренное тусклым светом догорающих восковых свечей в медном подсвечнике и пробивающимися сквозь полусферические подвальные окна лунными бликами, убежище Бётгера напоминало одновременно монашескую келью и приют доктора магических наук, в коем частым гостем был сам Мефистофель. А вызывать гнев самого дьявола в нынешних печальных обстоятельствах, когда шведские черти стояли у стен Дрездена, королю Августу было явно несподручно. Потому он оставил мысль о разрушении препаратов алхимика и вышел из «магического круга», предусмотрительно очерченного веселым подмастерьем как раз перед бочонком превосходной марсалы, упрятанным под стол.
— Ладно, шельмец, выходи из своего убежища! — уже более благодушно сказал король, погружаясь в удобное кресло хозяина.— Докладывай нам о своих неудачах, а засим собирай вещички. Тебя снова ждет Кенигштейн!
— О, ваше величество! Помилуйте бедного Иоганна! — Бётгер выскользнул из-за скелета,— Золота в колбах и впрямь нет, мой король, но явилось нечто лучше золота!
— Уж не этот ли бочонок? — Король узрел-таки предательский бочонок,— Якоб! — загремел королевский бас,— Вели послать за гренадерами!
— О, ваше величество, подождите, только не Кенигштейн! — Бётгер театрально упал на колени перед Августом и протянул ему фаянсовую миску,— Вот она, эта смесь, над коей я бьюсь в последнее время!
— Что это? — Август недоверчиво помял пальцами вязкую смесь,— Глина! Оконная замазка, шельмец?!
— Сир! — Бётгер горделиво поднялся с колен,— Вы меня принимаете не за того человека, сир! Замазка? Ха! В руках у вас фарфор, государь!
Что! — в один голос воскликнули Август и подскочивший фон Витцум. Им, как и всем в тогдашней Европе, им,но ведомо, что секрет фарфора знают только китайцы и ни один европеец поплатился жизнью в Китае за попытку выведать тот секрет. Фарфоровая посуда, завезенная из Кития, была такой редкостью, что ценилась в Европе превыше золота, и вот теперь какой-то безвестный алхимик вручает этот секрет Саксонии! Было от чего закружиться голове. Фарфор! Это слово, как нежный перезвон фарфоровых чашечек, запело в ушах короля и его первого камергера.
А ты не врешь, шельмец? — вырвалось у Августа, но Бётгер даже ничего не ответил королю. И уже но одному этому Август понял: нет, не врет!
— Как же тебе это удалось? — спрашивал тем временем фон Витцум.
Бётгер пожал плечами и ответил не без гордости:
— Удалось, потому что, занимаясь алхимией, я стал настоящим химиком!
— Фарфор, Якоб, фарфор, Иоганн!— Август подхватил бочонок своей мощной дланью, выбил затычку, и марсала хлынула в колбы и реторты.
— За твой успех, Бётгер, за нашу удачу, Якоб! Да понимаешь ли ты, что такое фарфор, химик? Ведь это полото, чистое золото! Сама фортуна дала его мне. Мы построим мастерские, скажем, в Мейсене. А, Якоб? И золотой дождь хлынет вот в эти ладони!— Август внимательно посмотрел на свои руки.
— Но до производства еще далеко, ваше величество,— осмелился прервать королевские восторги Бётгер.— Потребны еще подтверждающие опыты!
— И делай, делай свои опыты, Бётгер. Денег для них не пожалею!
— Но где мы сейчас возьмем деньги, сир?— Фон Витцум жалобно всплеснул руками.
— А вот где, Якоб!—Король внезапно сорвал парик со своего камергера, — Я наложу налог на парики, черт подери! Царь Петр обложил налогом бороды, я же ввожу налог на парики. Если мои дворяне и бюргеры хотят украшать ими свои лысые головы — пусть щеголи платят в казну, фон Витцум!
— Какая прозорливость, сир, какая смелая мысль! — воскликнул камергер.— Но чтобы собрать сей налог, потребно время. И, кроме того, у добрых бюргеров должны быть полные кошельки. А пока шведы грабят Саксонию и кошельки пусты, я боюсь, все саксонцы будут скорее носить природные волосы, чем платить новый королевский налог!
—-Ив самом деле, Витцум, для налога потребно время, а деньги нужны немедля!
— И не только на опыты с фарфором, но и на празднества княгини Козель...— как бы дополнил мысль своего повелителя фон Витцум, вспомнивший, что княгиня готовит грандиозный прием для шведского короля и герцога Мальборо.
— Деньги, деньги, опять эти чертовы деньги!— Август выпил полную склянку марсалы и запустил ею в скелет. Раздался звон стекла, и показалось, что звякнули зубы скелета. Громко замяукал и метнулся к дверям черный кот Марциус.
Вдруг Бётгер зажег свечи в большом медном подсвечнике, и теплый желтый свет залил подземелье. Иоганн Фридрих снова превратился в доброго и веселого малого.
— Зачем горевать о деньгах, сир, если они рядом!— воскликнул он и постучал в небольшую потайную дверцу, ведущую в кладовую алхимика. Оттуда послышалось оглушительное чиханье, дверца распахнулась, и перед Августом и его камергером предстал князь Сонцев, голубой кафтан коего был весь осыпан каким-то белым порошком. «Апчхи!» — надрывно чихал Сонцев, надышавшийся пылью разных химических реактивов.
— Дайте ему вина, Якоб!— распорядился Август, полагавший, что добрая кружка марсалы помогает во всех случаях жизни.— А вы, милейший, объясните, как и зачем вы сюда попали.
Выпив марсалы и переведя дух, Сонцев отвесил учтивый поклон королю Августу и сообщил, что должен вручить ему послание от своего повелителя.
— В сем подземелье об этом не узнает ни одна шведская ищейка, государь! —С этими, словами Сонцев протянул королю письмо от царя Петра.
— Значит, свидание инкогнито? Здравая мысль, сударь!— сухо заметил Август, вскрывая царский конверт. Память о наглом поведении этого русского посланца тогда, во Львове, оказывается, прочно сохранилась у Августа.
Однако по мере чтения царского послания обида на Синцова забылась, поскольку выходило, что на сей раз он привез-таки желанную субсидию.
Итак, мой князь, в ваших карманах звонко бренчит талеры?— улыбаясь, спросил Август.
Гульдены, ваше величество, гульдены!— с такой же любезной улыбкой ответил Сонцев,— Вот царский чек на Амстердамский банк, сир.
Возьмите, Витцум!— небрежно бросил Август, вновь вспоминая о своем королевском достоинстве.— И мог что, отпустите завтра из секретных сумм пятьдесят тысяч княгине Козель на предстоящий праздник в Штольпене. А вам спасибо за смелость, князь, и до свидания. Думаю, в Саксонии вам нечего более делать! Благодарность царю Петру я передам через своего личного посланца!
«Боится королек, что шведы проведают о нашей встрече,— думал Сонцев, возвращаясь на свою потайную квартиру по залитым лунным светом мостовым Дрездена.— Но я пока сделал безделицу! Главное — как добиться встречи с новоявленным Александром Македонским и передать Карлу наши мирные пропозиции?»
