Рангея Рагхав - Гибель великого города
Мне казалось, что Нилуфар спускается ко мне, и в ее руке, как и в тот день, сверкает кинжал… Я хотела опередить ее… Но едва я подняла кинжал, как под землей раздался грохот. О высокочтимый! Почему гневалась земля? Неужели я совершила бы тяжкий грех?
Виллибхиттур опять засмеялся своим непонятным смехом. Блеснула молния, налетел жестокий ураган. Кинжал выпал из моей руки… Поэт поднял его. «Так кто же из нас трус? — злорадно спросил он. — Слышишь, как грохочет земля? Луну закрыли тучи. Великая река неистовствует. Сама природа восстала против этого преступления. Но ты не страшись, твори свое черное дело, иначе Манибандх задохнется от жажды! Он жаждет человеческой крови!»
Я не могла больше слушать его, высокочтимый! Я бросилась бежать. Но голод ослабил мои силы, и я едва могла идти. Опустился непроглядный мрак, ничего нельзя было разглядеть вокруг. Инд все пенился и ревел… Ураган сбил меня с ног. Мне казалось, природа в гневе поглотит меня, и я никогда не смогу вернуться в этот мир… Я звала вас, поминала имя великой Махамаи… От страха и усталости я потеряла сознание…
Когда я пришла в себя, рядом были вы. Мне снова страшно, о высокочтимый! Неужели я преступница?
— Не тревожься, красавица, — сказал Манибандх, — ты воистину невинное, кроткое создание. А что же с поэтом?
— Не знаю!
— Госпожа! Ты должна отдохнуть! — сказал Манибандх, поднимаясь с ложа.
Выйдя в соседнюю комнату, он крикнул:
— Рабыня!
Рабыня показалась в дверях.
— Что прикажет великий господин?
— Ты знаешь, где Нилуфар?
— Разве мне дано это знать, господин;?
— Рабыня! — взревел Манибандх. Ответ показался ему дерзким. Рабыня задрожала. — Пришли ко мне Апапа!
Рабыня стремглав выбежала из комнаты. Вскоре она вернулась вместе с Апапом. Манибандх уселся на ложе и нарочито небрежно спросил:
— Апап! Где Нилуфар?
— Если бы я это знал, высокочтимый!
Апап собрал все свои силы. Одно неверное слово — и не быть ему в живых… Но он не смеет сказать правду о Нилуфар! Господин сдерет с нее кожу, да и Хэке несдобровать…
— Ты забыл, что говоришь с господином? — спросил сердито Манибандх, рассматривая рубцы от ран на теле негра.
— Великий господин! Осмелюсь ли я соизмерить с вашим величием свое ничтожество?
Манибандх отвернулся.
— Ступай! Если что-нибудь услышишь о Нилуфар, немедленно извести меня!
Рабыня слышала весь разговор, но притворилась, что не поняла ничего. Как только Манибандх сделал ей знак удалиться, она опрометью кинулась вон. Ей не терпелось поделиться с кем-нибудь необыкновенной новостью, — ведь женщины искусны в распространении недобрых слухов.
Выбежав во двор, рабыня все рассказала слугам. Они были поражены. Уже два дня плели они сложную сеть предположений, стараясь догадаться, почему не показывается Нилуфар. Сейчас все догадки рассеялись, как мрак перед солнечными лучами. Обсуждению подвергали уже другое: куда исчезла госпожа?
Что будет дальше, Нилуфар? Вдруг купец узнает что ты здесь? — испуганно спросила Хэка.
Вместо ответа Нилуфар еще глубже зарылась в солому. Хэка помолчала и вдруг… стала напевать песенку. Дверь она нарочно оставила приоткрытой, чтобы не вызывать подозрений. Вошел Апап, мрачный и суровый. Он рассказал Хэке о своем разговоре с Манибандхом. Из предосторожности оба вышли во двор.
Болтливая рабыня без конца повторяла свой рассказ об исчезновении госпожи.
— Эй, кукушка! — окликнула ее Хэка. — Ты, видно, до тех пор не успокоишься, пока не известишь весь мир о приходе весны?
Но новость и в самом деле занимала людей. Те, кто был свободен от работы, уселись в кружок, чтобы обо всем рассудить по порядку. Апап и Хэка присоединились к ним.
— Хэка, ты была рабыней Нилуфар, — обратился к ней один из рабов. — Готов поклясться, ты знаешь, где она!
Его единственный глаз внимательно изучал лицо девушки. Однажды бывший хозяин этого раба, разгневавшись на него, воткнул ему в глаз веретено.
— Клянусь именем Озириса! — воскликнула Хэка. — Я ничего не знаю о госпоже. Во всем мире, наверное, не найдется такой глупой женщины, как она. Чего ей здесь недоставало?..
Все согласились с ее словами.
— Высокочтимый найдет себе другую красавицу, а вот ей плохо придется… — сказал какой-то раб. — Несчастная! Все бросила и убежала. Да за семью морями не сыщешь такого богатого человека, как наш господин!
И опять все согласились. Разве есть на свете человек богаче их господина!
Так они проговорили до самого вечера.
Хэка вернулась в каморку.
— Нилуфар! — сказала она. — Тебя всюду ищут. Не гневайся на меня, но лучше тебе на время куда-нибудь уйти…
Она говорила все это, боясь обидеть Нилуфар. Однако та спокойно и ласково смотрела на рабыню.
— А если я больше не вернусь? — тихонько сказала она.
— Хэка не хочет этому верить!
В сумерках из главных дворцовых ворот вышел невысокий, стройный и красивый юноша. Это была Нилуфар. Ее одежды были просты, как и в тот злополучный день, когда она попала к матросам. Очутившись в толпе среди незнакомых людей, она облегченно вздохнула. Теперь ее никто не найдет. Забыв обо всем, она шла мимо лавок и разглядывала разложенные купцами товары. Вдруг она увидела проезжающих мимо Манибандха и Вени, а за их колесницей — множество других. Впереди, расчищая дорогу, бежали рабы. Во дворце сейчас начнется пир. Будут пышные, сладострастные танцы, зазвучат песни. Едва ли опьяневший Манибандх и его гости станут искать Нилуфар…
Египтянка решила вернуться. По пути она встретила Хэку.
— Куда ты идешь? — удивилась рабыня.
— Во дворец!
— Во дворец? Разве ты не хочешь скрыться из города вместе со мной?
— А что будет делать Апап?
— Получит плетей, что же еще?
Обе засмеялись.
— Сегодня никто не будет искать меня. Я уйду завтра, — сказала Нилуфар.
— Я уйду с тобой.
— Нет, Хэка! Тебе нельзя. Зачем тебе и Апапу страдать из-за меня?
Помолчав, Хэка вдруг спросила серьезно:
— Ты послушаешься меня?
— Что ты хочешь?
— Видишь звездочета? Подойди к нему!
Звездочет сидел на земле и чертил в пыли замысловатые знаки. Всех, кто обращался к нему, он заставлял прикасаться к этим фигурам, чтобы по ним предсказать судьбу. Нилуфар протиснулась к гадателю и провела пальцем по одной из линий.
По рождению ты — женщина, — сразу же сказал звездочет, по делам и одежде — мужчина. Ты рабыня от рождения, но по поступкам — госпожа. Будущее твое теряется в глубокой тьме.
Египтянка растерянно смотрела на него.
— Уходи, живо уходи! — закричал звездочет. — У тебя нет даже медной монеты, чтобы дать мне! И никогда не будет!
Люди оттеснили Нилуфар от звездочета. Она была в отчаянии. «А что же Виллибхиттур?» — вдруг подумала она и опять пробралась к гадателю.
— А если… — начала она.
— Ты еще не ушел? — рассердился звездочет. — Видно, твои ноги прокляты богом. Убирайся! Или ты не в силах идти туда, куда хочется?
У Нилуфар закружилась голова. Звездочет уже беседовал с другими. Она выбралась из толпы и побрела во дворец.
У главного входа страж окликнул ее:
— Кто ты?
— Я слуга управителя Акшая! — без колебаний ответила Нилуфар.
Страж поднял копье, давая ей дорогу.
Войдя в каморку, Нилуфар увидела Хэку, которая осторожно растирала тело Апапа. Раны его еще не зарубцевались. Нилуфар стало стыдно, — зачем она сеет шипы на пути этих двух счастливых людей?
Навсегда бы уйти отсюда! Но куда? Она села, на солому.
— Апап! Смотри, пришел мои любовник! — пошутила Хэка, увидев Нилуфар.
Но негр не был расположен к шуткам.
— Нилуфар! Тебя всюду разыскивают! Только что один из рабов по приказу господина обшарил всю каморку. Я чуть не избил его: он не поверил нам с Хэкой. Хорошо, что тебя не было. Но что, если тебя снова станут искать?
— Не бойся, Апап! Я уйду!
В голосе Нилуфар звучала насмешка. Уколотое женским упреком, сердце раба смягчилось. Хэка растерянно смотрела на обоих.
— Госпожа! — вдруг засмеялся Апап.
— Что тебе? — сердито зашептала Нилуфар.
— Посмотрите, какую я вам устроил постель!
— Ну иди же! — подтолкнула Хэка госпожу.
Нилуфар совсем скрылась в соломе. Сняв тюрбан, она сделала из него подобие подушки и с наслаждением растянулась на этом рабском ложе. Как могла она сердиться на таких великодушных людей? Не потому ли, что она еще не в силах победить свою заносчивость? Неужели и сейчас она считает себя выше этих людей?
Разбудил Нилуфар громкий взрыв смеха. Она приподнялась и села. Смеялись мужчины. Нилуфар стала прислушиваться. До нее донеслось шарканье танцующих ног. Запах вина проникал даже в каморку.
— Апап! В горле пересохло, — сказала Хэка. — Ты не смог бы принести вина?
