Ирвинг Стоун - Первая леди, или Рейчел и Эндрю Джэксон
— Как говорит Молл, слава Богу. Некоторое время я думала, что ты отрешилась от всех удовольствий плоти.
Рейчэл посмотрела на себя и огорченно покачала головой:
— Такое впечатление, что у меня почти не осталось плоти.
— Молл нарастит мясо на твои кости. Меня беспокоит то, что ты ослабела духом.
— Он почти исчез, моя дорогая. Но думаю, что теперь со мной будет все в порядке. Я сделала большое открытие.
— Хорошо, оставлю тебя с твоим открытием. Подставь свое отощавшее личико под солнце.
— О, Джейн, я не стала уродливой?
— Нет, дорогая, ты не можешь стать уродливой. У тебя есть внутренний свет, он излучает тепло и блеск и будет хранить тебя красивой всю жизнь.
Молл помогла одеться, накинула на нее теплый шерстяной плащ и красное вязаное покрывало. Рейчэл уселась на веранде, подставила свое лицо лучам солнца, думая о том, что не шутила с Джейн, когда сказала сестре об открытии. Она полагала, что ее любовь к Эндрю была такой большой и полной, какая только может выпасть на долю женщины. Теперь же она осознала, что обманывала его и себя, придерживая, припрятывая любовь и привязанность, сохраняя их для детей.
Теперь будет иначе. Не будет надуманных ограничений, никаких тайников. Ее любовь станет еще сильнее. Она никогда не будет вновь одинокой или несчастной. Важно познать всю полноту припасенной любви и довериться ей. Она сможет спокойно взирать на бег времени, понять свою ответственность и выполнить свой долг. Она не только уцелеет, но и будет счастлива. Ее отец был прав: дни, дарованные каждому, ценны, и их немного.
Она не заботилась о своем внешнем виде с тех пор, как они переехали в Хантерз-Хилл. Ей приходилось работать в поле при сильном ветре, под дождем, под жгучим солнцем. По ночам ее будили соседи, и она выходила из дома и в снег, и в слякоть, высиживала до утра в тесных хижинах, возвращалась домой уже после восхода солнца и приступала, не отдохнув, к дневной работе. Эндрю говорил ей о ее красоте, о бархатистости глаз, мягкости кожи, богатстве длинных темных волос, гибкости фигуры. Не постарела ли она к тридцати годам? Не растеряла ли былую привлекательность?
В этот полдень она надела свой самый красивый зимний костюм, а поверх него — стеганый капот, и Джордж отвез ее в Нашвилл. Как на главной улице, так и вдоль реки появились новые дома. На городской площади она увидела методистскую церковь — первую настоящую церковь в Нашвилле. Снаружи здание суда выглядело точно так же, как в то время, когда она, ее мать и Сэмюэл посетили суд, чтобы послушать, как Эндрю и Джон ведут свои дела.
Рейчэл направилась в лавку Ларднера Кларка и купила там новые щетки для волос, крем для кожи, французский одеколон и нежно пахнущую пудру для лица. Затем с некоторым чувством стеснения она выбрала небольшую баночку румян, задаваясь вопросом, осмелится ли она когда-либо ими воспользоваться. Она вспомнила рассказ Эндрю о законе, принятом в Пенсильвании, согласно которому брак может быть аннулирован, если доказано, что во время ухаживаний жена «обманула и сбила с толку» своего будущего мужа с помощью косметики. Но в законе не было ничего такого, что запрещало бы замужней женщине удерживать мужа с помощью небольшой уловки!
Рейчэл приказала Джорджу отнести покупки в карету, а затем галопом возвратилась в Хантерз-Хилл. Она уселась перед зеркалом на туалетном столике и увидела в нем свое отражение. «Мои волосы надо расчесывать утром и вечером, — подумала она, — мыть жидким мылом, как это делает Джейн». Она разглядела морщинки, появившиеся около глаз. Но ее кожа была упругой, губы — пухлыми и ярко-красными. Ее лицо похудело, слегка выпирали скулы, подтянулся подбородок.
Рейчэл чувствовала себя помолодевшей, совсем девушкой, ожидающей возвращения возлюбленного.
/9/В ту зиму 1797 года, когда Эндрю был в отъезде, лишь немногие визитеры посещали Хантерз-Хилл. Для соседей, убедившихся, что она готова прийти на помощь независимо от характера болезни или беды, она стала Тетушкой Джэксон. Соседи брали у нее взаймы лошадь для вспашки, топор, семена для посева, мясо и другой провиант. В районе нескольких миль не осталось хижины, в которой бы она не ухаживала за больными, не утешала пострадавших, не помогала хоронить умерших. Ее часто видели на фоне полей и лесов на лошади верхом, когда она, узнав, что кто-то заболел в Кумберленде, развозила лекарства. Она ехала туда, куда ее звали, не спрашивая, о ком идет речь или в чем дело, не осуждая никого и не требуя возмещения.
Согласно письмам Эндрю, сенаторы мало что делали, помимо того что, сидя в своих больших красных креслах, наблюдали через свои подзорные трубы за войной между Англией и Францией. Он заказал себе красивый коричневый костюм с бархатным воротником и жилетом, подстриг волосы, снял номер в удобном постоялом дворе, где присутствовал на обеде, организованном бывшим сенатором Аароном Берром. Помимо ходатайства повысить оклад Джону Овертону, назначенному инспектором государственного дохода, а также усилий по продвижению Роберта Хейса на пост судебного исполнителя, его единственным важным занятием было убедить сенат, что конференция по договору с индейцами должна быть проведена в Теннесси.
К концу января, когда обе палаты и президент Адамс[10] согласились на договор с индейцами, признаки его возросшей активности начали умножаться. Он прислал домой размеры и план лавки, которую он хотел, чтобы она построила, и приобрел на шесть тысяч долларов товаров для будущего торгового центра. Ей пришлось выяснить, кто из ее молодых племянников готов принять участие в бизнесе. Сын ее сестры Катерины Джон Хатчингс, вежливый парень двадцати двух лет, с удовольствием ухватился за предложение.
В одну из мягких весенних ночей она сладко спала и вдруг, раскрыв глаза, увидела стоящего у постели Эндрю. Он выехал из Филадельфии 12 апреля и сопровождал приобретенный им товар до водопада на Огайо, проехав последние сто восемьдесят миль за три дня и три ночи. Он валился с ног от усталости.
— Дождь и мокрый снег преследовали меня целую неделю. Моя первая лошадь захромала, а вторая заболела и пала. Некоторые хижины, где я останавливался на ночь, были самыми бедными из виденных мною. В одной из них щели в бревенчатом полу были такими широкими, что, проснувшись, я обнаружил в постели змею.
— Поделом тебе. Оставайся дома, с женой.
В награду она получила его улыбку. Рейчэл надела халат и подошла к зеркалу, чтобы расчесать волосы. Посмотрев в зеркало повыше, она увидела, что Эндрю встал на колени сзади нее и рассматривает свое отображение.
— Ты отправила меня чистым, толстым, ухоженным, но посмотри, каким я вернулся к тебе. В свои тридцать лет я выгляжу вдвое старше. На скулы можно навесить по ружью, глаза так ушли в глазницы, словно готовы вывалиться наружу с другой стороны. Хорошо, что ты вышла замуж за меня не ради моей красоты.
Рейчэл повернулась, взяла в свои руки его обросшее щетиной лицо и ответила ласковым голосом:
— Ой, именно поэтому и вышла. И ты никогда не казался мне таким хорошим, как в этот самый момент.
Эндрю обнял ее и поцеловал.
— О, Эндрю, — прошептала она, прижимаясь к его щеке, — сохранить любовь среди жизненных невзгод…
— …Все равно что сохранить жизнь в ходе войны.
У Рейчэл сложилось впечатление, что Эндрю уехал из Филадельфии потому, что был объявлен перерыв в сессии сената. Но через несколько дней она узнала, что сессия сената продолжается. Она пришла к нему в кабинет в тот момент, когда он писал на имя губернатора Севьера прошение о своей отставке.
— Я просто должен был убежать оттуда. Когда станут известны результаты индейской конференции и люди узнают, какие земли возвращены Теннесси, они не станут обижаться на мою отставку. Именно для этого я ездил туда и вернулся, когда работа была завершена.
Он развернул небывалую активность. Новая лавка процветала. Получив наличными первые прибыли, он построил причал и плоскодонку, служившую паромом. Он работал с управляющим на полях от зари до полудня, купил хлопкоочистительную машину, которую приметил в Филадельфии, и ездил по округе, объясняя плантаторам, как эффективно работает эта машина, предлагая очищать их хлопок за определенный процент. Он не приобрел еще, как хотел, первую чистокровную лошадь, но каждый раз, когда посещал округ Самнер, добирался до ипподрома Хартсвилла и присутствовал на скачках. В Филадельфии Эндрю приобрел большую юридическую библиотеку и вновь стал выезжать в Нашвилл, чтобы вести несколько дел, которые просили взять его прежние клиенты.
— Я рада, что ты снова увлекся правом, Эндрю, — заметила она. — Я никогда не могла понять, почему ты хотел его бросить.
— Юрист никогда не расстается с правом.
Часы с ним стали еще более приятными для Рейчэл, чем когда-либо. Нужно, чтобы так было и дальше. Иногда, наблюдая, как Эндрю выполняет работу нескольких человек, она понимала, что он больше чем ее ребенок — целый выводок детей и что требуется вся ее сила и преданность, чтобы сохранять его счастье и работоспособность.
