Ирвинг Стоун - Первая леди, или Рейчел и Эндрю Джэксон
— Две леди сказали, что если случай именно такой, то они не хотят иметь ничего общего с вами, и что ни одна разведенная леди не может считаться порядочной, и они поражены тем, что миссис Фарисс предложила вам прийти. Миссис Фарисс сказала, что, по мнению ее мужа, мистер Джэксон станет однажды очень важным человеком в Теннесси, может быть, даже губернатором, и что на Востоке, откуда она приехала, считается важным для клуба иметь в своих рядах жен политиков, и что вся ваша мебель доставлена из Филадельфии, и ваш большой дом подходит для больших балов… Когда в четыре часа я уходила от миссис Фарисс, они все еще спорили и ссорились… О, миссис Джэксон, мэм, вы не можете пойти на эту встречу с леди, которые считают вас грешницей.
Она посмотрела на Рейчэл с мольбой в глазах. Рейчэл хотелось успокоить ее, но какой смысл объяснять этому ребенку, что она была уже замужем за мистером Джэксоном, когда путешествовала по Тропе Натчез вместе с Хью Макгари? Какой смысл объяснять, что она и мистер Джэксон были женаты два полных года, прежде чем узнали, что Льюис Робардс на самом деле не разводился с ней, и что она не могла явиться в суд Харродсбурга, чтобы защитить себя?
Из окна спальни Рейчэл увидела, что Джордж выводит коляску к подъезду. Он несколько часов протирал и полировал ее. Она подняла Сару со стула:
— Ступай домой, Сара. Сегодня шить не будем. Когда спустишься, скажи Джорджу, что мне карета не нужна.
Она взяла недошитую юбку, сложила ее и убрала в большой кедровый шкаф. Потом пошла в спальню и дернула за шнур, чтобы вызвать Молл. Быть может, горячий кофе согреет ее, снимет озноб.
/8/Всегда существовала вероятность того, что в любой момент Эндрю может изменить свое мнение и вернуться в конгресс. Однако единственное в политике, что интересовало его в то лето, были осложнения у его друга и спонсора сенатора Блаунта, которого изгнали из сената за то, что он плел с англичанами заговор с целью выдворить испанцев из Луизианы и Флориды. Эндрю отклонил просьбы друзей и политических сторонников Блаунта, прибывших из Ноксвилла с сообщением, что он единодушно избран в качестве кандидата, призванного завершить оставшийся срок пребывания сенатора Блаунта в должности.
Урожай был почти убран; семьдесят шесть бушелей кукурузы, собранных с акра, были самым высоким достижением в долине. Конъюнктура на рынке была благоприятной, и зерно удалось продать по высокой цене. Эндрю стал проявлять беспокойство. Она разгадала симптомы. Есть свое время возделывать поля, выращивать и снимать урожай; есть время для дома и очага, но приходит также время выйти в мир людей, бороться за то, во что веришь. Это было заложено в его характере с самого начала. Когда делегация Блаунта просила его пересмотреть вопрос о должности сенатора, она заметила, что он держит это предложение в своем кармане, то и дело вынимает документ, чтобы еще раз обдумать его характер и направленность.
— На деле, это не такая уж плохая идея, как показалось поначалу, — заметил он зондирующе. — Думаю, что сенат может мне больше понравиться, чем палата представителей. Я мог бы организовать новую конференцию по делам индейцев и вернуть земли, которые мы потеряли по договору Хольстона. Кроме того, если мы поедем в Филадельфию, в сенат, то сможем купить товары для нашей новой лавки…
Опасение, что ей придется оставаться одной в Хантерз-Хилл надолго, переросло почти в панику при мысли о встрече с филадельфийским обществом.
— …Нет, я не могу… я должна остаться здесь и управлять…
— Теперь, после такого хорошего сезона, Рейчэл, мы можем позволить себе нанять управляющего. Почему ты не хочешь поехать и посмотреть на мир? — В его голосе прозвучала нотка беспокойства. — Ты счастлива, когда к тебе приходят люди?
Она плакала молча: «Все приходящие сюда к нам — на нашей стороне, они приняли обязательства, они верят мне. Но когда я должна встречаться с незнакомыми, меня это пугает, я замыкаюсь в себе. Нет, Эндрю, я не поеду с тобой».
Эндрю отправился в сенат в пятницу под проливным дождем, сетуя, что это плохой день для начала путешествия, но, поскольку он должен быть в Филадельфии 13 ноября, он не мог дальше откладывать.
Дождь лил еще несколько дней, а когда прекратился, небо по-прежнему было свинцовым, а виды на будущее — гнетущими. Она думала, что неудача поджидает в самое неприятное время года. Может быть, неприятность в том, что она одна? Разумеется, она не забудет чудесные весенние и летние дни с Эндрю, когда они объезжали поля под ярким солнцем или же теплыми вечерами сидели на террасе, любуясь в свете полнолуния видами окрестности.
Нет, она не станет изменять прошлому. Но срок службы в сенате, вероятно, продлится до начала следующего лета, это означает, что Эндрю не будет семь-восемь месяцев. Ей хотелось бы уснуть и не пробуждаться до следующей весны подобно медведю гризли. Потом она вспомнила, что ее отец не одобрил бы такие мысли, ибо полковник Донельсон считал грехом тратить зря дни короткой жизни, дарованной Богом.
Через несколько дней ее посетила Джейн и прочитала Рейчэл отрывок из письма Эндрю Роберту Хейсу:
«Прошу тебя, постарайся развеселить миссис Джэксон и не давай ей тосковать. Я оставил ее заплаканной, и это повергло меня в горе, причинив мне больше боли, чем что-либо иное в жизни, но я верю, что она скоро преодолеет грустное настроение и снова воспрянет духом. Если я узнаю об этом, то буду доволен».
— Я не меланхолик, — протестовала Рейчэл. — Мне просто плохо.
После ухода Джейн она легла в постель, долго и глубоко спала. Проснувшись, Рейчэл почувствовала, что во рту сухо, губы пересохли, жар не мог быть теплом комнаты в такой промозглый осенний день.
— Вы здоровы, миз Рейчэл? — спросила взволнованно Молл. — Я принесу кофе.
Всегда, когда она оставалась одна, к ней возвращалось отчаяние, вызванное бездетностью. Женщины рожают детей и после тридцати лет, но эти дети, как правило, продолжение длинной цепочки. Ее цепочка, казалось, оборвалась не начавшись. Почему? Все ее сестры и жены ее братьев имели детей. Даже Льюис Робардс и его жена Ханна имели сына. Одна она не выносила ребенка, не познала его любви и дружбы.
Она опустила пологи кровати. Ее рассудок вернулся к первым дням жизни с Эндрю в поместье Донельсонов. Он тогда сказал:
— Самое величайшее, что может иметь человек, — это, по моему мнению, семья.
Как многого лишает она своего мужа, оставаясь бездетной! Прошлым летом он сказал ей:
— Дорогая, Бог знает, что дать и в чем отказать.
Но ведь она знает, что он вовсе не религиозен, не преклоняется перед помыслами Бога. Он сказал эту фразу, чтобы утешить ее. Лавки, которые он открывал, политика, которой, по его утверждению, он не интересуется, различные дела в Филадельфии, не являются ли они подменой, подлинного желания? Если бы в Хантерз-Хилл была дюжина малышей, то уезжал ли бы он отсюда? Это она виновата, что он не может обеспечить продолжение своего рода.
Существовала ли другая, более серьезная неудача? Стала ли она иной женщиной, чем та, в которую влюбился Эндрю? С того момента, когда она услышала известие о разводе Льюиса Робардса в Харродсбурге и узнала, что попала в безвыходную ловушку, ее веселый, теплый, открытый характер изменился, был подменен образом женщины, едущей в одиночку ночью на лошади через поля, чтобы посетить больного. Неотвратимая озабоченность побудила ее замкнуться в себе, приглушить огонь ее открытой, радостной непосредственности и искать глаза людей, чтобы понять, считают ли они ее виноватой или невинной. Полюбил бы ее Эндрю, если бы в момент их встречи она была такой?
Она похудела и побледнела, потеряла желание отличать серую мглу ночи от серой темноты дня. Лишь Джейн знала, что она больна, и помогала ей, подыскивая доводы, чтобы объяснить Донельсонам, почему Рейчэл не приходит на воскресные обеды. Рейчэл не помнила, как долго она пролежала в постели, мучая себя упреками, считая себя жертвой искаженных и злокозненных слухов, но всему приходит конец. Однажды утром она проснулась и увидела, что теплое ноябрьское солнце заливает светом ее спальню. Она пошарила у изголовья, желая найти шнур, и ее поразила худоба ее руки. Когда вбежала Молл, ей удалось изобразить на лице улыбку. Молл резко остановилась, всплеснула руками, прижала их к своей могучей груди и воскликнула:
— Слава Богу, миз Рейчэл ожила!
— Молл, я очень хочу есть… впервые с того момента, как узнала, что мистер Джэксон уезжает в сенат.
Джейн вошла в тот самый миг, когда она сидела в большом тазу и обливала себя теплой водой.
— Как говорит Молл, слава Богу. Некоторое время я думала, что ты отрешилась от всех удовольствий плоти.
Рейчэл посмотрела на себя и огорченно покачала головой:
