Эвелин Энтони - Виктория и Альберт
Серебро было таким, какое обычно использовалось в сервировке королевского стола. Он десятки раз видел на столе хрустальные приборы. Королева приказывала украшать стол цветами только потому, что они нравились Альберту. Мельбурн с улыбкой повернулся к королеве и старался развлекать ее. Он не смог запомнить, ни что он ей говорил, ни что она ему отвечала во время ужина. И ему было обидно, что ему не о чем будет вспоминать длинными одинокими вечерами, которые ждали его впереди. Он попытался представить себе королеву, перенесясь из настоящего в прошлое.
Мельбурн помнил, что Виктория смеялась и казалась очень оживленной. Несколько раз она повторяла его слова Альберту. Тот наклонился и улыбнулся ему немного скованно, как он обычно это делал. Мельбурн вдруг подумал, что Альберт – это восковая фигура. Он разозлился, и Альберт стал ему неприятен. Надменный, скованный и зажатый молодой осел. Он всегда так напряжен, что его учителей следует высечь за то, что они не смогли его научить вести себя, как подобает настоящему джентльмену… Господи, если бы он или его братья сидели за столом в такой позе, скучные и как будто аршин проглотили, то получили бы за это по заслугам. Как он околдовал королеву. Стоило ему что-то произнести, она сразу же поворачивалась к нему, сияя от восхищения и гордости, как будто он был дельфийским оракулом.
Самое интересное состояло в том, что Альберт был к нему весьма расположен. Он пытался успокоить Мельбурна из-за его отставки. Мельбурну пришлось призвать себе на помощь искусство вести разговор и все уловки того мира, который уже выходил из моды, чтобы доказать принцу и всем сидящим за столом, что его ничто не волнует и он ни о чем не сожалеет.
Если даже потом он не вспомнит, как ему это удалось, он знал, что смог достичь успеха. Никто из присутствующих не догадывался, что сердце у него разрывалось и что во время ужина его горе достигло наивысшей точки.
Заметь они его горе, непременно неправильно его истолкуют, презрительно решил Мельбурн. Они бы возомнили, что ему не хочется покидать свой пост, как будто эта призрачная власть что-то значила для него. Они никогда ему не поверят, что он устал от работы, устал до смерти! И так продолжалось уже долгое время. Мотив, который помогал ему вести своих скандальных коллег сквозь внутренние кризисы и отражать атаки политических оппонентов на слабость правительства, не имел ничего общего с пристрастием к высокому чину. Он желал оставаться премьер-министром только для того, чтобы находиться рядом с королевой.
И сейчас, когда настало время с ней расстаться, он ощущал, что часть его души умирает. В ту ночь умерла сохранившаяся в нем молодость. Это произошло именно в то время, когда он беседовал с Викторией. Угас его интерес к жизни, которая была такой пустой и никчемной, пока в нее не вошла Виктория. На этот раз возврата не будет. Она не станет бороться с Пилом и отстранять тори от власти, чтобы удержать рядом с собой лорда М.!
Подобная романтика осталась позади. У нее была замена – муж, и его место не зависело от капризов избирателей…
– Лорд М.! – Королева положила руку на его пальцы. Они стояли в Зеленой гостиной и о чем-то весело беседовали, когда она вдруг заговорила серьезным тоном. – Лорд М., я знаю, что вы желаете поговорить со мной, да и мне тоже нужно с вами побеседовать. Здесь не самое подходящее место. Давайте выйдем на террасу.
Огромные окна были распахнуты навстречу теплому чудесному вечеру. На небе сияли звезды. Некоторое время они молчали. Виктория продолжала держать Мельбурна за руку. Он слегка наклонил голову, потому что был гораздо выше ее. Огни Виндзора сверкали вдали, из комнаты до них доносился глухой шум разговоров.
– Вы оставляете меня, лорд М., – сказала Виктория. – Я хочу вам признаться, что мне очень тяжело.
– Благослови вас Боже, мадам. Благослови, Боже, за ваше сочувствие. Не волнуйтесь, не все так плохо, как кажется.
Виктория повернулась к нему. Свет из окна падал на ее лицо.
– Снова встает вопрос о сэре Роберте Пиле, а он мне так не нравится, – объяснила она. Мельбурн заметил, что королева нахмурилась. – Мне бы хотелось, чтобы это был кто-то другой. Если мне приходится с вами расставаться, то пусть вам на смену придет человек, похожий на вас. Тот, кому я могу доверять.
– Но я ему доверяю! – быстро заметил Мельбурн. Он должен ее покинуть. Тут ничего не поделаешь – он понял по ее манере говорить, что Виктория приняла этот факт. Но ей нельзя вновь не доверять Пилу. Зачем королеве лишние трудности.
С ней уже не будет Мельбурна, чтобы как-то смягчить ситуацию и отговорить ее предпринимать опрометчивые действия. Ей следует научиться работать с Пилом, если она не хочет напрасных волнений.
– Я полностью доверяю Пилу, – повторил Мельбурн. – Я не всегда бываю с ним согласен, но считаю его абсолютно честным человеком. Вы не должны забывать его слова о том, что ему лучше умереть, чем расстроить вас из-за положения ваших фрейлин. Мадам, вы же понимаете, что на его месте другой человек стал бы настаивать и все равно принял этот пост. Пил вел себя крайне благородно по отношению к вам.
– Альберт говорит то же самое. – Виктория раскрыла веер и посмотрела на него. – Как мне кажется, Пил был скорее мудрым, чем великодушным. Он понимал, что не сможет переубедить меня, и если я была готова к конституционному кризису, то он не был к нему готов. Я все равно стану с ним спорить, если он будет мне предлагать то, что мне не по нутру.
Мельбурн перевел дух и начал снова. Терпение, терпение! Он даже позабыл о своей отставке. Властная натура королевы совершенно не переменилась, и это могло вызвать серьезные неприятности.
– Пил никогда не пойдет на конфронтацию. Он придерживается золотой середины, – объяснил ей Мельбурн. – Мадам, я вас умоляю, не судите о нем по прежней встрече.
– На чем же я еще могу основываться? Дорогой лорд М., вы должны признать, что прошлая наша с ним встреча была не самой приятной! Он сразу попытался нарушить мои права!
– Он никогда больше не повторит подобную ошибку! – настаивал Мельбурн.
– А еще мне не нравятся его манеры. Он был настолько напряжен, что выглядел просто грубым.
– Дорогая мадам, он очень смущается – застенчив до чертиков. Я не раз видел, как он краснел, будто школьник. Я также знаю, что если он перестанет вас стесняться, то вы обнаружите у него такие качества, которые отсутствуют у меня. Ему только нужно немного помочь. Вот и все! И каким бы ни был его характер, все равно – хороший политик!
– Вы такой добрый, – заметила Виктория. – И все равно он мне не нравится. Мне никто после вас не будет нравиться. О дорогой лорд М.! Когда я так счастлива с принцем, и малышка такая милая, и все в порядке, нужно же было пройти отставке правительства, и теперь мне приходится расставаться с вами!
– Пройдет некоторое время, и вы вес позабудете, – заметил Мельбурн. Когда она отрицательно покачала головой, он улыбнулся.
Она была счастлива с мужем и ребенком и невольно поставила его отставку на последнее место. Он вспомнил свою прежнюю отставку, когда она рыдала и страстно восклицала, что не переживет этого. Сейчас, как она сказала, он стал «неудобством», из-за которого ей что-то придется изменить и начать контактировать с человеком, который ей не нравится.
Пока Мельбурн стоял и смотрел на королеву, он понял: через несколько месяцев она его забудет. Отвернувшись от нее, экс-министр посмотрел на огни Виндзора, которые, казалось, подмигивали ему. Такова горькая ирония жизни, и ему следовало принять ее и рассмеяться, как он всегда смеялся над несчастьями своей жизни, большими и малыми. Но он наклонил голову, зная, что цинизм – неподходящее утешение для стариков. Он никогда не был циником, если дело касалось его эмоций. Эта двадцатилетняя девушка коснулась сентиментальной струны его души, которая отказывалась звучать для остальных женщин. Впрочем, сейчас он думал больше о своем преемнике, чем о самом себе.
– Мадам, обещайте мне, что вы дадите шанс Пилу. Это весьма важно для страны. Если он станет держать в своих руках правительство, ему важно будет получить ваше одобрение. Я сам знаю, как это было важно для меня, и честно сказать, сейчас совсем не завидую Пилу.
– Я понимаю: положение сейчас очень сложное, – призналась Виктория. – Альберт и я часто обсуждаем политические проблемы нашей страны. Ах, лорд М., он такой знающий! Я не устаю поражаться. Он вчера потратил все утро, объясняя, почему следует отменить хлебные законы. Можно подумать, что он родился для того, чтобы разбираться в политике Англии.
Мельбурн еле удержался от замечания, что только тот, кто здесь не родился и не воспитывался, мог бы прочитать ей лекцию на эту тему.
– Мадам, по этому поводу существуют разные мнения. Избиратели желают, чтобы эти законы отменили, и поскольку я не проявил желания их отменять, они позволили тори прийти к власти в надежде, что те сделают это. Спаси боже, но я не представляю, как герцог Веллингтонский станет умиротворять народ!
