Давид Малкин - Жизнеописание малых королей
И оставил.
*
Новелла Тринадцатая
Не дразни Господа!
(Три великих грешника – иудейские короли Ахаз, Менаше и Амон)
Не нужны вы Мне, – сказал Господь.–
И дар не нужен Мне из руки вашей.
/"Пророки","Малахи", 1:11/
В этой новелле я предлагаю читателю конспект жизнеописаний трёх иудейских королей, которых Танах выделяет, как особых грешников. Если другие "неправедные короли" интриговали с чужеземными богами, то эта троица посмела внести перемены внутрь самого Храма!
Выделим четыре следующих "этажа" в Доме Давидовом:
Ахаз
Хизкияу
Менаше
Амон.
Теперь отделим праведного короля Хизкияу – о нём будет Четырнадцатая новелла, – и тогда у нас останутся три короля-грешника: Ахаз, его внук Менаше и правнук Амон.
Только пусть следящий за их жизнями читатель не забывает, что не одна только греховность натуры сближает этих троих, но и трагичность времени. Представьте: рядом погибает родственный народ – такой же, стоявший рядом на Синае и избранный Богом, такой же то верный Закону, то отступающий от него, такой же... Но Бог не заступился, и вот уже Израиль исчез, и приближается очередь Иудеи.
При Менаше и Амоне Иудея – последнее ещё живое государство в Кнаане. Страна в смятении, её пророки устали проклинать и отчаялись пробудить совесть современников, её короли не знают, как уцелеть, народ не доверяет никому, политику определяют заговоры при дворе и мятежи в армии. Все чего-то ждут, повторяют слухи…
Итак,
1. ПРИГЛАСИВШИЙ БИЧ БОЖИЙ /Ахаз – двенадцатый король Иудеи. 743-727г.г.до н.э./
Бедный мой читатель, я не волен менять имена героев летописей Танаха. Ты уже знаком с Ахавом-воином и с двумя Ахазиями: королём Израиля (после недолгого правления он выпал из окна и разбился) и с его иудейским тёзкой, убитым Еху. Постарайся не перепутать: сегодня речь пойдёт о короле Ахазе, успевшем за шестнадцать лет правления нагрешить так, что за грехи его расплачивалось несколько поколений иудеев.
Он был пронзительно красив – Ахаз, любимец иерусалимцев. Высокий, телом напоминавший большую рыбу; с худым загорелым лицом, обрамлённым длинными, вьющимися сияюще-чёрными волосами. Вельможи и дворцовые слуги, оказавшись в одной с ним комнате, переходили на шёпот и, забыв зачем пришли, любовались молодым королём. Он всегда улыбался, лениво и нагловато, и оказавшись перед его улыбкой, придворный, в десятый раз принесший на утверждение указ, отчаянно сознавал, что перед ним человек, неспособный принимать не то что государственные, но вообще какие-либо решения, правильные или неправильные.
И лишь один среди всех – великий пророк Ишаяу (Исайя в традиции Библии), непревзойдённый знаток людей, политики, армии и храмовых ритуалов, был нечувствителен к обаянию Ахаза, жёстко настаивал на принятии королём решения – немедленного, однозначного и обязательного для исполнения, ибо так хочет Господь. А никто, ни король, ни его вельможи, ни народ, ни священнослужители не смели возражать Иошияу и не только потому, что боялись его, как человека Божьего, великого пророка, но и оттого, что знали: завтра может понадобиться спасительный совет этого мудрейшего из современников.
Ахазу исполнилось двадцать лет, когда он, похоронив отца, короля Ётама, взошёл на трон Иудеи. Незадолго до этого Ахаз стал отцом.
В 3017 году от сотворения мира (743 г.до н.э.) правитель Эдома созвал на осенние праздники к себе в столицу Кир-Моав множество народу. На
утоптанной песчаной площади перед храмом бога Кемоша на скамье для почётных гостей восседали: цари Аммона и Моава, посланник египетского фараона, министр царя Дамаска. Но первый, на кого все обращали внимание, был молодой человек с прекрасным лицом, от которого не могли оторвать взгляда эдомские вельможи, вместе с семьями прибывшие на площадь. Этому человеку и его свите воздавались особые почести – ведь Ахаз, король Иудеи, являлся и властелином Эдома, царства степных пастухов и оседлых скотоводов, со времён Давида плативших Иудее ежегодную дань.
В ожидании начала праздника красавец-король забавлялся, то опуская на песок, то поднимая к себе на колени годовалого мальчика – своего сына Маасияу, который ещё только учился ходить. Ахаз давал ему палец, малыш делал несколько шагов, заваливался на песок, но, прежде чем начать реветь, опять оказывался на коленях у отца.
Рядом с иудейским королём восседали двое вельмож: Элькана – первый министр и Азрикам – правитель двора. Не хватало придворных пророков и не было Ишаяу, советника и духовника иудейского короля,– не то их забыли пригласить, не то они сами отказались прибыть на праздник чужого бога. Оба иудейских сановника тихо беседовали между собой, с улыбкой поглядывая на крошку-принца, прилагавшего большие усилия, чтобы освоить хождение по земле. Стоящие неподалёку эдомские вельможи тоже улыбались и вытягивали шеи в направлении беседующих гостей, но делали вид, что не подслушивают, а только любуются королём Ахазом и его сыном. На самом деле им было приказано определить, что за человек новый король Иудеи и каковы его намерения в отношении Эдома.
Слуги обнесли гостей свежими фруктами и смешанным с колодезной водой вином из нового урожая фиников. Правитель Эдома в белом халате вышел на середину площади и хлопнул в ладоши. Тотчас взревели глиняные трубы, такие длинные, что их держали на подставках, забили шаровидные барабаны и запели сидящие под пальмами юноши-воины.
Праздник начался.
Жрецы в плащах из овечьих шкур криками и прыжками через костёр благодарили бога Кемоша за добрый приплод верблюдов, коров, овец и коз, просили у него защиты от засухи и кровососущих мух из пустыни, молили о здоровье пастухов и их стад. После этого началось жертвоприношение у могил предков. Был разрублен и запечён на углях молодой верблюд, и его мясо подали эдомским жрецам, свите правителя и гостям.
Иудеи есть верблюда отказались, и на них не обиделись, зная о строгих законах их религии. После жертвоприношения были зажжены вереницы холмиков из сухого тростника, в которые эдомские жрецы подкладывали какие-то веточки, создавшие тёмно-красный резко пахнущий дым, заполнивший площадь перед храмом. Гости чихали, тёрли глаза, но запах был им приятен, и некоторые даже поднялись с места и приблизились к кострам.
Тут наступил главный момент праздника. Правитель, а следом за ним и придворные повели своих детей, родившихся в этом году, между рядами огней. Таким образом они представляли наследников духам, что плясали внутри пламени и на углях. На ходу люди всматривались, стараясь разглядеть лица духов: довольны ли они сегодняшними подношениями, высыпанными жрецами в костры? С этого момента духи становились уже не врагами, а покровителями детей, проведённых перед ними, и родители могли быть уверены в благополучной судьбе своих наследников.
Внезапно король Ахаз поднялся со скамьи, поставил сына на посыпанную белым песком дорожку между кострами и, взяв с обеих сторон за ручки, повёл малыша, повторяя всё, что делали эдомцы. Когда он вернулся на своё место, свита ещё сидела, вытаращив глаза. Прекрасное лицо Ахаза улыбалось, будто ничего не произошло, рядом такой же улыбкой сиял проведённый между кострами малыш. Никто тогда не смог выговорить упрёк королю за великий грех, совершённый им на глазах у всех.
Только на третий день, уже после возвращения в Иерусалим, услышал он от Ишаяу предсказание тяжёлой расплаты для Иудеи за неумный поступок её короля. Мальчик же, Маасияу, обречён теперь умереть в молодом возрасте, тогда как его брату Хизкияу, который лежал больной и на празднике в Кир-Моаве не был, Ишаяу предсказал счастливое правление.
Филистимский князь, присутствовавший на празднике, по возвращении в Ашдод приказал своей армии готовиться к походу на Иерусалим.
Посовещавшись со жрецом Читателем Лиц, правитель Эдома тоже заключил, что новый хозяин Иудеи слаб. Давно задуманное восстание против власти Иерусалима решено было не откладывать.
Шёл второй год королевства Ахаза. Над его домом собирались тучи, а он даже не чинил крышу.
Через двадцать лет Ахаз со стены, огораживающей иерусалимскую цитадель, увидел сокрушительный разгром своего войска армией израильского короля Пекаха. Перед началом сражения, как это было принято, состоялись поединки перед строем обеих армий. Израильский герой Зихри проткнул копьём нескольких иудейских командиров и среди них – Элькану и Азрикама, а потом и командующего армией принца Маасияу, высокого красавца, всем напоминавшего отца. Вдохновлённые этими победами израильтяне кинулись на противника, и иудейская армия была разгромлена. Победители и подошедшие с востока их союзники арамеи попытались штурмовать Иерусалим, но быстро выдохлись – не только из-за крепости городских стен, но ещё и потому, что солдатам, израильтянам и арамеям, не терпелось отвезти домой обильную добычу этого похода.
