Роберт Шеи - Левиафан
– Это не меняет дела, – сказал Джордж. – Джо прав. Это дурной вкус.
– Ребята, я считал вас завзятыми атеистами, – заметил Хагбард. – А атеисты знают, что мертвым наплевать, где их похоронят. Что случилось? Вы стали верующими?
– Чтобы стать верующим, трудно придумать что-то более подходящее, чем твое общество, – сказал Джо.
– Нацисты, которых как евреев хоронят евреи… Это самая забавная история, которую я когда-либо слышал, – высказался с водительского сиденья Гарри Койн.
– Иди трахни дохлого козла, Койн! – крикнул Джордж.
– С удовольствием, – согласился Койн. – Покажи мне его.
– Ты неисправим, Хагбард, – заявил Джо. – Ты действительно неисправим. И окружил себя людьми, которые не способны тебе помочь.
– Мне не нужна помощь, – сказал Хагбард. – У меня у самого энергии полно, в этом никто со мной не сравнится. Разве что Мэвис.
– Хагбард, – спросил Джордж, – ночью я и вправду это видел или нет? Мэвис действительно богиня? А Стелла, мисс Мао и Мэвис – одна и та же женщина? Или у меня все-таки были галлюцинации?
– Сейчас начнутся парадоксы, – тяжело вздохнул Джо. – Он будет говорить целый час, а когда закончит, мы еще больше запутаемся.
Хагбард, сидевший на огромном откидном сиденье, резко повернулся вперед и теперь смотрел на дорогу через плечо Гарри Койна.
– Я с радостью расскажу тебе об этом позже, Джордж. Рассказал бы и сейчас, если бы не этот тон Малика. Возможно, он больше не собирается в меня стрелять, но зуб на меня еще держит. – Даже не сомневайся, – подтвердил Джо.
– Ты по-прежнему собираешься жениться на Мэвис?
– Что? – Хагбард резко развернулся и уставился на Джорджа с видом крайнего изумления.
– Ты сказал, что мисс Портинари обвенчает вас с Мэвис на борту «Лейфа Эриксона». Разве нет?
– Да, – сказал Хагбард. – Сегодня вечером мисс Портинари нас поженит. Прости, но я познакомился с ней раньше.
– Значит, Мэвис – не Эрида? – настаивал Джордж. – А просто одна из жриц Эриды?
Хагбард отмахнулся от его вопроса.
– Позже, Джордж. Она все объяснит тебе сама.
– Она объясняет лучше, чем Хагбард, – цинично прокомментировал Джо.
– Ладно, – сказал Хагбард. – Вернемся к Гитлеру и компании. Вы должны понять: они будут знать о том, что их тела хоронят на еврейском кладбище. В них по-прежнему теплится сознание, хотя они не похожи на тех, кого мы обычно называем живыми. Энергия присущего им сознания осталась нетронутой, хотя их тела безжизненны. Они приехали на ингольштадтский фестиваль в надежде, что их молодые лидеры подарят им бессмертие. И они действительно обрели бессмертие, но не очень-то приятное. Энергия их сознания захвачена Злом. Их личности все еще продолжают существовать, но стали беспомощными частицами Пожирателя Душ, самого отвратительного существа во Вселенной – единственной твари, способной превращать дух в падаль. Йог Сотот востребовал свое.
– Йог Сотот! – воскликнул Джо. – Я кое-что о нем знаю. Невидимое существо, которое было пленником пятиугольного строения в Атлантиде. Первые иллюминаты взорвали эту конструкцию и выпустили его на свободу.
– Как сказать, – сказал Хагбард, – ты, видно, смотрел учебный фильм Эридианского Фронта Освобождения об Атлантиде и Мрачноликом Груаде? Понимаешь, этот фильм не во всем точен. К примеру, там идет речь о том, что Йог Сотот убивает людей тысячами. В действительности же сам он может убивать лишь при очень специфических условиях. А большую часть времени убийства для него должны совершать другие. Так и возникли человеческие жертвоприношения. Ради того, чтобы атланты убивали для него людей, он манипулировал ими, подстраивая разные события, пока не появился Груад Серолицый, первый моральный садомазохист, с его представлениями о добре и зле. Груад утверждал, что человек страдает потому, что порочен, мелок и беспомощен. Еще он заявлял, что во Вселенной есть могущественные силы, по сравнению с которыми мы пигмеи, и эти силы нужно ублажать. Груад научил человечество смотреть на невежество, страсть, боль и смерть как на пороки – и сражаться с ними.
– Вообще-то… невежество – порок, – согласился Джо.
– Но не в том случае, когда его можно признать и принять, – сказал Хагбард. – Чтобы есть, ты должен быть голоден. Чтобы учиться, ты должен сначала быть невежественным. Это значит, что невежество – один из аспектов познания. Точно так же как боль – один из аспектов здоровья. Страсть – один из аспектов ума. Смерть – один из аспектов жизни. После того как Груаду удалось внушить своим последователям в Атлантиде, что эти аспекты порочны, ему не составило труда научить их совершать человеческие жертвоприношения, преследовать инакомыслящих и воевать. Эти идеи и стремление проповедовать их внушил Груаду именно Йог Сотот, а сам Груад об этом не догадывался.
– Итак, Йог Сотот – это змей в Эдемском саду, – произнес Джо.
– Можно сказать и так, – согласился Хагбард. – Но ты ведь понимаешь, что миф об Эдеме придумали и распространили иллюминаты.
– А кто же тогда придумал миф о Груаде из Атлантиды? – язвительно поинтересовался Джо.
– А вот это не миф, а чистая правда, – торжественно возвестил Хагбард.
– Это самая большая ахинея, которую я когда-либо слышал, – заявил Джо. – Ты заявляешь, что таких понятий, как добро и зло, не существует, что они были выдуманы и внушены людям намеренно, чтобы психологически их уничтожить. Но для обоснования такого заявления тебе все равно придется постулировать, что человек до появления Груада исповедовал добро, а с появлением Груада склонился ко злу. И еще тебе придется сделать из Йога Сотота точную копию Сатаны. Придумав свою претенциозную научно-фантастическую историю, ты ни на йоту не усовершенствовал иудео-христианский миф.
Хагбард разразился смехом и хлопнул Джо по колену. – Прекрасно! – Затем он поднял руку ладонью вперед и сделал характерный жест пальцами. – Что я показываю? – спросил Хагбард.
– Похоже на «знак мира», только пальцы сложены вместе, – ответил Джордж в замешательстве.
– Вот что бывает с невежественными баптистами, – засмеялся Джо. – Как сын Истинной Церкви, я скажу тебе, Джордж, что это жест католического благословения.
– Неужели? – удивился Хагбард. – Взгляни-ка на тень, которую моя рука отбрасывает на книгу. – Он поднес к ладони книгу, и они увидели голову рогатого Дьявола. – Солнце, источник света и энергии, символ спасения; моя рука в священном молитвенном жесте. Сложи оба этих символа вместе – и получишь Сатану.
– И что это, черт побери, значит? – требовательно спросил Джо. – Зло – лишь тень, мнимое явление? Вся эта обычная мистическая ахинея? Расскажи это тем, кто пережил Освенцим.
– Ну а если, – парировал Хагбард, – я скажу тебе, что добро – лишь тень и мнимое явление? Несколько современных философов заработали себе репутацию крепких реалистов, весьма правдоподобно аргументируя подобную точку зрения. Но это ведь лишь зеркальное отражение того, что ты называешь обычной мистической ахинеей!
– Что же, в таком случае, реально? – упорствовал Джо. – Мария, королева мая, или Кали, мать убийц, или Эрида, синтез их обеих?
– Реален лишь бред, – ответил Хагбард. – Все образы, с которыми ты сталкиваешься на пути, нереальны. Если ты продолжаешь двигаться вперед, минуя их, то в конце концов начинаешь это понимать.
– Солипсизм. Школярский солипсизм, – сказал Джо.
– Нет. – Хагбард усмехнулся. – Солипсист считает реальностью бредящего.
– Хагбард, – позвал Гарри Койн, – там какие-то люди на дороге машут флажками.
Хагбард повернулся и посмотрел вперед.
– Тормози. Это парни с «Лейфа Эриксона». Остановись, где они показывают, Гарри.
Хагбард дотянулся до серебряной вазы, вмонтированной около заднего сиденья, и вынул один бутон из букета свежих роз, поставленного им туда утром. Он аккуратно воткнул бутон себе в петлицу. Огромный золотистый «бугатти» плавно притормозил, и четверо мужчин вышли из машины. Гарри похлопал длинной худой рукой по огромному переднему крылу автомобиля.
– Спасибо, Хагбард, что дал мне порулить такой классной тачкой, – сказал он. – Это самое лучшее, что кто-либо делал для меня в этой жизни.
– Ошибаешься. Теперь ты будешь хотеть собственный «бугатти». Или, что еще хуже, станешь напрашиваться ко мне в шоферы.
– Не буду. Но могу заключить с тобой сделку. Ты отдашь мне эту машину, а когда тебе захочется куда-нибудь в ней отправиться, я тебя отвезу.
Хагбард расхохотался и хлопнул Койна по плечу.
– Если все время будешь таким же умным, то и впрямь когда-нибудь заимеешь такую тачку.
Автомобили, следовавшие за «бугатти» длинной вереницей, тоже останавливались у обочины. От дороги к озеру был отлогий спуск, покрытый аккуратно подстриженной, как на газоне, травой. В озере неподалеку от берега покачивался на мелких волнах круглый золотой спасательный буй, испускавший облачка красноватого дыма.
