Роберт Шеи - Левиафан
– Ты хочешь сказать, что, занимая какой-то высокий пост в А.:А.:, ты проник в ряды лжеиллюминатов и стал одним из Пяти, чтобы уничтожить их изнутри, не прибегая к насилию? И это не сработало?
– Эта работа была столь же успешной, как любая другая деятельность на таком уровне, – мрачно заметил Хагбард. – Основная масса человечества пока по-прежнему жива. И звери в дикой природе пока по-прежнему живы. – Он вздохнул. – Наверное, мне придется начать с самого начала. Мы никогда не стремились к власти. Наша задача заключалась в том, чтобы рассредоточить власть и сделать людей свободными. В действительности это означает следующее: мы хотели помочь им понять, что они свободны. Все свободны. Раб свободен. Самое страшное оружие – не чума из Лас-Вегаса и не новая ядерная супербомба. Самое страшное оружие существовало всегда. Им владеют все: каждый мужчина, каждая женщина, каждый ребенок. Это оружие – способность сказать нет и взять на себя ответственность за последствия. «Страх – это поражение». «Страх смерти – начало рабства». «У тебя нет иного права, кроме права творить свою волю». Гусь в любой момент может разбить бутылку. Чтобы это доказать, Сократ принял цикуту, а Иисус отправился на крест. О том же свидетельствует вся история, рассказывают все мифы, и этому же посвящена вся поэзия. Это у всех на виду, это – всеобщее достояние. Хагбард снова вздохнул.
– Наш основоположник и вождь, человек, известный из мифологии как Прометей и змий из Эдемского сада…
– О Господи, – воскликнул Джо, подавшись всем телом вперед. – У меня такое чувство, что ты снова начинаешь меня разыгрывать. Не хочешь же ты сказать, что в основе мифа о Прометее и Книги Бытия лежат подлинные факты…
– Наш вождь, известный как Люцифер и Сатана, – продолжал между тем Хагбард, – а «Люцифер» означает носитель света…
– Знаешь, – перебил его Джо, – я не верю ни единому твоему слову.
– Наш вождь, известный как Прометей, носитель огня, или Люцифер, носитель света, или Кецалькоатль, утренняя звезда, или змий из сада Сета, плохого брата Осириса, или Шайтан-искуситель, – короче говоря, наш вождь раскаялся. – Хагбард вскинул бровь. – Достаточно ли ты заинтригован, чтобы попридержать свой скептицизм, пока я не закончу мысль?
– Раскаялся? – Джо снова сел прямо.
– Ну да. А почему бы нет? – На губах Хагбарда вновь заиграла былая коварная усмешка, которая за последнюю неделю стала большой редкостью. – Если Атлант может расправить плечи, а Телемах – чихнуть, почему Сатана не может раскаяться?
– Продолжай, – сказал Джо. – Это очередной из твоих розыгрышей, но я попался и буду слушать. Хотя я заранее знаю ответ, и он состоит в том, что ответа нет вообще. Ты просто аллегория на саму Вселенную, и любое объяснение твоих побуждений и действий неполно. По прошествии времени всякий раз будет появляться новое, более современное объяснение. Таков мой ответ.
Хагбард расхохотался.
– Очаровательно, – сказал он. – Я должен запомнить, что в следующий раз мне следует попытаться понять самого себя. Разумеется, это справедливо для любого человека. Мы все – аллегории на Вселенную. Мы – разные ее лица, с нашей помощью Вселенная пытается понять, что же она такое на самом деле… Но наш основатель и лидер, как я уже сказал, раскаялся. Это тайна, которая никогда не раскрывалась. Статического равновесия во Вселенной нет нигде, и в первую очередь это касается мозгов обладающих сознанием существ. Основное заблуждение всех плохих писателей, – а общеизвестно, что богословы – плохие писатели, – заключается в том, что они создают избитые статичные характеры, которые никогда не меняются. Наш основатель дал людям свет разума и, увидев, как плохо мы его использовали, раскаялся. Все было гораздо сложнее, я даю тебе лишь общую канву. По крайней мере, как я ее понимал еще неделю назад. Тут важно подчеркнуть, что он никогда не стремился ни к власти, ни к разрушению. Это миф…
– Созданный оппозицией, – перебил его Джо. – Верно? Я читал это у Марка Твена, в его оправдании Сатаны.
– Твен был умен, – сказал Хагбард, делая очередной глоток бренди, – но не настолько. Нет, миф не был придуман оппозицией. Его создал сам наш основатель.
– Жаль, что Уайльд не может ожить, – с восхищением произнес Джо. – Он так собой гордился, нагромождая парадокс на парадокс до тех пор, пока не выстраивал из противоречий прекрасное трех-, четырех– или пятиэтажное здание. Ему следовало бы полюбоваться небоскребами, которые возводишь ты.
– Ты никогда меня не разочаровывал, – заметил Хагбард. – Если тебя когда-нибудь повесят, ты до последней минуты будешь спорить о том, реальна ли веревка. Вот почему много лет назад я выбрал именно тебя и запрограммировал на роль, которую ты сыграешь сегодня вечером. Только у бывшего католика и бывшего студента, изучавшего инженерное дело, и притом выходца из мусульманской семьи, ум изощрен в достаточной степени. Ладно, вернемся к либретто, как говаривал один мой старый друг. Ошибка Вейсгаупта, Гитлера, Сталина и Зауре – в том, что они поверили пропаганде, поверили тому, что рассказывал о самом себе наш основатель. Они верили в то, что находятся с ним в контакте, хотя на самом деле контактировали лишь с отвратительной частью собственного подсознания. Не было никакого злого духа, который вводил бы их в искушение. Они сами сходили с правильного пути. А мы все время следовали за ними по пятам и старались удерживать их от шагов, которые могли бы вызвать слишком большие бедствия. Наконец в начале шестидесятых годов – после того как провал в Далласе доказал мне, что ситуация вышла из-под контроля, – я вошел в непосредственный контакт с Пятью. Поскольку я знал истинные секреты магии, а они – только искажения, мне с легкостью удалось убедить их, что я – эмиссар тех существ, которых они называли Тайными Вождями, Великими Древними и Светоносными. Но они оказались более безумными, чем мне казалось, и отреагировали вовсе не так, как я рассчитывал. Решив, что мы входим в эпоху Гора, бога-ребенка, и что молодежи нужно дать возможность встать у руля, они отреклись от власти и назначили своими преемниками меня и четырех Зауре. Те представляли молодежь, а меня включили в Пятерку как человека, который знает, что делать. Но возникла проблема: я ни в чем не мог убедить Зауре. Эти свиноголовые детки не верили ни единому моему слову. Они заявили, что, поскольку мне больше тридцати, я не заслуживаю доверия. Я же говорил тебе, что истина всегда была на виду; любой человек, имеющий глаза и мозги, мог правильно истолковать все, что происходило с начала шестидесятых. Великие и ужасные Иллюминаты прошлого попали под контроль горстки невежественных и злобных ребят. Вот оно – Увенчанное и Побеждающее Дитя.
– А ты считаешь, что управлять должны старые и мудрые? – спросил Джо. – Как-то не вяжется с твоим характером. Это наверняка очередной розыгрыш.
– Я вообще не считаю, что кто-то должен управлять, – ответил Хагбард. – Я занимаюсь тем – и, кстати, тем же всегда пытался заниматься Высший Орден А.:А.:, – что общаюсь с людьми, несмотря на их предубеждения и страхи. И отнюдь не для того, чтобы ими управлять. То, что мы пытаемся им передать – высший секрет, философский камень, эликсир бессмертия, – это просто власть слова «нет». Мы – люди, которые сказали «Non serviam»39, и мы стремимся научить других говорить так же. Духовно Дрейк был одним из нас, но он никогда этого не понимал. Если мы не в состоянии обрести бессмертие, в наших силах по крайней мере попытаться это сделать. Если мы не можем спасти нашу планету, то можем покинуть ее и отправиться к звездам.
– И что же происходит сейчас? – спросил Джо.
– Очередной сюрприз, – ответил Хагбард. – Сейчас, в финале кислотного сеанса, когда мы оба измотаны, я не могу рассказать тебе все. Мы вернемся в отель и ляжем спать, а после завтрака наступит время очередных откровений. Как для тебя, так и для Джорджа.
Уже позже, когда «бугатти», за рулем которого сидел Гарри Койн, а пассажирами были Хагбард, Джордж и Джо, величественно огибал южную сторону озера Тотенкопф, Джо спросил:
– Неужели Гитлера действительно безымянно похоронят на еврейском кладбище? – Похоже, что да, – усмехнулся Хагбард. – Его израильские документы подделаны безупречно. Люди Гауптманна снимут его с унитаза и аккуратно уложат на ингольштадском еврейском кладбище спать вечным сном.
– При мысли об этом меня будет тошнить всю оставшуюся жизнь, – горько сказал Джо. – Это самый мерзкий в истории пример осквернения кладбищ.
– Отчего же, здесь есть и положительный момент. Взгляни на это с точки зрения этих нацистских вождей. Представь себе, каково им будет лежать на еврейском кладбище, да еще и отпетыми раввином.
– Это не меняет дела, – сказал Джордж. – Джо прав. Это дурной вкус.
