Галина Петреченко - Рюрик
— Триста человек убито, восемьдесят ранено… Три селения выжжено германцами, — ответил Олаф, виновато пряча глаза от князя.
Рюрик побледнел, сжал кулаки.
— Они забыли, как бежали, бросив оружие, раненых и лошадей, от границ нашей земли. Они вновь хотят испытать отвагу наших воинов! Что будем делать, мой вождь?
— Драться! — запальчиво ответил Олаф и насмешливо посмотрел на князя. Ты что ж, женившись на моей сестре, утратил вкус к битвам?
Рюрик вспыхнул, как от пощечины.
— Ты потерял своего первого друга. Мне же не счесть дорогих потерь! жестко произнес он. — И если вече вольно будет послать нас еще на одну битву с германцами, то будем драться!
Князь резко повернулся и, тяжело шагая, направился к младшей княгине, которая, сидя в седле, терпеливо ожидала конца их разговора.
— Прими мои сожаления, — прошептала Эфанда. Князь ткнулся лицом в складки ее платья.
— Триста человек убито! И это при первой же встрече! Как Олег смог допустить… — Он больше не смог произнести ни слова.
— Не горюй, мой князь! — раздался за его спиной низкий женский голос. Рюрик поднял голову: рядом с ними стояла Руцина, придерживая развевающийся на ветру простой серый плащ. — Отпусти меня к викингам.
— Зачем? — удивился Рюрик. Эфанда схватила его за руку и изо всей силы сжала ее.
— Я скажу тебе об этом… в своей одрине, — ответила Руцина, стараясь не смотреть на их сплетенные пальцы. В голосе ее чувствовались одновременно и вызов и неуверенность.
Слуги, до того молча, неодобрительно наблюдавшие за князем, стали расходиться по своим клетям.
Князь внимательно, как-то устало посмотрел на свою первую жену и пожал плечами.
— Я не вижу добра в этом.
— Я сумею помочь тебе. — Она побледнела и тяжело дышала.
Рюрик еще раз пожал плечами.
— Ну хорошо… Я подумаю. — Он повернулся лицом к первой жене и уже решительнее и добрее добавил: — Я приду к тебе, Руц, и мы все обсудим.
Руцина сдержанно поклонилась мужу, выпрямилась, высоко подняла голову и не торопясь пошла к дому.
Эфанда первый раз ощутила себя в роли третьей, младшей, жены. Что бы ни предпринял муж, что бы он ни сказал, но, если это касалось старших жен, младшая должна была терпеливо и покорно подчиниться его решению. Но в их отношениях с Рюриком дело было даже не в этом. Она глубоко верила своему мужу. А теперь… Что это было?.. Измена?.. Могла ли быть измена?.. Эфанда оцепенела на миг… Могло быть все! Этому учил ее отец. Но могло ли такое случиться именно с ней и с ее Рюриком?.. Она зажмурила глаза, вскрикнула и на миг потеряла сознание.
Рюрик испуганно подхватил ее и бережно снял с коня.
— Что с тобой? — прошептал он. Эфанда приникла к его груди и, всхлипнув, тихо попросила:
— Не ходи к ней в одрину…
Рюрик заглянул в потемневшие глаза младшей жены, перевел взгляд на окна одрины старшей жены и молча погладил Эфанду по голове.
* * *Была уже поздняя ночь, когда Рюрик открыл тяжелую дверь одрины своей старшей жены. Руцина, накрытая меховым одеялом, спала. На маленьком столике в серебряном подсвечнике горела толстая свеча. Это был знак того, что она ждала своего повелителя и была уверена, что Рюрик придет.
Рюрик с любопытством огляделся. Здесь было все так, как и прежде. Впрочем, нет: исчез семисвечник, а вместо него на подоконнике и туалетном столике стояли обычные шандалы. Рядом с подсвечником на маленьком столике Рюрик увидел огромную толстую книгу в деревянном переплете. «„Библия“, — прочитал он. — Значит, это правда, что Руцина в последнее время зачастила к Абраму и тот доверил ей великую книгу иудеев? Ну что ж!.. Пусть постигает священные истины», — решил для себя князь.
Возле одра на полу был постлан разноцветный ковер. Князь вгляделся в его орнамент и задумался: «Не дар ли это миссионеров, которые давно не показывались мне на глаза?»
И Рюрик вдруг почувствовал, что его это не возмутило. Неужели ему совсем безразличным стало все, что касается его первой жены? Он потянул за край мехового одеяла, и Руцина мгновенно встрепенулась:
— А-а, наконец-то! Ложись рядом, разговор будет теплее, — поеживаясь от холода, предложила Руцина — на ней была всего лишь льняная с короткими рукавами рубаха.
И Рюрик, не раздумывая, лег рядом.
Руцина бережно поправила подушку под головой мужа и поцеловала его в щеку.
— Удобно? — жарко прошептала она, ожидая ответной ласки.
Рюрик молча кивнул головой. Каждое ее движение было знакомо, каждый взгляд ее, каждое прикосновение должны были пробудить в нем желание.
— Руц, — устало проговворил он. — Ты же знаешь меня: в день гибели своих дружинников я… — И он махнул рукой. Руцина подавила вздох и отодвинулась от мужа.
— Вот что, князь мой, пошли меня к викингам, — глухо потребовала она.
— Но ведь им нужны большие дары, — тихо возразил он. — А где я их возьму!
— Я заберу все свои золотые фибулы, колты, янтарные ожерелья, меха…
— И они тут же пошлют нам на помощь свое войско! — с горечью перебил ее Рюрик. — Знаю я их! Им бы пограбить, набить карманы, а у нас грабить нечего. — Он поднялся, прикрыл меховым одеялом Руц и, не глядя на нее, хмуро проговорил: — Не торопись делать добро, ибо оно может обернуться во зло. Все должно вызреть!
Руцина резко сбросила с себя одеяло и, не прикрывая своей наготы, выкрикнула:
— Ты никогда, князь, не будешь иметь успеха! Рюрик вздрогнул.
— Сколько пророчеств в последнее время, — с горечью произнес он и покачал головой.
— О каких пророчествах ты говоришь?! — еще больше разозлилась Руц.
— Я сегодня во время охоты подстрелил… хворого сокола.
Руцина ахнула.
— Не может быть! — с ужасом прошептала она, зная, о чем говорит это грозное предзнаменование. — Хворый сокол и… летал?! — Руцина похолодела. Она мгновенно поняла, какая участь ждет ее и других жен, если предзнаменование сбудется.
— Летал! — горько подтвердил Рюрик. — И как красиво летал!
— Рюрик! — порывисто вскрикнула Руцина, вскочила с постели и бросилась к мужу. — Как я хочу тебе помочь! Отпусти меня к викингам! Я нынче же отплыву к ним и приведу войско!
— Пылкая моя Руц! — грустно перебил се князь. — Ты опоздала! — Он прижал к груди ее рыжеволосую голову, поцеловал ее и повторил: — Безнадежно опоздала! И сама это знаешь…
— Нет! — застонала Руц и обвила его руками за шею. — Нет, нет! — Она рыдала и не хотела поверить в то страшное предзнаменование, в которое не верить было уже нельзя, — Ты не оставишь нас, — причитала она, — ты не убьешь нас… — плакала Руцина.
В это время кто-то позвал: «Князь!» — и в одрину старшей жены Рюрика громко постучали.
— Нет! — закричала Руцина. — Я не отпущу тебя!
— Успокойся! — Рюрик с трудом оторвал от себя первую жену и подошел к двери.
— Что случилось? — спросил он, открывая дверь.
— Жито горит! — едва выговорил дворовый слуга дрожащими губами.
— Где?! — закричал Рюрик.
— За грабовой рощей, — вытирая мокрый лоб, ответил слуга.
Руцина ахнула.
— Буди дружину да пошли кого-нибудь за верховным жрецом, — приказал князь слуге и обернулся к Руцине: — Ну вот и третье испытание послал мне твой Христос, — хмуро сказал он.
— Господи! — простонала Руцина. — Неужели ты не понимаешь, что это испытание… всем нам.
— Одевайся! — закричал на нее Рюрик. — Ты остаешься главной в доме. Да смотри не вздумай обидеть Эфанду.
Он повернулся и быстро вышел из одрины со словами: «Торопятся германцы… Ох как торопятся!»
Руцина взвилась от последнего приказания мужа, но ответить ему ничего не успела — его уже рядом не было.
«Неужели это все же Христос послал нам испытание?» — думала Руцина, и душа ее сопротивлялась необходимости принять неизбежность жестокого испытания, посылаемого Всевышним Отцом, в которого она уверовала. Она смотрела в черный дверной проем и ждала чуда. Внезапно в проеме блеснул свет, и кто-то сказал сонным голосом:
— Руцина, что случилось? Все куда-то бегут, кричат…
Это Хетта, держа в руке факел, куталась в теплый длинный убрус и пристально вглядывалась в Руц. Старшая жена подняла руки и устало попросила:
— Убери факел, Хетта! Он делает тебя страшной. Хетта нашла на правой стене дружко и вставила в него факел.
— Закрой дверь, — попросила вторую жену Руцина и, когда та выполнила ее просьбу, устало добавила: — Надо бы и Эфанду поднять.
— Она уже идет сюда… Хетта не успела договорить, как скрипнула тяжелая дверь и в одрину вошла Эфанда. Она тревожно оглядела двух старших жен и тихо спросила:
— Что будем делать, Руцина?
Руцина растерянно подняла голову на младшую и любимую жену своего повелителя и так же тихо ответила:
— Не знаю, Эф.
