Николай Энгельгардт - Павел I. Окровавленный трон
— Клянусь вам, графиня, — пылко ответил кавалер, — клянусь, что вы совершенно ошибаетесь! Я всегда рад был посещать милое семейство, в котором обычно появлялась княжна. Я тоже люблю вальс. Я готов был проводить с ней приятные часы невинных забав. Я, наконец, танцевал с ней вальс охотно. Однако на это имелся особливый приказ императора.
— Приказ императора танцевать с княжной вальс? — удивилась Замойская. — Может ли быть такой приказ издан?
— Приказ словесный. Императору было угодно высказаться, что он желает, чтобы княжна всегда танцевала вальс именно со мной. Вы знаете, графиня, слепую преданность русских их государям. Слово самодержца — закон для подданного.
— Боже мой, так вы танцевали с княжной единственно только из верноподданнической преданности? Бедная княжна! Но я не верю. Черные очи и черные кудри волшебно действуют на мужское воображение.
Замойская была так сильно напудрена, что цвет ее волос было трудно определить.
— Спор о преимуществах блондинок и брюнеток — старый спор, который каждый решает по своему темпераменту, — с видом искушенного в науке страсти нежной петиметра, важно сказал мальчик. — Но, если бы вы все, знали, то никогда не настаивали на ваших подозрениях… Откуда, однако, вы все знаете?
— Сестра Марианна обыкновенно читает мне все письма царевны Селаниры! — подавая кисть винограда Рибопьеру, шепнула ему Замойская.
— О, если так, то как же вы можете, графиня, подозревать, что я… — что мои отношения к Анне Петровне… Ну, что я ею растрепан! Ужели вы это прочли в письмах той особы, перед которой благоговею, образ которой есть мое священнейшее достояние! — касаясь кружевного жабо, скрывающего медальон Селаниры, сказал пылкий мальчик.
Замойская не отвечала на его вопрос с жестоким коварством.
— Приказ всегда танцевать вальс! — качая головкой, говорила она. — Да это прямо сцена из Данте, где тени преступно влюбленных парочек несутся в кружении вечного вихря! Если вы поступали, в точности исполняя повеление вашего монарха, то почему же он вас выслал из пределов своей империи? Очевидно, тут что-то не так, если такой могущественный автократ принужден был отдалить вас, юношу шестнадцати лет.
— Семнадцати, графиня, — пискнул кавалер.
— Пусть так, но все же юношу, очень… юного юношу! Если государь положил между собой и вами тысячи верст расстояния, явно, что вы покусились на что-то особенно ему дорогое и что мог похитить именно такой юный юноша!
— Я вам скажу все, графиня, — измученным голосом сказал мальчик. — Государь выслал меня за то, что я в самом деле нарушил его повеление. Я танцевал, держа Лопухину за талию. А этот способ танцевать государь почитает нескромным. Вот за что я выслан, если только можно назвать ссылкой доставленную мне государем возможность быть в Вене, столице вкуса и обитания прелестнейших женщин.
— Так вот истинная вина! Вот страшное деяние ваше! Ах, вы в самом деле государственный преступник! И, очевидно, император выслал вас к нам, в Вену, чтобы вы здесь усовершенствовались в хороших манерах. Но… ведь и об этой вашей тайне мы здесь осведомлены и все из тех же писем! — сверкнув лукавыми глазами, шепнула мальчику полька.
Лицо юного кавалера приняло трагическое выражение. И он не мог сказать ни единого слова..
— Да, в письмах было подробно сказано, как вы держали княжну обеими руками за талию, а она бросила ручки вам на плечи, и как вы до того засмотрелись друг другу в глаза, что даже не заметили наблюдавшего из-за ширмы императора! Мы все знаем здесь, мы все знаем, — шептала безжалостная полька. — Мы знаем, например, что вы прибыли сюда не один, а вместе с вашим «другом» Дитрихом…
Холодный пот выступил у кавалера при этих словах красавицы. Ему даже показалось, что из сада в балконную дверь заглянула и улыбнулась изрытая оспой щучья морда ротмистра, и понесло знакомой вонью отвратительного кнастера… Саша молчал, и глаза его наполнились слезами. Взглянув на него украдкой, Замойская сжалилась и поспешила шепнуть ему:
— Успокойтесь, милый граф! Царевна Селанира не осуждает вас за увлечение вальсом с московской красавицей. Тем более, что благодаря ему она получила преданного посла. Завтра же вы будете приняты сестрой Марианной! А теперь придайте более беспечное выражение вашему лицу. О, как юна еще ваша дипломатия! Но потому-то вас и выбрали курьером для исполнения важного поручения.
— Если меня выбрали для исполнения важного, как вы, графиня, говорите, поручения, — сказал, оправляясь и боязливо оглядываясь на окружающих, не заметили ли они его волнения, кавалер посольства и камергер двора его величества императора всероссийского, — то из сего следует обратное тому заключение, которое вы изволили дать Значит юность лет моих не препятствует доверию к моей дипломатии, которая, надо думать, старее моих лет.
— Милый граф, вы ошибаетесь, — сказала безжалостная красавица. — Вам потому и вверили важнейшее поручение, что никому и в голову не могло придти нечто подобное доверить такому младенцу. Оставайтесь же как можно дольше таким чистым и нежным младенцем, и вам еще долго будут вверять важнейшие тайны. Помните, что сказано о младенцах в писании? Таковых есть царствие небесное И Замойская так сладко заглянула в глаза мальчику, что у него захватило дыхание, невыразимо блаженное, до боли, до страдания, — чувство, смешанное с непостижимой грустью, наполнило все его существо и ему опять захотелось плакать, но уже от восторга!
Увы, далекий, царственный образ, предмет его платонического обожания, померк перед живой красавицей, сидевшей так близко к нему, оправдывая собственное его поэтическое сравнение, что в соседстве яркого солнца отдаленная звезда меркнет. Юноша безумно влюбился в Замойскую и с этого вечера стал ее рабом и пажом.
VIII. Русская шваль и саксонский батард
В начале обеда принцу подали большой куверт с гербом. Вскрыв его, принц объявил:
— Наш милый шевалье де Сакс извиняется, что никак не может прибыть к обеду, он будет позднее Но, чтобы заслужить прощение невольной манкировки, шевалье шлет нам новое свое стихотворение плод музы изящной. Я прочту его за десертом.
Единодушные рукоплескания были ответом. За десертом де Линь в самом деле прочел французское стихотворение шевалье такого содержания.
Je reposois sur un lit de fougére,
Morphêe avoit ferme mes yeux,
Je croyois être avec Glycére,
Et le Plaisir m'ouvroit les cieux
Minerve m'offrit la sagesse;
Vénus les grâces, la beauté;
Hébé la fralcheur, la jeunesse;
Mars ses lauriers et sa fierté.
Bacchus dit: Воis, Apollon: Chante
Et prends ce luth s'il t'a charmé.
Tiens, dit Plutus, si l'or te tente.
Amour me dit: Aime!.. Et j'aimai[9]
— Превосходно! Прелестно! — восклицали все.
— Какая непринужденность! — сказал граф Поццо ди Борго.
— Тут есть закутанность тонкой мысли, — заметил виконт Талейран де Перигор.
— И заметьте, какая естественность… — присовокупил граф Флао де Биллиардери.
— Скажу только, что, избирая несомненно лучший дар небес, шевалье слишком скромен. И прочие дары его не миновали. Хотя бы лютня — Аполлонов дар — звучит под его пальцами очень мило! Его буримэ, его вирлэ, его триолеты…
— И надписи, — вставил Талейран.
— Да, и надписи — все это с таким вкусом сделано! Что касается даров Марса, то кто не знает храбрости шевалье!
Встали из-за стола и перешли в концерт-залу и библиотеку.
Де Линь подошел к Рибопьеру и, отведя в сторону, сказал ему:
— Шевалье де Сакс сейчас будет. В Вене его все любят. Он имеет здесь обширнейшее знакомство. Это самый приятный в обществе человек. Но он ненавидит русских. Вы знаете его историю, граф?
— Знаю, принц, — отвечал Рибопьер.
— Эта история скоро будет иметь развязку. Но я хотел вас предупредить, прежде чем шевалье де Сакс явится. Узнав, что вы русский, он приложит все усилия, чтобы к вам придраться и вызвать. Будьте же осторожны. Шевалье де Сакс, быть может, первая шпага Вены.
— Принц, я благодарю вас за предупреждение, несомненно вызванное расположением ко мне, — с достоинством отвечал кавалер русского посольства, — но я надеюсь не подать повода к столкновению, а если шевалье так же искусно умеет «придираться» к честным людям, которых в первый раз в жизни видит, как и писать стихи, то мое правило, принц: ни на что не навязываться и ни от чего не отказываться!
— Прекрасное правило, граф, — крепко пожав ему руку, сказал принц де Линь и, обняв за плечи, повел к дамам, севшим в библиотеке у огромного открытого в сад веницианского окна.
История шевалье де Сакса была такова.
Незаконный сын герцога Максимилиана Саксонского, блестящий красавец, известный храбрец, он прибыл в Россию во время фавора Платона Зубова, желая служить в русских войсках.
