Штандарт - Лернет-Холения Александр
— Где комендант? — спросили мы.
Они сказали, что не знают. Однако один из них слышал, будто в Конаке расположилось командование отряда хорватских войск для поддержания порядка в городе, пока он не будет передан французам.
Вот и всё. В печи дымилась сгоревшая бумага. Мы снова вышли на улицу. Добравшись до Конака, мы обнаружили, что охраны перед воротами нет. От их отряда не осталось и следа. Может быть, они были где-то в другом месте. Вместо них мы увидели раненых, которых выносили из грузовиков, стоявших во дворе.
Реза была здесь.
Она стояла к нам спиной, и я не сразу узнал ее. На ней была короткая меховая шубка, время от времени она грела руки в карманах. Заслышав шаги, она обернулась. Свет ацетиленовых фар падал на нее сзади, и я не мог разглядеть ее лица в сумерках. Зато отлично были видны ее волосы, сиявшие золотом. Я увидел, как она потянулась ко мне, и услышал ее голос:
— Наконец-то! Я так ждала тебя. Ты наконец пришел?
Я подошел к ней и взял за руки.
— Боже мой, — сказал я, только теперь осознав, что это она, — почему ты все еще здесь?!
— Потому что, — ответила она, — я ждала тебя. Ты сказал, что придешь. Но не пришел тогда. Зато теперь ты пришел. Наконец-то ты здесь!
Сказав это, она обхватила меня за шею, склонила голову и спрятала лицо у меня на плече.
— Как ты могла остаться? — воскликнул я. — Эрцгерцогиня все еще здесь? Но это невозможно! Как она могла тебя бросить?!
На несколько мгновений ее охватила дрожь, как будто она начала тихо рыдать, затем снова подняла лицо и, наклонив голову, взглянула на меня. Глаза ее были полны слез.
— Говори же, — попросил я.
Мои спутники подошли и смотрели на нас.
— Я же говорила тебе, — ответила она, — что не уеду. Я попросила эрцгерцогиню оставить меня здесь, сказав, что буду заботиться о раненых. Многих из них разместили во дворце. Но на самом деле я просто ждала, когда ты придешь. И вот, наконец, ты пришел!
С этими словами она взяла мое лицо в ладони и посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. Я коснулся ее ладоней и не знал, что ответить. Все, что она успела рассказать, совершенно сбило меня с толку. Ведь я совсем не думал о ней, по крайней мере, я не предполагал, что она все еще в городе. Меня также беспокоило то, что она совсем не обращала внимания на остальных.
— Извините, — сказал я, желая разрядить ситуацию, — но могу я представить вас, господа? Ты уже знаешь графа Боттенлаубена, а это господин фон Аншютц…
Она взглянула на них и протянула им руку. Пока Боттенлаубен говорил с ней, Антон толкнул меня сзади.
— В чем дело? — спросил я, оборачиваясь.
— Простите меня, господин прапорщик, — пробормотал он, стараясь оставаться незамеченным, — это та самая дама, ради которой господин прапорщик… ночью…
— Молчать! — оборвал я его. — Что ты о себе возомнил!
— Она очень красивая! — бормотал он, осторожно наклоняясь ко мне. — Действительно, очень, очень красивая! Мне жаль, что я был против…
У меня не было возможности сделать ему выговор. Внезапно всё перекрыли раскаты от взрывов и выстрелов. И почти сразу за воротами Конака я увидел группу всадников, мундиры которых мне показались чужими, несмотря на сгустившиеся сумерки. Они быстро приближались.
Два английских кавалерийских полка опередили приближающийся англо-французский фронт и взяли город в клещи.
10
Мы все еще стояли во дворе, пытаясь понять, что произошло, но внезапно вторая группа всадников ворвалась в ворота Конака. У нас хватило духу отступить за грузовики и затем на одну из лестниц. Оттуда, из-за стеклянной двери, мы смотрели на прибывающих кавалеристов. Они остановились возле грузовиков. Их было восемнадцать или двадцать человек, в шлемах и плащах, лошади у них были великолепные. У каждого были карабин и две ленты с патронами через плечо. Они недолго поговорили с солдатами у машин; из лазаретов на первом этаже к ним выбежали несколько докторов. Затем часть отряда спешилась и направилась ко дворцу.
Мы сразу же покинули свой наблюдательный пункт и бегом поднялись вверх по лестнице. Реза на мгновение заколебалась, вероятно, подумав встретиться с англичанами, поговорить с ними и выиграть время, чтобы помочь нашему отступлению. Однако Антон схватил ее за руку и увлек по лестнице вслед за нами.
— Поторопитесь! — говорил он ей. — Не ждите неприятностей!
Оказавшись наверху, мы свернули в зал и подбежали к окнам. Улицы вокруг Конака кишели английскими кавалеристами, которые метались туда-сюда и стреляли в разные стороны. Наши дезертиры и горожане прятались в закоулках. При этом я не заметил, чтобы кого-нибудь ранили. Беспорядочная стрельба производила скорее страх и замешательство.
В любом случае, если мы еще не были в плену, то оказались в ловушке. Вражеские солдаты уже вбегали в соседние помещения. Вряд ли они знали о том, что мы где-то рядом. Смысл атаки англичан, похоже, был в том, чтобы занять как можно больше позиций. Нам нужно было немедленно уходить, но мы не знали куда. И тут Реза открыла потайную дверь, скрытую обоями. Мы эту дверь вряд ли заметили бы. Реза позвала нас за собой. За дверью открывался узкий коридор, из которого можно было попасть в некоторые комнаты, залы и в систему отопления Конака. Здесь было совсем темно, окон не было, и мы сразу же наткнулись на груду дров или угля. Тем временем англичане пронеслись по комнатам мимо нас, зажигая повсюду свет. Потом вдруг наступила тишина, стрельба на улице тоже прекратилась. Было слышно, как во двор въезжают все новые всадники. Мы зажгли спички и огляделись, затем осторожно приоткрыли дверь с обоями и снова выглянули в комнату. Она была пуста, все двери открыты. Но вскоре вновь послышались шаги нескольких человек.
На этот раз они не бежали, а шли; несколько солдат и офицер — руки он засунул в карманы шинели, а его подбородный ремешок цеплялся не за подбородок, а за нижнюю губу. Он разговаривал со своими людьми, но каждый раз, когда он что-то говорил, ремешок так и норовил попасть ему в рот. И он все время его поправлял. Эдакий английский способ носить шлем. Если ремешок такой неудобный, не снять ли шлем вообще? В конце концов он так и сделал, а один из его людей взял шлем и вручил ему взамен остроконечную фуражку. Офицер надел ее и оглядел помещение. Как ни странно, он был без оружия, хотя его люди держали в руках карабины. Некоторое время спустя все они перешли в соседнюю комнату.
Мы решили пока не покидать своего укрытия, хотя шанс на спасение у нас появился. Англичане явно не подозревали о нашем коридоре. Они обсуждали, где в Конаке можно согреться, и высказывались только в пользу комнат с каминами. Во всей Англии нет таких систем отопления, только камины с дымоходами. Поэтому они даже не догадывались, что в нескольких метрах от них, в скрытом коридоре может кто-то прятаться.
Понимая, что в нашем убежище отнюдь не безопасно, мы принялись его изучать и тихонько простукивать. Мы снова зажигали спички. Коридор был не больше двух шагов в ширину, по одной стороне шли двери, скрытые обоями, по другой — всего одна дверь, вернее, дверной проем, ведущий в небольшую кладовку с инструментами. В ней были свалены дрова, лопаты для угля и длинные железные кочерги. Другого выхода из нее не было. Нам пришлось вернуться в коридор. Мы прошли в оба его конца, коридор оказался довольно длинным, извивался, двери из него вели в закрытые тамбуры, откуда можно было пройти на лестницы для слуг, ведущие вверх и вниз. Мы очень осторожно вышли в один из этих тамбуров и посмотрели через окно во двор. Там было полно английских кавалерийских лошадей. Солдаты, спешившись, ходили рядом. В какой-то момент мы раздумывали, не попытаться ли сбежать по лестнице, но отказались от этой идеи. Идти во двор смысла не было, как и на чердак.
Было непонятно, что делать, бродить по дворцу было нельзя. Шанс выбраться мог представиться только ночью. Мы решили, что нужно отыскать боковые выходы из дворца. Но с поисками опять же следовало подождать. Все сошлись во мнении, что выбираться мы сможем ночью или рано утром. Поэтому мы вернулись в наш коридор. Решено было запереться изнутри и заблокировать все двери.
