Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 3. Князь Велизарий.
Проходило время, и ни одна стрела не могла похвастаться преимуществом. Азарет внезапно повел два эскадрона специальной кавалерии по берегу против короля Харита. Арабы не стали сопротивляться, обратились в бегство, что было их обычной тактикой, и поэтому центр войск Велизария остался обнаженным. Азарет не стал преследовать арабов, а развернулся в тылу у римлян и нанес решающий удар. Гунны-массагеты и придворные кирасиры Велизария не отступили и крушили врага, но остальные войска рванулись к реке и переплыли на песчаные островки недалеко от берега. Там их никто не преследовал. Арабы не сделали попытки продолжить сражение, а быстро поскакали к кибиткам в пустыне.
Римская пехота частично состояла из новобранцев с юга Малой Азии, которых Велизарий обучил стрельбе из лука, но среди них были опытные копьеносцы. Новобранцев порубили на куски — они не умели владеть мечом и плавать. Это были именно те солдаты, которые громче всего кричали в Суре, требуя сражения. Велизарию удалось сплотить копьеносцев и построить их полукругом спиной к реке, с остатками собственного спешившегося эскадрона он отражал атаки персов до темноты.
Его отряд составлял только три тысячи человек против всей персидской армии. Им было очень плохо, потому что они страдали от голода, но передний фланг опустился на одно колено и образовал крепкую баррикаду из щитов, а за их спинами их товарищи сражались копьями и дротиками. Снова и снова происходили атаки персидской кавалерии. Велизарий приказал, чтобы солдаты стучали щитами и кричали хором — кони пугались и сбрасывали с себя всадников.
Наступила ночь, персы отошли к своему лагерю. Велизарий и его товарищи на пароме переправились к островкам, где они провели ночь. На следующий день появилось больше лодок, и остатки римской армии были переправлены в Каллиникум. Кони плыли рядом с лодками. Там они и отпраздновали Пасху, но радости было мало. Самые неграмотные и глупые христиане пытались оправдать поражение, говоря, что Бог умирает распятым каждый раз на кресте и остается мертвым весь день, пока не воскресает на Пасху, и поэтому битву следовало отложить на день — Бог был мертв и не смог им помочь. Об этом Велизарий написал моей госпоже, посмеявшись над доморощенными теологами.
Персы грабили римских и своих убитых. И тех и других было великое множество. С нашей стороны больше всего пострадали гунны-массагеты — из тысячи двухсот человек остались живыми только четыреста. И большинство из живых были серьезно ранены. Велизарий потерял половину придворной кавалерии, состоявшей из трех тысяч человек. Он подождал, пока прибудет его пехота, и вернулся в Дарас. Всего римляне потеряли шесть тысяч воинов.
Азарет возвратился в Персию и заявил, что одержал победу, но Кобад не стал его хвалить, а предложил «разобрать стрелы».
Это — такой обычай персов: перед тем как отправиться в поход, каждый солдат оставляет одну стрелу. Эти стрелы собираются в общую кучу и тщательно охраняются в казначействе. Когда заканчивается военная кампания, оставшиеся в живых разбирают свои стрелы. Сколько стрел останется, таковы потери во время сражения.
В тот раз осталось семь тысяч невостребованных стрел, и Кобад с позором разжаловал Азарета из командующих. Он также обвинял короля сарацинов за его глупый совет, и тот перестал получать от Кобада деньги.
Велизарий написал Юстиниану донесение, прося прощения за потери, и маршал послал донесение, подтверждающее слова Велизария. Он подробно объяснил, что случилось, и высказывал похвалы храбрости Велизария. Юстиниан не перестал доверять Велизарию.
Моей госпоже хотелось, чтобы наконец закончились эти бессмысленные войны, каждая из которых могла быть прекращена, если выплатить несколько тысяч золотых монет и передать несколько вежливых фраз от правителей спорящих империй. Наверно, она чересчур проявила свои волнения, потому что Теодора убедила Юстиниана отозвать Велизария, основываясь на том, что сей доблестный воин нужен был в столице в качестве защиты от возрастающих волнений Синих и Зеленых членов фракций. Вместо Велизария отправили на границу Ситтаса.
Велизарий возвратился ко двору, с ним вернулась придворная кавалерия. Он женился на моей госпоже на празднике святого Иоанна Крестителя в церкви Иоанна. Событие праздновалось торжественно и помпой. Юстиниан выполнил роль отца Антонины у алтаря, потому что у нее не осталось в живых мужчин-родственников. Теодора подарила ей дорогую собственность в городе и огромную годовую ренту. Теодора всегда считала, что женщина, которая должна обращаться к мужу за каждой копейкой, на самом деле, не многим отличается от рабыни.
Госпожа предупредила Велизария, что в будущем она станет его сопровождать на войну, как Антонина Старшая сопровождала знаменитого Германика во всех военных кампаниях на Рейне.[63] Им вдвоем было так удобно, и это принесло огромную пользу Риму.
Она не могла оставаться в Константинополе, не имея сведений о том, что происходило с ним на отдаленной границе, и слушать дикие слухи о его смерти и поражении. Это было таким мучением, что она не желала больше переносить подобные муки.
Новобрачные заняли огромные апартаменты во дворце.
ГЛАВА 9
Победные мятежи
Спустя десять лет Велизарий снова вернулся на персидскую границу. Что случилось на Востоке за время его отсутствия, в особенности, о новых несчастьях, свалившихся на нашу дорогую Антиохию, я вам расскажу, когда наступит подходящее время. А сейчас всего несколько слов. Король Кобад вскоре после отъезда Велизария умер. Ему было восемьдесят три года, но он успел отдать приказ снова организовать нападение на эти территории. Его войска были настолько сильными, что в римской Армении нашим солдатам пришлось отойти за стены городов, пока персы грабили страну. На трон Кобада в то время претендовали три наследника. Это был Хаус, законный наследник; одноглазый Джамасп, второй сын (он желал стать регентом своего маленького сына, сам не мог править из-за того, что был одноглаз) и Хосров, самый младший сын, кого Кобад назвал в своем завещании. Хосрова выбрали Великим Советом и короновали должным образом. Он вскоре уничтожил взбунтовавшихся против него братьев. Он также приказал убить их сыновей. Но все равно Хосров не чувствовал себя в безопасности на троне даже после кровавых убийств и решил помириться с Юстинианом.
Они подписали мир, который назвали Вечным. По этому Договору вся покоренная ими территория возвращалась прежним владельцам, и Юстиниан обещал выплатить Хосрову большую сумму за постоянное присутствие персидского гарнизона в Каспийских воротах — восемьсот тысяч монет. Он не стал разбирать фортификации в Дapace, но согласился отойти в Константине, которая немного дальше отстояла от границы. В это же время все языческие философы, удравшие к персидскому двору из Афин, когда четыре года до того Юстиниан закрыл там университет, в том числе бедный Симмахус, получили позволение временно возвратиться в Римскую империю, не боясь, что с ними могут расправиться и привести в порядок свои дела, собрать библиотеку языческих классиков, чтобы ими пользовался Хосров. Сам Юстиниан разрешил это. Ему казалось, что он нанес смертельный удар старым богам не только в Афинах, но и в доминионах, потому что он превратил все храмы в христианские церкви и секвестрировал все сокровища.
Так обстояли дела в Персии. Опасения, что фракции будут мутить воду, оказались не напрасными. А Юстиниан оказался прав в том, что позволил отозвать Велизария с границы, потому что иначе потерял бы трон, и что самое главное — жизнь.
Мне, наверно, не следует снова повторять сказанное выше по поводу взаимной ненависти Синих и Зеленых. Они были постоянно заняты обсуждением единосущности и многосущности Бога-Сына и пытались оправдать предсказание Священного Писания. Как писал евангелист Матфей, Иисус говорил своим двенадцати апостолам, когда посылал их проповедовать христианство:
«Не думайте, что я пришел принести мир на землю, не мир пришел Я принести, но меч. Ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку домашние его».[64]
И так было во многих христианских семьях в городе. Сын и деверь могли носить розетки Синих и быть ортодоксальными верующими, а отец, мать и невестка носили Зеленые цвета и считали Бога-Сына Единосущным. Они обливали друг друга кипятком, подсыпали яд в вино, богохульствовали, считая, что участвуют в богословских дискуссиях. Если Зеленые воздвигали статую победившего возничего колесницы и писали на ней: «В честь такого-то победителя соревнований и в вящей славе Христа Единосущного», то Синие собирались ночью и зачеркивали надпись, потом лишали статую головы и закрашивали все синим цветом. Тогда Зеленые пытались им отомстить, поджигали винную лавку, где обычно собирались Синие. На улице было страшно появляться после наступления темноты. Часто можно было увидеть доктора, помочь больным, или священника, спешащего дать причастие умирающим. По улицам шастали полуночные искатели приключений, и даже самые бедные отверженные не смели задерживаться на улицах. Банды молодых пижонов убивали, грабили, запугивали или подкупали полицию, чтобы она ничего не делала. Война продолжалась даже против мертвых. По ночам просверливали дырки в могилах и через эти дыры сбрасывали письма, позорящие умерших. «Пусть тебе не спится спокойно, Синий (или Зеленый). Придет Судный день, а пока вспоминай победы Зеленых (или Синих), а когда проснешься, будешь навеки проклят!»