Алла Панова - Миг власти московского князя
— Это кто ж такой? — удивленно произнес Василий Алексич и замолчал, поняв, что опять невольно допустил оплошность и не дал молвить слово князю.
— Да вот пришла его ватага издалека: может, из Муромских лесов, то ли от Твери — никто того доподлинно не знает. Сначала по дальним починкам тати прохаживались, к нам, видно, сунуться побаивались, а потом и наш черед настал, — сказал Захар и, опять глубоко вздохнув, принялся за свой печальный рассказ.
Слушали его гости внимательно, лишь изредка удивленно переглядывались, и, когда наконец старик замолчал, князь, на протяжении всего рассказа нетерпеливо постукивавший кулаком по краю стола, сказал резко:
— Видно, решил этот Кузька, что власти в княжестве нет. Ишь до чего додумался! Дань ему, словно хану татарскому, честные люди платить должны. Не бывать такому никогда! Будет его сотоварищам поруб вместо дани, а ему самому, как зачинщику, — кол! Чтобы неповадно другим «ханам» было! — Князь с силой стукнул по столу кулаком, и потом, помолчав немного, исподлобья посмотрел на старика, и, стараясь выбирать слова помягче, заговорил хриплым голосом: — Ты, Захар… не молод уже, сказывал мне Василий Алексич, что ты давно в селе за старшего, а вот, видишь, проморгал супротивника… Нет, чтобы сразу, как вести об этом Косом до тебя дошли, послать гонца к посаднику! Его ведь не зря отец мой в Москву прислал, хоть сил у Василия Алексича немного под рукой было, но, глядишь, сообща придумали бы, как с нечестивцем справиться. А ты, вишь, надеялся, что напасть эта село твое стороной обойдет, и просчитался. А кабы я не пришел, так бы и позволили себя обирать? Неужто так бы дань и платили?
— Что ты! Мы о том и думать не думали, — замахал костлявыми руками Захар, — ежели ты, князь, нынче не пришел бы, то уж назавтра мы в Москву гонца собирались отрядить.
— Припозднились вы сильно! — с горькой иронией проговорил князь. — Возы с награбленным мимо вас вчера ехали! Мы уж сегодня гадаем, куда они направились, а когда ваш гонец до города бы добрался, а там пока думали, что делать, как быть, возков бы и след простыл. И доля вины твоей в том тоже была бы, — проговорил он и замолчал.
Молчал и сотник, и Василий Алексич, и Захар, который сразу как‑то съежился и сидел, понурив седую голову. Ему оставалось утешать себя тем, что сейчас в горнице нет сыновей и никто из домочадцев не слышал, как князь отчитывал его, старого и опытного, допустившего такую непростительную оплошность.
— Что ж теперь попусту горевать, дело уже сделано, — прервал затянувшееся молчание князь, видя, как мучается Захар, как дрожат его сухие, длинные пальцы, которыми он прижал свою косматую длинную бороду к груди.
Михаил Ярославич не собирался как‑либо наказывать старика за промах — ведь не для того покинул город, — но и хвалить его было не за что. Правда, рассказанное Захаром помогло по–новому взглянуть на ограбление хлебного обоза. Однако не поведай старик о том, что ватага Кузьки Косого уже не раз прошлась по селу, все равно рано или поздно об этом стало бы известно.
Посаднику было не по себе, он не мог ожидать, что все так обернется, и с сожалением смотрел на Захара.
— Придется нам теперь силу показать, — обратился тем временем князь к сотнику, который согласно закивал, — бродни должного отпора не получили, потому и осмелели, за обозы принялись. Ладно хоть Аким не оробел и сметку свою выказал, а то бы, глядишь, только к лету про все прознали. А где ж он, куда подевался? — оглядев сидевших за столом, спросил князь.
— Так он с дружиной остался, — ответил сотник.
— Что ж угощеньем хозяйским побрезговал? — Князь удивленно поднял брови.
— Да разве он посмел бы! — проговорил Василько поспешно. — Но ведь ты, Михаил Ярославич, его к столу не приглашал, а кому, кроме тебя, дозволено решать, кто с князем трапезничать будет?
— Да, да, — кивнул князь и, исподлобья оглядев присутствующих, спросил: — Так что делать будем? Как думаете ватагу ловить? Хочу слово ваше услышать.
— Мимо нас Кузька свою ватагу вел, но не быстро, как прошлые разы. Тогда налетали разбойники, словно вороны, и опосля мигом в лесу скрывались, — осмелился заговорить Захар, его суровый взгляд, которому беспрекословно подчинялись все в доме, куда‑то исчез, но говорил старик твердо. — Теперь перед самым рассветом тихо по дороге двигались, будто не хотели, чтобы кто‑то видел, куда путь держали.
— И куда же шли они, по–твоему? — спросил князь старика, в выцветших глазах которого он теперь не увидел страха, а была там лишь смертельная усталость и покорность судьбе.
— Думаю, что с большой дороги свернули к Горелому болоту, туда подались. За ним, я слыхал, где‑то в починках они одно время кров нашли.
— Далеко ли это?
— Да как тебе, Михаил Ярославич, сказать, — задумался Захар и, найдя ответ на вопрос князя, уточнил: — От Кучкова урочища до нас — это как отсель до ближнего болота, может, чуток поболе, и столько же пути до Горелого болота.
— Так то летом! — вставил свое слово Василий Алексич.
— Да–да, верно говоришь. То летом! А нынче что на болотах делать — ни ягод, ни грибов, а туда на ловы никто и летом не ходит — народ туда и дорогу забыл, не пройти, не проехать. Потому и путь долгим будет. Но с другой‑то стороны, летом брод искать надо, чтоб Неглинку перейти, а теперь — иди, где хочешь: лед и пешего, и конного выдержит.
— Но они с возами! Сам говоришь, что в селе добро не прятали, — сказал Василько и посмотрел на старика, который отрицательно закачал головой.
— Нет, нет! Где ж у нас тут что спрячешь! Все на виду, — добавил он, для пущей убедительности, двумя руками отмахнувшись от сотника.
— Не везде, где конный и пеший пройдет, воз можно провести. Значит, придется им объезды искать, на что немало времени уйдет, — продолжил сотник.
— Но это ежели они заранее все не присмотрели, — проговорил посадник.
— Замечание твое, Василий Алексич, верное, его тоже в расчет принимать надо, но вот только зима на дворе! — возбужденно продолжил сотник, с благодарностью взглянув на посадника. — Снега нынче много навалило! След, как ни старайся, наверняка оставишь! Его искать и будем и по нему сейчас и пойдем, — договорил Василько и выжидающе посмотрел на князя, но тот только кивнул молча.
— Дело, князь, твой сотник говорит, — заметил вскользь Захар и затем, набрав в грудь воздуха и расправив плечи, разом сделавшись выше, продолжил:
— Провинился я перед тобой, Михаил Ярославич, и службу плохую сослужил, может, и теперь скажу что не так, уж не посетуй.
— Говори, Захар, — сказал князь спокойно.
— Думаю я, что не тотчас вам в путь надо отправляться! Зимний день короток. Уж смеркается, скоро и вовсе темно будет, где уж тут след искать. Да и к чему ночь коротать в холоде? Сам ты, князь, сказал, что силу придется показать. Ведь ватага та не палками машет — мечи да палицы в руках умелых! Завтра поутру, отдохнув как следует, и двинетесь в путь. А сын мой младший, Потап, если позволишь, с вами отправится. Он здесь все места с закрытыми глазами пройдет, о пенек не споткнется. Коли понадобится, путь короткий укажет.
— А вдруг снег полетит, следы занесет? — попытался защитить свое предложение сотник.
— Будет снег. И завьюжит. Но только не нынешней ночью, а завтра, ближе к вечеру, — со знанием дела и нисколько не сомневаясь в сказанном, ответил на безмолвный вопрос князя Захар.
Князь переглянулся со своими спутниками, услышал, как сотник тихо пробурчал: «Ишь, какой ведун выискался», затем посмотрел в маленькое оконце и усмехнулся. Старик, к сожалению, был прав: скоро стемнеет, да и предсказание верное — снега пока не будет.
«Вот ведь как получилось, вроде и вышел отряд из Москвы затемно, а уж вечер совсем близок. Придется ночевать в селе, не рыскать же в темноте по лесу», — подумал князь, а вслух сказал:
— Прав Захар. Отряд в селе останется. До зари выйдем. Проку больше будет. Сына о том предупреди, — обратился он к старику, — нам такая подмога пригодится.
Все поднялись из‑за стола и потянулись к выходу из горницы. Уже на ходу Захар сказал, обращаясь к князю:
— Михаил Ярославич, в моем доме — все для тебя, где пожелаешь, там и будешь почивать.
— Да ты уж, поди, все приготовил, — хитро глянув на старика, проговорил князь и добавил примирительно: — Мне многого не надобно, людей моих ты устроил, сотник с ними будет, а уж если и нам с Василием Алексичем место в тепле найдется, на том тебе спасибо скажем. Дом‑то, как я вижу, у тебя хоть и велик, самый большой в селе, да и народу у тебя — что гороху в стручке.
Захар смущенно улыбнулся и, прежде чем отправиться к своим домочадцам, чтобы отдать им нужные распоряжения, переглянулся с посадником, который явно не ожидал от князя такого решения.
Расположившись на ночлег в большой горнице, Михаил Ярославич и посадник еще некоторое время тихо переговаривались, но потом голос князя стал звучать совсем тихо, и вскоре до лавки, где устроился посадник, донеслось его мерное дыхание. Поворочавшись с боку на бок, угомонился и уставший за день Василий Алексич. Вскоре затих весь дом. Лишь изредка где‑то что‑то поскрипывало и шуршало, а из повалуши, в которой разместилось несколько дружинников, долетали приглушенные звуки богатырского храпа.
