Юрий Торубаров - Иван Калита
— Да... — неопределённо протянул Андрей, почёсывая затылок.
— Может, на той стороне поискать? — Захар показал на северную сторону.
— Давай, ты, — он поглядел на Захара, — иди туда, я пойду на западную сторону, а ты, Митяй, — на восточную.
Но сколько они ни ходили — всё было бесполезно. Время обеда давно прошло, а у них во рту не было и макового зёрнышка. Андрей почувствовал, что его желудок стал «присыхать» к позвоночнику.
— Эй! — крикнул он, — ясти хотите?
Парни только и ждали такого зова.
— Тогда пошли собирать будылью, — предложил Андрей.
Они это быстро сделали, так как таволги тут было предостаточно. Митяй хотел багатицу развести на кургане, но Андрей сказал, что знает место, где казаки его разводили. Оно было на восточной стороне, шагах в тридцати от кургана. Там же оказался и такан.
— Я тута был, а не видел, — почёсывая голову, сказал Митяй.
— А я его заметил, когда сода подъезжали, — похвастался Андрей, доставая мусат.
Они быстро сообразили саламату. Есть стали на кургане. Андрей из чувала достал миску и налил варево Дружбану.
— Ты не заслужил, — глядя на пса, сказал Митяй.
— Ещё заслужит, — заступился Захар и подмигнул псу.
Пёс, вылизав свою порцию, подошёл к хозяину, видать, попросить ещё еды. Но ему ничего не дали, и он побежал с кургана. Андрей от нечего делать — степь везде одинаково скучна — стал смотреть за псом, который скрылся в траве, и его ход можно было наблюдать только по верхушкам колебавшихся трав. Вскоре всё замерло. Андрею показалось, что там трава была позеленее. Он, не сказав ни слова, пошёл по следу собаки. Какова же была его радость, когда там он обнаружил копань, которую они так тщетно искали.
Он крикнул ребятам, и те стремглав примчались к нему. От радости они пустились в пляс. Когда немного успокоились, Андрей предложил поискать и колоду для пойки лошадей. Нашли и её. Вода в копане стояла на одном уровне, сколько её ни черпай. Но и выше она не поднималась.
На нижние перекладины вышки они повесили чувалы с продовольствием. Митяй, глядя на них и поглаживая начавшие отрастать усы, проговорил довольным голосом:
— Еды нам хватит.
— Это смотря сколько будем жить здесь, — проговорил Захар, отыскивая на земле, чем бы швырнуть в скопца, который примостился на самой макушке вышки.
— Начаемся, что сменют вовремя, — сказал Митяй и покосился на Андрея.
Тот лежал на теплушке, глядя в небо, где курганник, распластав могучие крылья, парил меж кучевых облаков.
— Глянь-ка, — проговорил Андрей, — только небо было чисто, а тут на тебе... облака. Как бы мари не нагнало и не задождило. Казаки, надо халабуту поставить.
Все промолчали. Андрей поднялся и пошёл искать дрям. Тем не оставалось ничего другого, как присоединиться к нему. Быстро выросла куча. Теперь надо определить, где ставить. Митяй с Захаром предложили южный окан, подкрепив своё предложение словами, что там больше солнца.
— Нет, казаки, — Андрей неожиданно стал так называть парней, — то будет на виду. Они поняли правильность слов Андрея, переглянулись и, взяв по охапке дряма, направились к таволге.
Место было почти непролазным, и, сделав узкий, почти незаметный проход, поставили халабуту в середине, вырубив для этого несколько кустов. Обойдя со всех сторон таволгу, они убедились, что сооружение заметить невозможно. Перетащив туда часть своего добра, Андрей установил очерёдность на дежурство. Себе взял самое трудное предрассветное время. Насыпав лошадям в торбы овса, они решили их стреножить и далеко не отпускать. А сторожить оставили Дружбана. Никого не надо было наставлять, чтобы на бекете не спали. Все хорошо помнили, чем это может кончиться. Захар спустился зачем-то с кургана, не сказав никому ни слова. Он быстро вернулся и начал что-то ладить с теплушкой. К вечеру значительно похолодало.
— Захар, ты чё там делашь? — полюбопытствовал Митяй, видя, как тот что-то примерял к теплушке, склоняя голову в разные стороны.
— Колючки ставлю, — пояснил тот.
Митяй удивился и не поленился подняться и подойти к нему. Захар пояснил:
— Если вдруг задремлю и голова упадёт на грудь, а там колючка.
Митяй позвал Андрея показать ему придуманную Захаром хитрость.
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Андрей.
Захар показал и ему действие колючек.
— Значит, если назад или в бок — везде колючки? Здорово.
Андрей, положив рядом сагайдак, лук и саблю, растянулся на теплушке, прикрывшись шкурой. Рядом прилёг и Митяй. Захар посмотрел на верх вышки.
— А поджигать-то нечего, — и ударил себя по лбу.
Он надрал сухой травы, связал её в сноп и, завернув в дерюжку, поднял наверх.
А тем временем солнце закатилось за горизонт Восток уже виделся чёрной дырой, больше полнеба охватило марево. Чтобы нечаянно не заснуть, Захар взял колючку ещё и в руку. Он впервые был в бекете, понимал всю ответственность и гордился, что ему, такому молодому, казаки оказали доверие, и не спускал своих зорких глаз со степного покрова. Плывшие по небу облака часто закрывали луну, и он, напрягая зрение, старался не упустить ничего подозрительного в надвигавшейся темноте. И не заметил, как подошла ночь. Но всё шло спокойно.
Так незаметно пробежало его время. Настал черёд Митяя. Позёвывая, ёжась от прохлады, он потёр себе уши, завистливо посмотрел на Захара, укладывавшегося на боковую, набросил на плечи теплушку, взял саблю, засунул её за пояс и, воспользовавшись луной, сбегал за колючками.
— Так надёжней, — произнёс он, обходя курган.
Уверившись, что кругом всё спокойно, он прислонился плечом к одной из ножек вышки и стал слушать. Было тихо. Только беспокойный кузнечик иногда нарушал тишину. Митяя постепенно одолевал сон. Незаметно сомкнулись веки, и голова упала на грудь. Но что это? Сильная боль прожгла тело. Парень вздрогнул.
— Тьфу! — чертыхнулся он, поняв, что с ним случилось. — Нет, надо ходить. А Захар молодец!
Митяй часто посматривал на луну. Когда она окажется над «бурлаком» — так они обозначили одинокий куст — тогда придёт Андреев черёд.
И вот луна над «бурлаком».
— Наконец-то! — с облегчением вздохнул парень и со спокойной совестью пошёл будить Андрея.
Но не успел он подойти, как тот вскочил.
— Ты не спал, что ли? — спросил Митяй.
Андрей не стал притворяться.
— Не спал, — признался он.
— Ааа! Всё спокойно, — заваливаясь на боковую, сказал Митяй.
Потерев руками тело, Андрей нацепил саблю. Сагайдак и лук поставил у триноги, а сам пошёл по кругу, старательно впиваясь в темноту глазами. Он долго, не спеша ходил. Совершив очередной круг, он, к своему удивлению, заметил, что на востоке будто кто-то добавил белил в загустевшую темноту. А затем вдруг блеснула золотистая полоска. Начался рассвет. Андрей присел и стал любоваться этой чудесной картиной — зарождением нового дня. День постепенно приближался. И чем ближе он подходил, тем шире был его шаг. О господи! Как это прекрасно — видеть зарождение нового дня!
День входил в свои права, солнце ушло далеко на запад, туда, где Андрей нашёл свой второй дом. Невольно подумалось: «Что там сейчас?»
А туда прибыл рязанский боярин Степан Юрьевич Василев, сын знаменитого окольничего Великого князя Олега Ивановича, с грамотой от Ивана Ярославича. В ней князь просил заключить с ним взаимное соглашение, по которому донцы взяли бы на себя обязательство по охране его южных границ. А он обязался за это выплачивать пятьсот рублей серебром. Помимо этого поставлять пятьдесят возов муки, семьсот локтей дерюжки и двести локтей аксамита.
Семён Еремеев был мужиком обстоятельным, хорошим; удачливым воином. Но не знал, выгодно или нет для казаков это предложение. А посоветоваться было не с кем. Не было таких у него людей: все в основном от сохи или разбоя. Частенько помощь ему оказывал пронский священник Порфирий, но что-то давненько он не наведывался. Всё грозился прислать сода постоянного человека. Да, видать, желающего не нашёл.
Крутит, вертит в руках он княжескую грамоту, а что ответить — не знает. Боится прогадать. Но и упускать такое дело не хочется. Заманчиво выглядит. Взялся за усы, но не помогают и они. Начал кряхтеть, а потом ляпнул:
— Скажи, боярин, как твой князь дозрел до этого? — он потряс грамотой.
Боярин, мужик с брюшком, одет в чёрный бархатный кафтан, такие же порты, на ногах чувяки, чем-то напомнил атаману бабака. Степан Юрьевич засопел, провёл рукой по усам. Прокашлившись, рассказал:
— Знакомый тебе купес Микита Бурок?
— Знаю, — вставил атаман.
— Так вот он ехал к тебе, вёз муку. Ну, говорит, подъехал, а у тебя ногайцы.
Атаман хитро прищурился:
— А откель он узнал, что ногайцы?
Боярин пожал плечами:
— Может, кого узнал. Он часто там бывал.
Атаман больше не стал спрашивать.
