Михаил Ишков - Валтасар
Нитокрис ответила не сразу, тоже долго молчала, потом неожиданно погладила мужчину, несколькими движениями возбудила в нем мужество. Наконец жарко выдохнула.
— Дерзай, Набонид, я верю в тебя.
Глава 10
Рибат вернулся точно в срок. Пенамун встретил его у перекидного моста, который на ту ночь в цитадели не поднимался. Провел на конюшню, где воина уже поджидал Набонид.
«Царский голова» вопросительно взглянул на Рибата.
Тот кивнул.
— Все исполнил, как приказано.
— Молодец! — отозвался Набонид. — Заслужил награду. Получишь, когда придет срок. Запомни, если кто-то спросит тебя, куда ты скакал ночью, ответишь, в Куту. Это по пути. Нур-Син просил тебя доставить документы к судебному процессу в царском суде. Спросят, с кем встречался в Куте, ответишь, что это вас не касается. Если будут настаивать или грозить назовешь имя декума Бел-Усата. Знаешь его?
— Видал, когда тот заходил к отцу.
— Вот и славно. Он предупрежден о твоем посещении. О Сиппаре ни слова, если даже будут пытать.
Рибат изумился.
— Пытать?
— Не исключено. Запомни, от одного твоего слова зависит судьба отца, твоя собственная. А также имущество семьи. Надеюсь, осознал?
— Да уж… — Рибат все еще не мог справиться с оторопью.
— Тогда замкни уста.
Весь день Рибат ходил хмурый. Сон не брал его, даже Валтасар не смог расшевелить солдата. Мальчик, с утра собравшийся с Нур-Сином стрелять уток на расположенном неподалеку небольшом, заросшем тростником озерке, бесцеремонно растолкал Рибата, приказал собираться и двигать вместе с ними.
Рибату пришлось тащить на себе снаряжение, а также снедь, которой по приказу Нитокрис снабдили сына в дорогу на кухне.
Отправились пешком с двумя собаками. По дороге Нур-Син попытался привлечь внимание царевича к растениям, которые произрастали на полях, по обочинам профилированной дороги с твердым битым покрытием, обратить его внимание на плодовые деревья в садах. Валтасар вовсе не слушал его. Тогда Нур-Син завел речь о ходе Солнца-Шамаша и годовом сельскохозяйственном цикле, составлявшим основу экономической жизни Вавилонии.
— Заткнись, а? — попросил мальчик и изобразил на лице плаксивую мину. — Лучше расскажи, как мой отец брал штурмом Каркемиш.
— Можно и о Каркемише, однако, царевич, мне кажется, тебе лучше поберечь спину от розог, которыми тебя наградят за нежелание слушать старших и осваивать науки, необходимые для управления государством.
— Кого? Меня? — изумился мальчишка. — Кто посмеет тронуть царского сына?
— Другой царский сын, нынешний царь Вавилона Амель-Мардук.
— Если он посмеет, я прикажу отрубить ему голову.
Нур-Син и Рибат застыли на месте, удивленно переглянулись.
— Ну, что встали? Пошли дальше, — заявил Валтасар.
— Нет уж! — решительно заявил Нур-Син. — Что-то мне расхотелось идти на охоту. Ты мал и глуп, по тебе плачет палка. Мы с Рибатом возвращаемся в замок. Когда нас спросят, почему мы вернулись так рано, почему бросили тебя одного, мы передадим твои слова. После чего тебя жестоко накажут. Запомни, Валтасар, только дурак может полагать, что весь мир вращается вокруг него. За тобой наблюдают боги. Если они отвернуться от тебя, попадешь в дом стражи, там отрубят голову не только тебе, но и твоей матери, а также всем, кто был рядом. Мне моя голова дорога.
Валтасар насупился.
— Не врешь?
Нур-Син ответил. — Ручаюсь!
Мальчик вопросительно глянул на Рибата. Тот подтвердил.
— Точно, господин.
— Хорошо, я буду слушаться. Тогда, Нур-Син, скажи, что я должен усвоить в первую очередь, чтобы меня не наказывали?
— Это просто, царевич. Тот, кто хочет научиться управлять, должен уметь подчиняться. Никто никогда не мог стать великим властителем, пока на своей шкуре не испытал, что такое солдатская лямка, длинный переход, голодное брюхо, опасный враг. Правильно, Рибат?
— Это уж как водится, — согласился воин. — В походе всякое бывает.
— И под Каркемишем тоже? — поинтересовался мальчик.
— И под Каркемишем, — кивнул Рибат. — Там мой отец попал в плен, сумел сбежать и заслужить награду от самого Набополасара, твоего деда.
— Расскажите! — страстно потребовал ребенок.
— Обязательно, как только подобьем пару уток и устроим привал.
К сожалению, скоро их разыскал конный вестовой и приказал «писцу-хранителю» немедленно прибыть в цитадель.
Нур-Син попрощался с Валтасаром, протянул руку Рибату. Тот пожал ее, глянул в глаза будущему родственнику. Они впервые открыто посмотрели друг на друга. Писец подсказал.
— Называй меня Нур-Син.
— До свидания, Нур-Син.
— До свидания, Рибат. Об имуществе мы поговорим в Вавилоне. Я хотел бы как можно скорее сыграть свадьбу.
— Я не буду возражать.
— Я не буду обижать твою дочь.
— Надеюсь, благо… Нур-Син.
— Поверь, она пришлась мне по сердцу.
— Рад слышать. Ты снял камень с моей печени. Луринду у меня одна.
— Не беспокойся. Я сумею защитить ее.
— Надеюсь. По крайней мере, из лука ты стрелять умеешь.
С тем Нур-Син и уехал.
К назначенному месту — небольшому укрепленному форпосту, защищавшему широкий мост, переброшенный через оросительный канал на границе с землями, принадлежащими общине Сиппара, Набонид и Нур-Син добрались после полудня.
Царский голова приказал сирийцам, плохо понимавшим по-аккадски, спешиться и отдохнуть в конюшне до вечерних сумерек. Там их накормят. Сам он тоже отдохнет, так как дальше из-за жары ехать не было сил.
Сирийцы не смогли скрыть радости. Молчаливые бородатые халдейские воины, стоявшие на посту, или, точнее, виснувшие на копьях, дремавшие с полуоткрытыми глазами, встрепенулись и принялись удивленно разглядывать чужаков, разодетых пестро, странно, с тюрбанами на головах. Набонид и Нур-Син прошли в дом. Здесь знатных гостей встретил начальник крепости. Он проводил их в расположенный в полуподвале прохладный просторный зал, где был устроен небольшой бассейн. Гости искупались, отобедали, затем разошлись по комнатам. Набонид откровенно зевал, тем самым вызывая нескончаемый приступ зевоты у Нур-Сина. Начальник предупредил писца, что на отдых отводится одна стража. В начале следующей они отправятся в Вавилон.
Нур-Син кивнул и, оказавшись в своей комнате, не медля рухнул на узкую лежанку, на которой были уложены бурдюки с холодной водой, покрытые войлочной подстилкой. Заснул сразу, также сразу проснулся. Оказалось, весь в поту, словно мышь. Сердце исступленно билось, видно, приснилось что-то жуткое, но что именно вспомнить не смог.
В следующее мгновение он услышал голоса. Один принадлежал Набониду, его басок ни с чьим не спутаешь. Другой был знаком, но сразу догадаться было трудно. Неожиданно незнакомец горласто рявкнул:
— Ты с ума сошел! Жертвовать Рахимом и Набузарданом!..
— Не горячись, Нериглиссар, — успокоил собеседника Набонид.
Нур-Син затаил дыхание — Нериглиссар! Это тайная встреча!.. Прежний ужас оледенил сердце, теперь стало окончательно ясно, что Набонид сознательно и настойчиво втягивает его во что-то противозаконное. Втягивает так, что не сбежишь, не спрячешься, уши не заткнешь. Он с тоской вспомнил Луринду. В следующее мгновение его внимание привлек почтительный говорок Набонида, приступившего к изложению своего замысла.
— Необходимо воспользоваться тем обстоятельством, что в окружении Амеля пока нет опытных, повязанных с ним кровью помощников. Закир недоверчив, неглуп, но молод и не знает города. Слепец озабочен только тем, чтобы выжить. Я уже приручил его. Нитокрис дала согласие начать переписку с Амасисом, причем мы договорились с ней, что все письма будут адресованы мне, и приниматься за подлинные только тогда, когда на них будут мои печати и условленные слова. О греках пока ничего неизвестно. Они вояки хорошие, службу несут добросовестно, но и им требуется время, чтобы следует осмотреться, приспособиться. Так что у Амеля нет другой возможности как передать подготовку заговора в мои руки.
Заговорщиков будет две группы. Одна группа подставная, ее возглавит Рахим. Другая настоящая, в ней командиром пойдет старший сын Набузардана Набай. Общее руководство за Рахимом, он объяснит Набаю, как незаметно проникнуть во дворец. Мне не надо объяснять тебе, Нериглиссар, что дело должно быть совершено тихо, без всякого шума, крови и прочих ненужных беспокойств. Амель должен уйти к судьбе по причине болезни. Боги возьмут у него жизнь, а не мы. Ему устроят почетные похороны, и твое восшествие на престол не будет омрачено дурными слухами и смутой в государстве.
— Это понятно, Набонид, — ответил Нериглиссар, — но рисковать жизнями друзей — это не дело. Тем более, где тонко, там и рвется.
