KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Юрий Смолич - Мир хижинам, война дворцам

Юрий Смолич - Мир хижинам, война дворцам

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Юрий Смолич, "Мир хижинам, война дворцам" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

И гвардейцы пошли.

На участке фронта под Обертыном Демьянова рота поднялась первой и первой выполнила боевой приказ: захватила линию немецких укреплений. Вслед за ротой весь батальон должен был обрушиться на вторую и третью немецкие линии. Но… батальон и до сих пор сидит в земле, а Демьянова рота — под огнем, без боеприпасов, без пищи и воды и даже без санитаров. И до вечера останется от нее лишь горе в ста двадцати осиротевших семьях, разбросанных по просторам бывшей Российской империи…

Демьян вихрем пробегает последние двадцать — тридцать шагов и, прежде чем над ближайшей воронкой проходит пулеметная очередь, кубарем скатывается в новое пристанище.

Теперь до своих совсем близко.

Из окопа доносится встревоженный голос:

— Эй! Землячок! Жив еще? — и добавляет ворчливо: — И какого черта тебя под дождем носит! Сподники замочишь!

4

Демьян подползает к краю воронки и сердито кричит:

— Сволочи! Почему нас не поддержали? Где ваша совесть? Патронов хотя бы подбросили! Хотя бы санитаров подослали!

Новый разрыв прекращает разговор; Демьян приникает к земле, при этом он снова слышит шуршание письма и, едва утихает свист осколков, опять подает голос:

— Эй ты! Смешливый! Кинь закурить! Махорка у нас вся вышла…

Через минуту в воронку падает ком земли: до окопа двадцать шагов, и перебросить не так уж трудно. Земля облепила патрон, заткнутый листиком лопуха. Демьян выколупывает лопушок ногтем и высыпает махорку на ладонь. Вот черти! Не догадались газеткой заткнуть! Махра есть, а из чего цигарку свернуть?

Он вспоминает о письме и достает его из кармана. Правда, письмо еще не читано… Прочесть бы, а тогда уж свернуть… Демьян осторожно отрывает уголок конверта — так, чтобы не разорвать письмо; сворачивает из этого лоскутка “ножку” и высыпает в нее махорку, бережно, стараясь не обронить и крошки. Затем достает из кармана огниво, кремень и фитиль из обрывка бикфордова шнура: здесь, в огне мирового пожара, Демьян собирается прикурить тем же способом, каким прикуривали деды и прадеды. Однако закурить он не успевает: чуткое ухо улавливает, что пулеметный веер отодвинулся в сторону, и Демьян мигом выпрыгивает из воронки. Одним духом — с цигаркой в зубах, с кремнем и огнивом в руках — он перемахивает последний десяток шагов и перекатывается через бруствер в окоп.

Он сваливается на голову какому-то солдату.

— Молодчина! — одобряет солдат. — Махру не раструсил!.. Это я тебе бросил, — добавляет солдат, и его следует понимать так: не забудь, если придется попросить и у тебя…

Демьян садится на корточки в тесной траншее, высекает огонь и старательно, чтобы цигарка разгорелась равномерно, со всех сторон, прикуривает от бикфордова шнура. С наслаждением затянувшись раз и другой, он аккуратно прячет огниво и только после этого сурово спрашивает, поднимаясь:

— Где поручик? У вас или у себя, на третьей?

— На третьей. Много полегло там у вас?

Демьян не отвечает и, пригнувшись, — окоп неглубокий, и пули посвистывают, врезаясь в бруствер, — бежит по траншее.

Поручик, барон Нольде, сидит перед лазом в свой блиндаж. Ногами он уперся в одну стенку траншеи, плечами прислонился к другой, двумя руками держит перед глазами книгу, и глаза его быстро перебегают со строки на строку. Он поглощен чтением. Он читает роман Арцыбашева “Санин”. В эту минуту он как раз дошел до того места, где этот молодчага Санин очень эффектно раздевает шестнадцатилетнюю гимназисточку. Поручик Нольде сейчас далеко от фронта — в роскошной холостяцкой квартире светского льва — и потому не обращает никакого внимания на солдата, выросшего перед ним как из-под земли.

— Ваше сиятельство, — сердито говорит Демьян, — разрешите доложить?

Специальным приказом номер один сиятельство давно упразднено в армии, но солдаты трудно привыкают к новой форме обращения.

Поручик Нольде неохотно отрывается от страницы: Санин уже снял юбчонку и как раз начал расстегивать розовый лифчик, расшитый брюссельскими кружевами, — и поднимает на солдата рассеянный, недовольный взгляд:

— Ну, что тебе?

Теперь и офицер к солдату должен обращаться на “вы” — это тоже декретировано Временным правительством, — но офицеры привыкают с трудом, да и солдаты на “ты” не обижаются.

— Ах, это ты… кажется, Нечипорук? — флегматически произносит поручик, убедившись что перед ним, словно выходец с того света, стоит солдат из роты, которая вот уже двенадцать часов лежит под огнем. — Ну, что там? Как?

— Двадцать убитых и тридцать раненых! — Со злостью рапортует Демьян. — Почему же не поддержали нас, ваше сиятельство?! — почти выкрикивает он с болью и возмущением. — Почему вторая и третья не вышли, как договорено? Сукины сыны!..

Поручик пожимает плечами:

— Приказа не было.

— Ваше сиятельство! — уже вопит Демьян. — Это же подлость! Люди погибнут! И герман в атаку может ударить!.. Нужно артиллерию запросить! Звоните в полк, ваше сиятельство! Или разрешите, я сам в штадив побегу!..

Поручик Нольде снова пожимает плечами, — привязался же этот оголтелый солдат: где это видано, чтобы в дивизии докладывал рядовой? Эта идиотская революция все перепутала…

— Беги, валяй, — индифферентно соглашается он. — Катай, если ног не жалко. Тебя там только и ждут.

Демьян срывается с места и бежит мимо солдат, приткнувшихся где попало в тесном окопе.

А поручик Нольде, в третий раз пожав плечами возвращается к раскрытым страницам: лифчик расстегнут, обнажена молодая, тугая девичья грудь…

Демьян бежит и шлет проклятия — в бога, в министра Тома и даже в самую революцию! Продали солдатскую жизнь! Сухомлиновы! Мясоедовы! Сволочи! Правду говорит прапорщик Дзевалтовский: штыки нужно повернуть против своих генералов…

5

Поручик Нольде дочитал до того места, где у Арцыбашева пошли одни многоточия, и сердито захлопнул книгу. Всегда в этих книгах так: на самом интересном месте — точки и точки… Раздосадованный, он смотрит в спину солдату, который бежит как сумасшедший, пока тот не скрывается за коленом траншеи. К чему ерепениться? Из-за чего тарарам? “Все на свете ерунда, и любовь — игрушка; все на свете чепуха, а война — петрушка…”

Поручик Нольде был едва ли не единственным из кадровых офицеров корпуса, который, проведя на войне три года, оставался все в том же чине. Согласно табели о рангах, ему бы уже давно надлежало быть полковником. Но этому мешали два разжалования, из-за которых приходилось начинать все сначала, добывая все те же погоны поручика. Это, знаете ли, не всякий сумеет! Первый раз сорвали погоны за растление малолетней. Второй раз — не уплатил карточного долга, да еще и съездил по физиономии паршивого корнета — черт, не повезло — князя Оболенского! Снова сорвали погоны и снова в дисциплинарку. И вот теперь, только третью звездочку нацепили — здрacьтe вам, — революция; говорят, скоро и вовсе чины будут упразднены.

Ну и наплевать! Поручик Нольде плюет на всё. Он не верит ни в сон, ни в чох, ни в чины, ни в ордена. Не верит ни в войну, ни в мир. Ни в победу, ни в поражение. Ни в революцию, ни в контрреволюцию. Даже в то, что он барон, Нольде тоже не верит. Папаша, конечно, был бароном: об этом поручик Нольде сам читал соответствующие бумаги с гербами. Но с тех пор как поручик помнит свет, его папахен был старой развалиной. Что же, поручика аист подбросил мамаше под кочан капусты? Видно, любезная мамахен вильнула хвостиком где-нибудь под кустом и произвела поручика Нольде на свет божий от какого-нибудь: заезжего гусара, а то и от собственного форейтора… И правильно! Браво, мамуля! Что есть на свете? Баба, шустовский коньяк три звездочки, шмендефер с крапленой колодой карт — вот и все! А остальное — миф, блеф, фокус-покус, черная магия! Все! Хотя бы и эта война — сначала “за веру, царя и отечество”, а теперь — здрасте вам! — за свободу и революцию!

Правда, сама по себе война не вызывала у поручика Нольде каких-либо принципиальных возражений. Война — это было даже здорово! Разве в мирное время все так позволено, как на войне? Девушки в захваченном вражеском городе; партнеры — фраеры, безусые прапоры, вчерашние гимназисты, которым все равно жить на свете — как подсчитали большие статистики — только сорок восемь окопных часов. Выходит, им сам бог велел все подъемные, экипировочные и двойное фронтовое содержание за три месяца вперед проигрывать за один, последний в жизни вечер… В мирное время такого никогда не может быть… Единственное, что омрачало жизнь поручику барону Нольде, так это то, что в окопах не было ванны с горячей водой. А жизнь без ванны с горячей водой после изрядной выпивки поручик барон Нольде презирал.

Ха! Интересно все-таки, как накостыляют сейчас шею в штадиве этому очумелому от двенадцатичасового огня солдату, — как бишь его… — Нечипоруку. Спешит, видите ли, спасти еще полсотни таких же мужиков, как и сам. Подумаешь — полсотни! Большие статистики подсчитали, что русская армия уже положила на алтарь отечества целых десять миллионов таких идиотов-мужиков. Подумаешь, еще пятьдесят! Приказ ему, видите ли, давай! Ха!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*