Валентин Пикуль - Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы
– А вам, инструктор, куда?
Фон Герделер назвал себя и поставил свои чемоданы на снег:
– Я направляюсь в ставку главнокомандующего Лапландской армией, ваше превосходительство. Прямо из Швеции…
– В нашей «Вахт ам Норден» какой-то Герделер написал толковую статью. Это случайно не вы?
– Это я, герр штандартенфюрер.
– Очень рад… Садитесь! – с неожиданной любезностью предложил генерал.
Следом за ним офицеры разместились в «оппель-капитанах», солдаты охранного взвода попрыгали на сиденья тесных «оппель-кадетов». Кавалькада машин тронулась, сопровождаемая с обеих сторон грохочущими мотоциклами эсэсовцев.
– Я вижу, – сказал генерал, – вы впервые в Финмаркене.
– Так точно, ваше превосходительство.
– Во Франции, конечно, были?
– Там я получил Железный крест первой степени.
Проскочив притихшие улочки городка, переехали мост через реку Лаксель-эльв, и груженный песком грузовик, вынырнув из-за поворота, занял место впереди автомобильной колонны.
– Рудди, – недовольно протянула жена генерала, – зачем он? Скажи шоферу, чтобы мы обогнали.
– Тебя, детка, пусть это не касается. Так нужно! – Беккер глухо откашлялся в кулак, заговорил не сразу: – Здесь очень сложный и тихий фронт. Тихий, ибо мы и противник негласно согласились вести «зицкриг», сидячую войну. Моя жена, как видите, из Берлина спасается от бомб на фронте.
Зябко кутаясь в меха и округлив большие глаза, блондинка повернулась к фон Герделеру.
– «Летающие крепости» – это ужас! – тихо сказала она.
Оберст с уважением кивнул:
– Я вам сочувствую, фрау Беккер. Если вам угодно отдохнуть после Берлина, я могу устроить для вас пропуск через границу на высокогорный курорт в Халлингдалле. Я хорошо знаком со шведским консулом…
Впереди автоколонны могуче ревел грузовик.
– К сожалению, – продолжал свою речь генерал Беккер, – мы еще не можем найти контакт с местным населением. Нас не понимают… Мы повысили добычу никеля, построили новые шахты, давая норвежцам возможность трудиться, а они саботируют. Мы провели из Петсамо две прекрасные дороги на Рованиеми и Нарвик. «Государственная трасса номер пятьдесят» лучше американских автострад. А проклятые партизаны подкладывают под эти дороги мины…
Кивнув в сторону грузовика, кузов которого подпрыгивал на ухабах, генерал спросил:
– Надеюсь, вы узнаете тактику?
Фон Герделер знал, что штрафной солдат, сидевший за рулем грузовика, взорвется на мине раньше, чем это случится с «оппелем», – в этом и заключалась вся тактика спасения от мин.
– Да, ваше превосходительство, – ответил оберст, – тактика знакомая: то же самое я видел в Югославии…
Снег вихрился под колесами. Плоские вершины фиельдов серебрились в неярком лунном свете. При каждом толчке машины генерал Беккер густо крякал.
– Если бы не Тунис, – неожиданно сказал он, – все, наверное, было бы проще. Для нас, немцев, это оказалось даже не так страшно, как для финнов. Прорыв блокады под Ленинградом и разгром нашего корпуса «Африка» – вот что доконало финнов. Теперь Маннергейм не хочет ссориться с Рузвельтом, чтобы тот заступился за него перед Сталиным. Вот здесь, – Беккер махнул рукой, показывая на горные цепи, – всего двести семьдесят тысяч русских. А нас, наверное, пятьсот пятьдесят тысяч. Если бы финны не боялись за свои штаны, то мы уже завтра вечером были бы в Мурманске!
– Рудди, – наигранно возмутилась фрау Беккер, – что за выражения! Ты совсем стал неузнаваемым…
– Выходит, – осторожно намекнул фон Герделер, – что наши союзники перестали нам верить? Они забыли, кто помогал им штурмовать «линию Сталина»!
– Дело даже не в них, – ответил эсэсовец. – Сейчас резко нежелательно наступление противника. Нам и так трудно: славные егеря мерзнут, продовольствия не хватает. Надо, во что бы то ни стало надо оттянуть момент наступления красных на этом фронте, самом северном в Европе. А чтобы сорвать замыслы противника, следует лишить его единственно пригодного в условиях полярного бездорожья транспорта – надо лишить их оленей. Я сообщаю вам это к тому, что вы скоро будете в ставке и… Осторожнее, – предупредил генерал шофера, – здесь крутой обрыв в ущелье!..
Дорога уходит куда-то в сторону. Грузовик, огибая скалу, уже скрывается за поворотом.
– …Вы, оберст, будете в ставке, – продолжает генерал, – и можете…
Треск раздираемого металла, хруст ломающихся досок… Шофер резко тормозит «оппель». В свете фар инструктор успевает разглядеть груду камней, наваленных посреди шоссе. Грузовик со смятым радиатором лежит на боку, а его водитель ногами выбивает заклиненную дверь.
– Детка! – крикнул своей жене эсэсовец. – Погаси сигарету. Пригнись!
Вдруг откуда-то из-за сопки начинает работать пулемет. Один из охранников подкатывает к «оппелю» на мотоцикле, кричит:
– Герр штандартенфюрер, тут какая-то банда! Навряд ли партизаны… Здесь их никогда не бывало!
– Взять в плен. Живым. Хоть одного.
– Хайль! – эсэсовец с грохотом отъезжает.
– Рудди, Рудди, – мучительно заныла женщина, – сделай что-нибудь, Рудди, чтобы они не стреляли… Рудди, я не могу слышать это! – истерично взвизгнула она.
– Успокойся, деточка, – Беккер поцеловал жену в лоб и стал вылезать из машины, расстегивая кобуру пистолета. – Я сейчас все устрою…
Он скрылся во мраке по направлению выстрелов, и фон Герделер доверительно шепнул женщине:
– Не бойтесь. Со мной ничего не бойтесь.
– Да? – спросила фрау Беккер.
За гребнем скалы с новой силой вспыхнула перестрелка. Потом наступила тишина, и двое эсэсовцев, сгибаясь под тяжестью, принесли тело своего генерала.
– Извините, фрау, – сказал один из них. – Мы его положим на заднее сиденье. Герр оберст, тащите к себе… Удивительно легкая смерть. Прямо в висок…
Так встретила фон Герделера провинция Финмаркен.
* * *Зарегистрировав свое прибытие у коменданта гавани Лиинахамари капитана Френка, инструктор получил литер на комнату в Парккина-отеле.
– Обратитесь к фрау Зильберт, – посоветовал Френк на прощание.
Фон Герделер нашел владелицу отеля в нижнем этаже, где размещался бар. Около столиков, за которыми сидели офицеры, слонялась какая-то странная фигура человека в меховых засаленных штанах. В его прямые и жесткие волосы, похожие на щетину дикого кабана, были воткнуты пучки раскрашенных перьев, какие носят на шляпах женщины.
– Что это за чудовище? – удивленно спросил оберст у фрау Зильберт, когда она выплыла ему навстречу, покачиваясь своей дородной фигурой.
– Ах, не обращайте внимания! – томно пропела она, опытным глазом отметив знаки отличия нового постояльца. – Это лапландский князь Мурд, фюрер здешних дикарей. В тундре он жить не может – там его обещали убить, и потому генерал Дитм отвел ему номер в моем отеле.
Инструктор долго плескался в ванне, потом, подойдя к окну, тщательно растер полотенцем свое сухое жилистое тело. В окне виднелись тупик Петсамо-воуно-фиорда, желтая стена финской таможни, лепившиеся к причалам катера. В сторону моря спешил миноносец, казавшийся в сумерках расплывчатым и приплюснутым.
Хорст фон Герделер отбросил полотенце, потянулся до хруста в костях.
– Что ж, – сказал он вслух бодрым голосом, – будем и здесь работать на благо фатерлянда.
Кто-то подергал ручку двери. Внутрь сначала просунулись яркие перья, потом голова здешнего фюрера. Безбожно коверкая немецкие, финские и норвежские слова, князь Мурд заплетающимся языком попросил:
– Господин офицер, угостите коньяком… Я самый главный в тундре…
– Пошел вон! – крикнул инструктор.
…В этот день в его блокноте появилась первая короткая запись: «Олени. Подумать над этим».
Вокруг землечерпалки
Ночь.
Пересекая небо, звезды падают в море. За бортом неугомонно гудит пучина. Сырая, промозглая тьма повисает над океаном. На десятки и сотни миль вокруг – ни искры, ни голоса, ни огонька. И – никого. Лишь посвист ветра, шум волн да изредка хруст сосулек, падающих с обледенелых снастей на мостик.
Землечерпалка время от времени помаргивала «Аскольду» слезливым глазом сигнального Ратьера и, прижимаясь к береговой черте, затаенная и невидимая, медленно продвигалась вперед. «Аскольд» шел мористее, охраняя ее со стороны открытого моря.
После «собаки» (ночной вахты) штурман Векшин принял вахту и, потянув Пеклеванного в темноте за мокрый рукав реглана, доложил официально:
– Лейтенант Векшин заступил на вахту. Идем на зигзаге № 48-Ц… Скорость – пять узлов…
– С чем вас и поздравляю, – ответил Артем, но штурман иронии не понял и даже ответил:
– Спасибо, Артем Аркадьевич…
Самаров сидел в рубке, посасывая зажатую в кулаке папиросу. Рябинин, широко ставя ноги по скользким мостиковым решеткам, подошел к замполиту:
– Ну, что скажешь хорошего?
– Плохо. Подвахта не спит. Едва уложил матросов по койкам. Иду по коридору, слышу – разговаривают, войду в кубрик – тишина. Притворяются, что дрыхнут.
