Валентин Пикуль - Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы
– Дадут. – Рябинин смачно высморкался в сугроб, зажимая пальцем то одну, то другую ноздрю. – Дадут, лейтенант, – убежденно повторил он. – Только бы вот по шее не дали за грехи наши тяжкие. Им-то со стороны, с берега-то, даже борта у нас кажутся не так ровно покрашенными.
В коридоре штаба, длинном и унылом, как дорожная верста, топился ряд печей, выстроенных вдоль стен. Жаркие березовые поленья стреляли веселыми искрами. Часовой услужливо протянул офицерам голик, чтобы они обмели обувь от снега. В комнате дежурного спала на диване пожилая уборщица, накрытая матросской шинелью, а сам дежурный, плешивый мичман в громадных валенках, жаловался телефонистке:
– Я, дочка, всю жизнь толстых женщин любил. Три раза женатым был, и все три жены были тощими… Разве же это – не трагедия для мужчины?
Рябинин с серьезным видом протянул дежурному документы:
– Мы с «Аскольда»… А что касается твоей жизненной трагедии, мичман, то я тебе от души сочувствую: жена – не гусыня, ее в мешке к потолку не подвесишь и одними орехами кормить не будешь… Куда нам пройти тут?
Смущенный мичман проводил их до дверей кабинета контр-адмирала Сайманова.
Начальник ОВРА встретил аскольдовцев вопросом:
– Последнюю новость не слышали, товарищи? Гитлер отменил свой приказ о сдаче на слом всех крупных кораблей немецкого флота. Это и понятно: вместо Редера сейчас командует флотом гросс-адмирал Дениц, а он, хотя и заядлый подводник, но все же не такой дурак, чтобы убрать с нашего театра линкоры «Шарнгорст» и «Тирпитц»… Садитесь, товарищи, побеседуем!
Офицеры скинули шинели, сели возле стола, на котором – совсем по-домашнему – стояла электроплита и на ней сипло шумел закипающий чайник. Под колпаком настольной лампы грелась желтоглазая кошка. Игнат Тимофеевич погладил ее и похвалил:
– Примечательное животное. С тральщика Б-118, который затонул на прошлой неделе. Спасли ее матросы… Ну, ладно. Так вот, товарищи, и результат: сейчас, пока мы сидим с вами здесь, в океане заканчивается большое сражение. Английская эскадра во главе с линкором «Дюк оф Йорк» под флагом Фрейзера сейчас доколачивает немецкий линкор «Шарнгорст» под флагом контр-адмирала Бея. Немец принял уже пять торпед, но еще огрызается. С его палубы спускают за борт водолазов, и они тут же, невзирая на взрывы, на полном ходу заваривают подводные пробоины. Это уже что-то новое в практике морских сражений…
– А караван? – спросил Рябинин.
– «Шарнгорст» и шел как раз на перехват каравана, – пояснил контр-адмирал. – Но Фрейзер, пользуясь радиолокаторными установками, успел засечь его еще на дальней дистанции… Подробности узнаем потом. А как у вас с топливом?
– Вчера догрузили четвертый бункер.
– Свежий хлеб на корабле имеется?
– Да. На пекарню гарнизона пока не жалуемся.
– Ну, и чудесно. – Сайманов разложил перед собой карту и постучал по ней карандашом. – Смотрите сюда, товарищи… Вот в эту бухту, в которой расположен колхоз «Северная заря», надо отконвоировать землечерпалку…
– Землечерпалку? – переспросил Пеклеванный почти испуганно.
– Да. Обыкновенную землечерпалку. Кстати, она сейчас уже находится на переходе через Кильдинскую салму. Старайтесь прижимать ее ближе к берегу и, если позволит волнение на море, торопите ее со скоростью. Узла три-четыре, а то и все пять, она, я думаю, сможет выжать из своих механизмов.
– Три-четыре узла? – снова вмешался Пеклеванный. – Я, очевидно, правильно вас понял… Но неужели и мы будем осуждены топтаться около нее на такой кислятине?
Кошка вдруг жалобно мяукнула и, выгнув спину, прыгнула Пеклеванному на колени.
– Брысь, подлая! – сказала лейтенант, отряхивая брюки. – Не до тебя сейчас…
– Вам, – спокойно продолжал Игнат Тимофеевич, обращаясь большей частью к Рябинину, – вам придется идти на противолодочном зигзаге. Это утомительно и надоедливо, но ничего не поделаешь. Немцы сейчас стали применять новые торпеды типа «Цаункёниг», что в переводе значит «крапива». Выгоднее всего держаться на зигзаге № 48-Ц…
– Тэк-с, тэк-с, – задумчиво отозвался Прохор Николаевич и машинально полез в карман за трубкой. – Разрешите, товарищ контр-адмирал?
– Да. Можете курить.
– Вот я и думаю… – начал капитан «Аскольда» и, медленно окутываясь клубами табачного дыма, замолчал с какой-то особой сосредоточенностью.
– Ну, – подстегнул его Сайманов, – говорите же!
Вместо Рябинина сказал Пеклеванный:
– Меня интересует такой вопрос: не будет ли нарушен землечерпалкой режим походного ордера? Ведь тогда от нее…
– Бросьте вы об этом, молодой! – с явным неудовольствием оборвал его Сайманов. – Вы от чернорабочих хотите требовать такой же строгой походной организации, какой, наверное, и сами еще не обладаете. Капитан землечерпалки сидел вот у меня здесь, на этом же стуле, на котором сидите вы. Милый старик-работяга, который ни бельмеса не смыслит, как его будут конвоировать и кто будет конвоировать. Тревожится только об одном, чтобы его команде был выдан сухой паек. И команда у него состоит наполовину из женщин да парней-молокососов, у которых еще эскимо на губах не обсохло… Какой уж тут ордер! Здесь применимо только одно правило: не до жиру, быть бы живу…
– А какова обстановка на море? – спросил посуровевший Рябинин. – Чего нам следует больше всего опасаться?
– Вот это уже деловой разговор. Немцы, Прохор Николаевич, вчера еще держали на позиции тридцать четыре подводные лодки. Половина из них – новейшие лодки с электрическим ходом. Учтите – их подводная скорость узлов шестнадцать, а то и больше. Они снабжены трубами Шнорхеля. Эти шнорхели дают им возможность «дышать», не всплывая на поверхность. Авиация вам встретится едва ли. Зато остерегайтесь плавающих мин…
Чайник закипел, и контр-адмирал снял его с плитки. Пить чай офицеры отказались, и Сайманов особенно не настаивал.
– Что бы мне еще сказать вам, молодые? Пожалуй, надо только пожелать вам успеха. Отсюда, из этого кабинета, невозможно ведь предугадать всего. Может, сам черт с рогами вам встретится! И учить я вас не буду. А если бы и захотел учить, то уже поздно. Действуйте и учитесь, товарищи, сами. Учитесь в море… Это ваше первое боевое задание. Операция простая. Но и ответственная…
Пеклеванный улыбнулся одним лишь уголком рта. Сайманов заметил это:
– Улыбка-то у вас, лейтенант, прямо скажем, – ни к черту не годится! Будто вы похабный анекдот вспомнили!
Артем густо покраснел:
– Прошу прощения, товарищ контр-адмирал. Землечерпалка… Я улыбнулся, когда подумал… Честно говоря, я никогда не думал, что мне придется конвоировать по морю такой вонючий горшок…
– Я его еще не нюхал, – сердито продолжал Игнат Тимофеевич. – А вот случись так, что немцы пустят в этот «горшок» торпеду, и наш флот, целый флот, останется без землечерпалки. Жди, пока из Архангельска другая приползет. У немцев-то их четыре в Альтен-фиорде стоят, да занимать у них вы ведь, лейтенант, не пойдете!
– Все ясно, – сказал Рябинин и потянулся за своей шинелью. – Я боюсь только одного: как бы эта землечерпалка сама не развалилась! Ее и качнуть-то совсем малость нужно, как из нее, наверное, все гайки посыплются.
– Ничего. До конца войны доскрипит старушка. Ну, а после-то войны все к чертям собачьим менять будем. Всю технику! И ваш «Аскольд» разломаем тоже. На переплавку пустим. Одни дверные ручки оставим, благо они из меди…
Уже на улице, направляясь на корабль, Прохор Николаевич сказал Артему:
– Послушайте, лейтенант. Мне было несколько стыдно за ваш лепет в присутствии контр-адмирала… Когда однажды один юноша нежного строения назвал «горшком» мой «Аскольд», я очень хотел дать ему в зубы. До вас это дошло?
– Ну, видите ли… Я не хотел оскорбить, но… – Пеклеванный совсем растерялся. – Просто сорвалось как-то с языка. Честное слово, ведь это же смешно. Мы, патрульное судно, и вдруг эта землечерпалка! Стыдно сказать кому-нибудь. Засмеют ведь…
– Ох, и стыдливый же вы! – буркнул Прохор Николаевич. – Я не знаю, как это вы в бане моетесь?
Пеклеванный натянул перчатки, сухо щелкнул кнопками на запястьях.
– Товарищ старший лейтенант…
– Старший, – с ударением в голосе, будто соглашаясь с чем-то, подхватил Рябинин. – И вот как старший я хотел бы сказать вам, что вы-то еще не… старший! А коли нам честь оказывают, что не только кормят даром, а еще и боевую работу дают, так надо не иронизировать по поводу «горшков», а думать надо… Думать, если вы только умеете это делать! А может, и не умеете? Черт вас знает…
– Ну, что вы на меня накинулись? – обиженно проговорил Артем, которому совсем не хотелось ссориться с командиром. – Ведь я, по-моему, делаю все, что мне положено…
– Вот то-то и оно, – сказал Рябинин, – вы делаете только то, что положено. А сделать хоть раз то, что не положено делать, а все равно надо, этого вы не делаете. Впрочем, если говорить начистоту, то мне служить с вами нетрудно. Службу-то вы хорошо знаете!
