Джейн Харрис - Гиллеспи и я
— Отраву она могла подобрать где угодно, — настаивал Нед. — Ее повсюду продают.
Мейбл презрительно хмыкнула.
— Продают, но этот пакетик я хорошо помню — на нем пятна от патоки. И ярлык был разорван точно в этом месте. Сомнений нет, это наш яд.
— Выходит… — неуверенно проговорила Энни, — Сибил на днях положила его в карман и принесла к нам в дом… а потом?..
— Что? — Нед рассмеялся. — Высыпала в пунш — чтобы отравить нас?
Мейбл замялась.
— Кстати, я видела его в шкафу пару дней назад, и, по-моему, Сибил с тех пор сюда не приходила.
— Но все, кто пил пунш, заболели, — сказала Энни. — А пакетик нашелся в переднике Сибил. Ты же ее знаешь, Нед…
— Довольно, — отрезал он. — Я не хочу об этом слышать, и Сибил говорить не разрешаю. Нельзя ее обвинять — она не сделала ничего дурного. Выбрось этот пакетик, не будем о нем больше. Наверняка вино прокисло — вот и все. Я вообще не понимаю, как ты пьешь эту гадость.
— Я взяла отличное вино, — возмутилась Энни.
Нед поднялся и взглянул на часы.
— Ну, мне пора домой…
Энни рассердилась: ему всегда проще уйти, чем обсуждать что-то неприятное.
— Согласись, странное совпадение. — Мейбл выразительно посмотрела на брата.
Он промолчал и повернулся к жене.
— Ты идешь?
Энни бросила отчаянный взгляд на золовку и, положив пакетик в карман, побрела за мужем. Он позвал детей, и они толпой пошли через дорогу. Нед шагал впереди, так что Энни не могла с ним заговорить.
* * *Первое января — традиционный выходной в Шотландии. Обычно его проводят, навещая друзей и родных или просто собираясь веселой компанией, и Энни задело, когда, переступив порог квартиры, Нед отправился в мастерскую и объявил, что поработает несколько часов до темноты. Она осталась с детьми одна, поскольку Джесси отпросилась проведать семью.
Из-за своих подозрений Энни невольно опасалась Сибил, которая все так же пребывала в мрачном расположении духа. Девочка слонялась по дому, задирая Роуз и бросая унылые взгляды на мать. Решив провести эксперимент, Энни дождалась, пока сестры убегут в столовую, и дрожащими руками положила пакет с ядом на пол в центре гостиной. Когда девочки вернулись, Энни сделала вид, что подрубает подол юбки, а сама краем глаза наблюдала за ними. Сибил пошла прямиком к своей кукле, не замечая отравы. Роуз увидела пакет и потянулась к нему, но Энни опередила ее. Только тогда Сибил проявила какой-то интерес к находке.
— Что это?
Энни с показным удивлением уставилась на картонный пакетик.
— Не знаю. А ты как думаешь, дорогая?
Опустив подбородок, девочка состроила знакомую гримасу, которую Энни истолковала так: «Мама, можешь считать меня дурой, но на самом деле дура — это ты».
— Откуда я знаю?
Девочка с блеском в глазах уставилась на пакетик. Энни, боясь оставшихся крупинок отравы, швырнула его в огонь и вздохнула с облегчением, когда картон почернел по краям, съежился и, наконец, вспыхнул ярким пламенем. Она гадала, как понять реакцию Сибил: девочка вроде бы не узнала яд, но вдруг это очередное проявление ее лживости?
* * *Разумеется, вскоре известия об отраве, найденной в кармане передника Сибил, дошли и до Элспет: Мейбл подробно пересказала ей всю историю в тот же вечер. Судя по всему, Элспет нетрудно было убедить, что внучка способна подсыпать в пунш любую гадость. Когда через несколько дней мы встретились в кафе, вдова Гиллеспи бушевала, уверившись, что с Сибил нужно «разобраться» раз и навсегда.
— Нужно что-то делать, — повторяла она как заведенная. — Сначала моя подшивка, потом картина Неда — а теперь такое… Господи… Скоро будем пить чай и думать — а вдруг это последняя чашка в жизни?
Мейбл считала, что Сибил необходимо показать доктору.
— Гарриет, если она действительно отравила пунш, нам всем грозит опасность. Нужен специалист по таким проблемам — например, доктор Освальд. — Так совпало, что доктор Освальд работал в Королевском приюте для умалишенных в Кельвинсайде, а его жена ходила в одну церковь с Элспет. — Он кажется здравомыслящим человеком. Я уверена, он может неофициально ее осмотреть и высказать свое мнение.
Я была склонна согласиться с Мейбл, но Элспет раздраженно заерзала в кресле, а когда я спросила, что, по ее мнению, надо сделать, пожала плечами и пробормотала что-то о «более радикальных мерах». Полагая, что она имеет в виду какое-нибудь наказание, я не придала значения ее словам, пока, спустя неделю, Мейбл не рассказала о ссоре между Энни и ее матерью. Судя по всему, преподобный Джонсон, узнав о последней выходке Сибил, предложил провести над ней обряд изгнания бесов. Хотя церковь Элспет не признавала подобных ритуалов, разумно относя их к сомнительным и неправоверным, свекровь предложила Энни подумать, ведь пастор занимался экзорцизмом в Америке и весьма опытен в таких делах.
В ответ Энни впервые в жизни разозлилась на свекровь и, обозвав ее «старой трещоткой», указала на дверь. Элспет удалилась с видом оскорбленной невинности, и с тех пор женщины не разговаривали. Вскоре после размолвки Нед попросил жену простить Элспет, однако Энни не нашла в себе сил последовать совету. К тому же ее огорчало, что муж не принял ее сторону и не возразил матери.
На мой взгляд, идея Мейбл пригласить доктора была куда более разумна. Полагаю, Энни осторожно поделилась ею с мужем, но Нед даже слушать не стал. Во-первых, сказал он, нет никаких доказательств, что Сибил виновна в событиях Хогманая. Во-вторых, что бы ни происходило с дочерью (а он согласен, что порой с ней и в самом деле трудно), родители должны справиться без участия посторонних, и точка.
Видимо, стремясь что-то доказать Неду, Энни преисполнилась решимости помочь девочке самостоятельно. Она с головой ушла в материнство: бросила учебу в Художественной школе, и ее мольберт пылился в углу, пока Энни отдавала все свое время дочери. К сожалению, после Хогманая у Сибил появился нервный отрывистый кашель, который никак не утихал. Вдобавок, она, вероятно, выдергивала себе по ночам волосы, поскольку на подушке все время находили клочья. Ее локоны заметно поредели, кое-где проглядывала синюшная кожа. Бедняжка Энни часами втирала Сибил в голову касторовое масло в надежде избавить ее от залысин.
* * *К концу января атмосфера в семье стала столь тягостной, что Мейбл и Уолтер Педен — которые изначально хотели устроить грандиозный свадебный завтрак в доме номер четырнадцать — поженились тайно, пригласив свидетелями двух незнакомцев. Они не сообщили ничего даже Элспет и не позвали ее на церемонию. Впоследствии, когда пара объявила о состоявшемся венчании, вторым ударом для матери стала новость, что новобрачные собираются на год в Танжер, где Педен когда-то уже работал, изображая верблюдов и прочую экзотику; билеты заказали за несколько недель до отъезда.
Элспет тяжело пережила потрясение, особенно трудно ей было смириться с отсутствием на свадьбе дочери. Отношения между ними с Мейбл никогда не были особенно теплыми, но теперь вдова была оскорблена в лучших чувствах. Горничная Джин утверждала, что хозяйка заболела лунатизмом — она слонялась по квартире ночью, брала предметы в руки и со вздохом ставила назад, а пару раз Джин в ужасе просыпалась, обнаружив на пороге своей спальни Элспет, с остекленевшими открытыми глазами, глубоко погруженную в сон.
Отъезд молодоженов приближался, и в семье никак не могли решить, кому провожать их на вокзале, откуда начиналось их путешествие в Африку. Поскольку Энни и Элспет избегали друг друга, обе они присутствовать не могли. В конце концов с Недом и детьми на вокзал поехала Элспет. Мы с Энни попрощались с Педенами накануне, и в то утро я зашла на Стэнли-стрит составить ей компанию. Мы давно не были наедине. Пользуясь случаем, Энни захотела излить душу и рассказала, как она боится Элспет.
— Я не хочу ее даже на порог пускать — вдруг она похитит Сибил и проведет над ней… это… бог знает что! Представляете, Гарриет? Изгнание бесов… А Нед ее даже толком не осадил.
Увы, отсутствие поддержки со стороны мужа глубоко ее ранило и постепенно привело к взаимному охлаждению между супругами. После отъезда Мейбл и Уолтера вести вечерние классы для женщин в Художественной школе предстояло Неду, однако, хотя деньги в семье были не лишними, преподавание серьезно прибавляло ему работы.
— Мы почти не бываем вместе. Раньше у нас хотя бы были вечера. А теперь из-за этих уроков его не будет дома два вечера в неделю.
Кроме того, чтобы оплатить переезд в Танжер, Педен сдал внаем оба дома: в Глазго и в Кокбернспате. Конечно, Энни радовало, что у них с Мейбл будет новая интересная жизнь, но ее с собственными надеждами провести лето в деревне пришлось расстаться.
