Ирина Звонок-Сантандер - Ночи Калигулы. Падение в бездну
— Тебе, друг, за многолетнюю службу положена награда. Я делаю тебя наместником провинции Египет!
Макрон польщенно улыбнулся. Патриции, оторвавшись от вкусных блюд, одобрительно закивали и вяло похлопали.
«Египет! — зачарованно подумал Макрон. — Богатейшая земля! Я стану маленьким, могущественным царьком. Золото, драгоценности, пряности и слоновая кость рекою поплывут в мои сундуки. А главное — я уеду подальше от Рима и от интриг Друзиллы, чьи глаза непрестанно сверлят меня!»
Макрон неуклюже опустился на колени. Ноги за последнее время отвыкли гнуться. Он поцеловал кольцо императора.
— Спасибо, Гай Цезарь! — Макрон расчувствовался. Его голос заметно дрогнул.
— Я не задерживаю тебя, — сухо проговорил Гай. — Иди домой и приготовься к отъезду. Галера отходит завтра из порта Остии.
Макрон поклонился и покинул пиршественный зал. Друзилла провела его торжествующим взглядом.
XXXVII
Макрон почти бежал по тёмным, плохо освещённым улицам. Ноги путались в складках широкой праздничной тоги. Он едва не упал, поскользнувшись в темноте на листьях гнилой капусты.
Вполголоса выругавшись, он посулил сотню бед на голову того, кто отвечает за чистоту римских улиц. И засмеялся, вспомнив, что это — ответственность префекта претория. Самого Макрона! Но с сегодняшнего вечера он уже не префект. Ему наплевать на Рим! Пусть задохнётся в кучах мусора проклятый город! В мечтах Макрон уже находился в Египте.
Подбежав к закрытой двери собственного дома, Макрон троекратно ударил молотком по железу, оковавшему дубовое дерево. Привратник испуганно выглянул наружу и, узнав, господина, отворил дверь.
— Разбуди рабов, — на ходу распорядился Макрон. — Пусть собирают вещи. Завтра я отплываю в Александрию.
Он вошёл в атриум, размышляя: кого из рабов взять с собой, кого оставить в римском доме, а кого — выгодно продать. Сонная челядь поспешно таскала сундуки и утварь. Макрон односложно отдавал распоряжения. Лихорадка отъезда охватила его.
Поёживаясь, в атриум вошла разбуженная шумом Энния. Удивлённо обозрела суматоху.
— Мы уезжаем? — вскинула на мужа широко открытые голубые глаза.
— Я уезжаю, — грубо ответил Макрон и отвернулся. — Ты остаёшься в Риме.
Энния пристыженно опустила голову. Теперь она жалела о неудачной любовной истории с Калигулой. Императрицей она не стала. Законный муж открыто пренебрегает ею. Из двух мужчин Эннии не удалось сохранить ни одного.
Осматривая сундуки, Макрон боком медленно продвигался по атриуму. Нечаянно наткнулся на Эннию и раздражённо прикрикнул:
— Не стой здесь, как статуя! Иди спать!
Жена умоляюще протянула к нему дрожащие руки.
— Возьми меня с собой! — взмолилась она. Уголки полных ярких губ плаксиво дрогнули.
— Нет! — с презрительным равнодушием ухмыльнулся Макрон. — Никогда!
Энния отвернулась, давясь слезами. Макрон поморщился.
— Не плачь! — прикрикнул он.
Со стороны ворот раздался шум, отличный от мягких, неслышных шагов рабов. Макрон замер, уловив бряцание мечей. В атриум, глядя прямо перед собой, вступили две дюжины преторианцев.
— Кассий Херея?! — узнав начальника солдат, Макрон вопросительно приподнял бровь. — Что привело тебя в мой дом в ночное время?
— Приказ императора, — невозмутимо ответил Херея.
— Какой приказ?
В мозгу Макрона промелькнула мысль: «Наверное, Херее велено сопровождать меня в Александрию. Компания не особо приятная, но можно потерпеть».
Кассий Херея достал из-за пояса небольшой свиток, развернул и торжественно прочёл:
— Невий Серторий Макрон! Ты арестован за участие в заговоре против императора!
— Что? — не поверил Макрон. Он подался вперёд, пытаясь вырвать из рук преторианского трибуна желтоватый папирус. — Кто написал это? Чья подпись стоит под приказом на арест?
Херея сделал шаг назад, предусмотрительно спрятав свиток за спину.
— Писано лично императором, — холодно сообщил он.
Макрон успел рассмотреть отпечаток, выдавленный на коричневом воске. Римский орёл, повернув голову в сторону, распростёр широкие крылья. Этот перстень он собственноручно снял с руки мёртвого Тиберия и надел на безымянный палец Гая!
Сжав голову сильными ладонями, Макрон отошёл к стене. И беззвучно заплакал, пошатываясь. «Пришла моя очередь! — отчаянно понял он. — Я казнил Сеяна. Я задушил Тиберия. Теперь Гай Цезарь решил уничтожить меня!»
Макрон выглядел почти спокойным. Преторианцы, держа наперевес короткие заострённые копья, обступили его.
— В Маммертинскую тюрьму, — распорядился Херея.
Энния застыла в углу атриума, глядя в спину удаляющегося мужа.
* * *Обхватив колени руками, Макрон сидел на соломенном тюфяке, небрежно брошенном в углу. У правой ноги стояла глиняная тарелка с похлёбкой, похожей на свиное пойло. Макрон брезгливо отшвырнул её ногой. Похлёбка растеклась по утрамбованной земле, издавая резкий неприятный запах.
Три дня и три ночи провёл он в узкой тюремной камере. Три дня и три ночи дрожал от холода, прислушивался к мышиному писку и жевал засохший хлеб. Он, привыкший вкушать павлинов и фазанов на обильных императорских обедах! Теперь тюремный служитель небрежно наливал ему тошнотворную похлёбку в тарелку, к которой присохли остатки предыдущей еды.
Заскрежетали засовы. Макрон поднял голову. Преторианцы грубо втолкнули в камеру Эннию.
— Ты тоже арестована? — Макрон улыбнулся криво и печально.
Энния осмотрелась с брезгливым отчаянием. Вонючая жидкость сочилась по стенам. Мышиные глазки горели в многочисленных норах. Одёргивая тунику, Энния присела рядом с мужем на грязный тюфяк. Макрон покосился на неё.
— Только не плачь. Женских слез я не выдержу, — попросил он.
— Я не плачу, — стараясь казаться спокойной, ответила она.
Ответ заставил Макрона удивлённо взглянуть на Эннию. Её глаза, не подведённые привычной сурьмой, покраснели и воспалились, но были сухи. Неужели в Эннии таилась внутренняя сила, которой Макрон не заметил прежде?
— Когда нас отпустят? — хрипло спросила она.
Макрон пожал плечами:
— Никогда!
Энния побледнела и закрыла глаза. Страдание исказило её лицо, но ни одна слеза не вытекла из-под опущенных век. Макрон смотрел на неё с удивлением. Эта женщина, с которой он прожил столько лет, напоследок удивила его выдержкой и достоинством. Она жила, как современная римлянка — среди наслаждений, роскоши и порока. Готовилась умереть, как римлянка былых времён — мужественно и гордо.
Макрон обнял жену за плечи с нежностью, пришедшей на смену презрению.
— Все кончено, Энния. Мы проиграли.
Она прижалась растрёпанной головой к его груди.
— Мы не сумели жить вместе, как положено хорошим супругам. К счастью, нам позволили умреть вместе, — и добавила проникновенно: — Я любила тебя, Макрон.
— Я тоже любил тебя, — ответил Макрон, вспоминая минувшие годы. — Почему же наш брак оказался тягостным для обоих? Ты была капризна и сварлива, — подумав, заявил он.
— Ты был груб и нелюбезен, — немедленно отозвалась Энния.
— Я — солдат, а не завитой, надушённый патриций. Как я ненавидел тебя за то, что ты сошлась с Гаем Цезарем!
— А я — тебя за то, что ты толкнул меня в его постель.
— Мы оба виноваты, — примирительно пробормотал Макрон. Он обнял Эннию и поцеловал её со страстью, которой не выказывал почти два года. В это мгновение она перестала быть дикой кошкой, капризной и похотливой. Она снова стала его Эннией, женой, готовой умереть вместе с ним. Без румян и белил её лицо выглядело трогательно беспомощным и милым. С этой Эннией Макрон обрёл бы счастье. Но смерть ожидала за порогом.
Кассий Херея, остановившись у решётки, учтиво кашлянул. Макрон мгновенно оторвался от губ Эннии.
— Гай Цезарь велел тебе умереть, — глядя в лицо Макрону, проговорил преторианский трибун. — Твоей жене тоже. Если не умрёте по собственному желанию — вас ждёт позорная казнь.
— Дай мне меч, — обнимая жену, твёрдо ответил Макрон. — Я — солдат. Иная смерть мне не к лицу.
Херея качнул седеющей головой. Достал из-за кожаного пояса бритву и бросил её в камеру, просунув ладонь между частыми прутьями. Бритва упала около пыльной сандалии, обутой на ногу Макрона.
— У тебя есть время до вечера. Поспеши, — уходя, предупредил он.
Макрон машинально посмотрел на узкое окошко, притулившееся под самым потолком. Маленький клочок неба розовел. Близился закат.
Энния протянула Макрону руки ладонями вверх.
— Позволь мне умереть первой, — попросила она. — Иначе потом недостанет сил.
Макрон подобрал бритву. Попробовал пальцем, достаточно ли она остра. И с печалью посмотрел на узкие запястья жены.
Собравшись с духом, он ударил лезвием по руке Эннии. Брызнула кровь. Она слабо вскрикнула и тут же улыбнулась.
— Не больно, Макрон! — улыбаясь сквозь слезы, шепнула она.
