Булат Жандарбеков - Подвиг Ширака
Проклятая вековая голубая мечта простого люда о добром и светлом царе, который придет и осчастливит всех людей, въелась вместе с плотью и кровью и в Вахъяздата и сыграла злую шутку с трезвым и расчетливым пати-кшаятия. Вахъяздат, сам не зная почему, изо всех сил стремился создать ореол благородства и чистоты вокруг Бардии, который при всех своих достоинствах был далеко не идеальным. Из-за этого Вахъяздат решил взять на себя такую грязную, опасную и неблагодарную работу по очистке царства от грязи, как отстранение знати от власти, разрушение родовых святилищ — основу могущества этой знати, как перераспределение имущества, земли, пастбищ, вызывая недовольство ущемленных и обиженных на себя.
Хитрый Вахъяздат отобрал себе отряд из мидян, чтобы пойти войной на родовые имения персидской знати. Он знал, что у мидян ничего святого на земле Персии нет! Уверенный, что отвратил Бардию от знати, и зная, что разрушение святилищ вызовет еще большую вражду между царем и вельможами, Вахъяздат с легким сердцем покинул Бардию. По правде ему хотелось хоть на немного вырваться из душной клетки — царского дворца, и он был счастлив побывать в своем селении, поговорить по-человечески со своими бывшими односельчанами.
Бардия, лишившись своего умного наставника и опекуна, стал совершать промахи один за другим.
* * *
После разговора с Бардией в своих покоях Атосса дала волю своим чувствам. Она металась, как раненая тигрица, готовая броситься на кого угодно, даже если этот враг во сто крат сильнее. Ярость клокотала в ней, ища выхода и не находя. Теперь она горько сожалела о смерти Камбиза, страстно любившего ее. Сейчас она так же ненавидела Бардию, как его ненавидел Камбиз. Чего она добилась от прихода Бардии к власти? Позора! Нет, пока еще она жива — дочь великого Кира, и она будет бороться за власть до последнего своего вздоха. У нее много золота, драгоценностей, и она еще красива! Надо заменить Бардию, но кем? На этот раз нельзя промахнуться. Атосса задумалась. Думала долго-долго и наконец приняла решение, оно, вероятно, было приятным, потому на губах Атоссы блуждала загадочная улыбка. У дочери Кира были приверженцы, и она обо всем была отлично осведомлена. Она нашла родственную и также жестоко оскорбленную душу — рыбак рыбака видит издалека.
* * *
А на другом конце Пасаргад страдал молодой Дарий. Он тоже метался, как тигр. То он впадал в черную меланхолию, от которой до самоубийства рукой подать, то взрывался крутой яростью, круша мечом все вокруг. "Его, копьеносца царя царей, сына могущественного сатрапа Маргианы, Ахеменида, какой-то паршивый простолюдин, недобитый сарбаз, отброс, навозная куча, чернь вонючая, дрянь, вошь ползучая — вывалял в дерьме позора, заставив унижаться. Мало того, нагнал испуг, о-о-о! Какой позор! Все семь колен знатных предков перевернулись в своих могилах от презрения и отвращения к нему — к своему опозоренному потомку Дарию! О-о-о! Как жить после этого?"
И вдруг Дарий остолбенел от изумления — к нему, несмотря на самое строжайшее запрещение (Дарий был не в силах выносить вида человеческого лица), кто-то вошел! Когда Дарий разглядел смелого гостя, то изумился еще больше — перед ним стоял Багабат — главный евнух покойного Камбиза, персона очень важная в дворцовой иерархии. Багабат прошел на почетное место, уселся и жестом пригласил Дария последовать его примеру, словно хозяином был здесь он. Ошеломленный Дарий покорно сел. Он ожидал самого неожиданного, но то, что он услышал, было уж настолько неожиданным, что молодой перс впал в прострацию.
Багабат сообщил счастливчику, что выбор прекрасной Атоссы пал на него!
Одиннадцать лет тому назад Гистасп зазвал к себе Креза и Гобрия, чтобы решать судьбу царства, и разговор тогда зашел о Бардии. Все возвращается на круги своя. Теперь сын Гистаспа — Дарий зазвал к себе самых знатных персов, которые вместе со знаменитым хозяином представили ту знаменитую семерку, которая замышляла недавно против Камбиза, но теперь разговор велся вокруг имени Бардии.
После предварительного застолья, когда за дастарханом шел ничего не значащий разговор о различных пустяках, Дарий, удалив слуг, сказал, глядя в пол:
— Я думаю, что Камбиз был прав: на престоле вместо благородного Бардии — его низкорожденный двойник-самозванец. Я узнал с достоверностью о том, что у этого новоявленного пати-кшаятия брат походил на царевича Бардию, как близнец. Бардия любил забавляться переодеванием с этим двойником, вводя в заблуждение самых близких людей из своего окружения и даже некоторых жен из своего гарема. Когда Прексасп, выполняя волю нашего покойного царя, убил... Бардию, то этот проходимец Вахъяздат, воспользовавшись тем, что его брат похож как две капли воды на усопшего царевича, заменил его своим братом! Вы все знаете, что сразу после убийства царевича этот подлый самозванец по имени ...Гаумата, назначил своего брата пати-кшаятия. Освободить трон Ахеменидов от подлого самозванца и его брата — святое дело!
Дарий говорил, не поднимая глаз, и, окончив речь, выжидающе умолк. Вельможи переглянулись, в глазах у них — восхищение! Сын Гистаспа подкинул отличную идею — на троне самозванец! Только силач, вечный соперник Бардии, знатный, но недалекий Ардуманиш, ничего не поняв, с удивлением сказал:
— Сын Гистаспа! Какой же это самозванец — это доподлинный Бардия! У него и шрам над бровью, это я ударом головы рассек ему кожу, когда мы боролись с ним за звание сильнейшего пехлевана великой Персии.
— Только для нас он Бардия, Ардуманиш, — сурово сказал непонятливому Гобрий. — А для остальных он — самозванец!
Ардуманиш сначала кивнул, а уж затем понял. А, поняв обрадовался. Он не любил Бардию.
— Пусть черное пятно убийства родного брата падет на Камбиза, — торопливо заговорил Мегабиз. — Тем более, что Камбиз, в присутствии всего двора, подтвердил это, умирая.
— Эта ветвь Ахеменидов кончилась на великом и незабвенном отце персов Кире. Его недоноски недостойны трона великой Персии. Камбиз нарушил святость договора с семью лучшими родами персов о том, что он, Камбиз ахеменид, только первый среди равных. Он унизил нас! А этот недоумок Бардия пошел еще дальше — он отменил на три года подати и лишил нас доходов, отменил на три года воинскую службу — это неслыханно. Но это еще не самое страшное, разрушение наших родовых святынь — вот преступление! Оно вопиет к расплате над святотатцем! — горячо выступил Интаферн.
— Он унизил высокородных, сравняв их с простолюдинами! — вскричал Видарна.
— Нет, он не сравнял нас с простолюдинами, а поднял подлого простолюдина над нами! Кто у нас пати-кшаятия? — с ненавистью произнес Дарий.
— Этот Бардия желает лучших людей превратить в своих рабов! — злобно прошипел Гобрий.
В это время, прервав тайную беседу вельмож, без спроса вошел дворецкий Дария и, нагнувшись к уху своего господина, при настороженном внимании присутствующих что-то прошептал. Дарий кивнул, и дворецкий вышел. Все внимание обратилось на хозяина дома. На душе у него было тревожно. Так всегда бывает, когда совесть нечиста, — все кажется подозрительным. Дарий обвел всех взглядом и торжественно сказал:
— Так как нам надоело правление бездарных детей великого Кира, предлагаю, не откладывая, а прямо сейчас, пока рядом с Бардией нет его и нашего злого духа — отставного сарбаза Вахъяздата, покончить с тираном: Бардия ли он или не Бардия, а самозванец — все равно! Но я думаю, что все-таки самозванец, — вновь подкинул своим сообщникам удобную мысль Дарий.
— Ты что-то слишком торопишься, Дарий. Помнится, с Камбизом ты не очень-то спешил...— недовольно сказал Отан и добавил: — даже на охоту надо собираться тщательно, учитывая все мелочи, а здесь... дело опасное — жизнями рискуем.
— Надо подумать, обмозговать. Отан прав — жизнями рискуем, — поддержал Отана Видарна.
— Дорогие гости, друзья! Если вы примете совет Видарны, то знайте, что всем нам предстоит жалкая участь. Если мы вместо решительного действия разойдемся, чтобы что-то обдумывать, может случиться так, что кто-то дрогнет, донесет Бардии, чтобы получить выгоду одному себе, или я не знаю придворные нравы? Чтобы этого не случилось, надо действовать немедленно, не откладывая. Прямо отсюда, не расходясь. Иначе я предупреждаю вас, что завтра я сам пойду с доносом на вас, чтобы никто из вас не упредил меня! А до этих пор никто не выйдет из этого дворца!
Присутствующие переглянулись. Действительно, придворные нравы, не знающие нравственных устоев, были таковы, что все в душе признали правоту слов Дария. Никто не мог поручиться не только за другого, но и за себя. Дело принимало нешуточный оборот. Страх объединил этих заговорщиков, страх же заставил их действовать сообща.
Гобрий оглядел заговорщиков и твердо сказал:
