Булат Жандарбеков - Подвиг Ширака
После страшной и бессонной ночи осунувшийся и враз постаревший Вахъяздат, явившись к Прексаспу, сказал:
— Царевич едет.
Прексасп всполошился и вызвал начальника караула.
— Дворец окружить, царевича пропустить одного, свиту отделить и задержать!
— Напрасно хлопочешь, вельможа. Бардия едет один.
— Как это один? — удивленно приподнял бровь Прексасп.
— Я подумал, что тебе будет лучше переговорить с царевичем наедине, и сказал ему об этом. Он приказал свите остаться в Сикаяуватише, пообещав вернуться и продолжить охоту.
— Откуда ты взял, что мне надо встретиться с царевичем наедине? — Прексасп прямо-таки впился взглядом в Вахъяздата.
— Если бы было иначе, ты бы не меня, а Мегабиза послал за царевичем, — спокойно сказал Вахъяздат.
— Больно ты умен, сарбаз.
— Поэтому царевич и приблизил. Надоело ему одних дураков вокруг себя видеть...
Прексасп рассмеялся. Ему явно нравился этот человек.
— Если ты такой умный, то что теперь тебе надо делать, сарбаз? — посерьезнев, спросил строго Прексасп.
— Держать язык за зубами.
Прексасп изумленно откинулся. Задумался.
— Напрасно, князь, зачем тебе лишний труп? Я буду молчать, ведь царевич мне не... брат, — с трудом закончил Вахъяздат.
Прексасп покачал головой и восторженно поцокал языком.
— Ты колдун! Не сносить тебе головы! Может, ко мне служить пойдешь?
— Не-е-ет, мне дворцовый дух вреден. Я потому-то и помогаю, что скорее хочу из дворца вырваться. Давно рвусь, да Бардия никак не отпускал. Мне около Бардии жить было тошно, а уж возле твоего господина, прости, нашего царя царей...
— Но-но! — грозно нахмурил брови Прексасп. — Больно ты осмелел, сарбаз. А то ведь язык то можно и укоротить!
Ох, как нравился Прексаспу этот бывший сарбаз. Он привык жить в атмосфере страха, лжи, угодливости, а тут словно свежим воздухом пахнуло! Никто с ним так свободно не говорил. Правда, и Камбиз был с ним откровенен, но Камбиз — это царь, а господин есть господин, и если он может говорить все что ему заблагорассудится, то Прексаспу приходится взвешивать каждое свое слово. А разве не еще хуже общение с нижестоящими? Нельзя ни на миг забывать, что ты — предмет зависти всех придворных. Каждый из них твой враг и для каждого из них самый сладострастный миг — это когда на тебя падет гнев господина и ты попадаешь в опалу. Вот тогда-то они отыграются на тебе!
— У меня есть просьба, высокородный князь.
Прексасп даже скривился. А он-то думал, что встретил...
— Говори, — коротко сказал Прексасп.
— Дозволь мне потихоньку похоронить моего господина. Дозволь отблагодарить его за милости. Молю тебя, высокородный князь!
Прексасп просветлел. Нет, он не ошибся! Надо было бы убрать и этого умного и дерзкого на язык сарбаза — зачем лишние свидетели, но бывают такие минуты, когда хочется в собственных глазах выглядеть всемогущим и великодушным.
— Ладно, я уберу охрану. Тело похоронишь и место отметишь. Спрошу — скажешь. Только мне — понял?
У Вахъяздата перехватило дыхание, и он только кивнул головой, не в силах вымолвить слово. Он понял, что Прексасп увезет с собой... голову! В это время вошел сотник дворцовой охраны и сделал понятный вельможе знак. Прексасп заторопился.
— Ступай, сарбаз. И знаешь что? Вспоминай меня добром. Всегда вспоминай добром. Тебе незачем знать, за что, но обязательно поминай Прексаспа добрым словом. А теперь ступай и не оглядывайся! Жди, когда опустеет дворец!
* * *
Гаумата сидел на тахте в покоях Бардии, в тех самых, в которых они с царевичем провели несколько бурных дней. Он был одет в походную одежду царевича (как-то под веселую руку Бардия, сначала переодев Гаумату, потом подарил ему и свою одежду и как раз походную!). Гаумата сидел бледный, отрешенный, величественный. Даже Прексасп смутился, увидев величие своей жертвы. Войдя, он остановился, а затем, склонившись в глубоком поклоне, сказал:
— Прости меня, царевич, но воля моего повелителя для меня превыше всего. Царь царей великий Камбиз приказал мне убить тебя, Бардия!
— Я это знаю.
Прексасп заговорил горячо:
— Но ты, царевич, можешь защищаться, а там решит судьба!
Гаумата протянул свой акинак Прексаспу.
— Пусть исполнится воля царя царей Камбиза! Возьми мой акинак!
Прексасп подошел к Гаумате, вынул свой меч, коротко поклонился и всадил клинок прямо в сердце младшему брату Вахъяздата...
* * *
Бардия услышал про Прексаспа поздно. Он обрадовался приезду любимца своего брата. Это был хороший признак — вероятно, Камбиз ищет примирения и поручит ему, Бардии, ведение войны с Египтом!
В Экбатаны Бардия летел как на крыльях. Удивился тому, что дворец совершенно без охраны. Прошел по пустым анфиладам и проходам в свои покои, никого не встретив. На пороге покоев остановился. На полу, на ковре, сидел Вахъяздат и держал на коленях обезглавленный труп. Вахъяздат поднял на царевича полные неизбывной тоски и горя глаза, налитые слезами.
— Это мой малыш... — прошептал он еле слышно.
Вахъяздат сидел в такой позе уже третий день.
* * *
Когда Бардия узнал ужасную правду, он во вдохновенном порыве поклялся выполнить любую просьбу Вахъяздата. Вахъяздат сухо изложил свою просьбу. Она ошеломила Бардию. Царевич хрипло проговорил, махая руками.
— Это невозможно! Проси, что хочешь, только не это!
— Когда Гаумата за тебя жертвовал своей жизнью, — он не торговался.
— Пойми, Вахъяздат, ты просишь о невозможном.
— Царевичу — да. Царю — можно!
— Нет, ты и на самом деле сошел с ума! Предлагать мне такое? Да если бы не смерть твоего брата... Почему же ты предлагаешь мне посягнуть на м о е г о брата?
— Убийца вне закона, а братоубийца — вдвойне! Камбиз не может рассчитывать на справедливое отношение к себе.
— Хорошо. Я не хочу скрывать от тебя, что не люблю Камбиза, и это гнусное покушение снимает с меня все обязательства по отношению к нему. Но, то что ты предлагаешь, невозможно. У Камбиза сила — власть и армия!
— Дай народу свободу, и сильнее тебя никого не будет на всем свете!
— Ты не убедил меня, но у меня нет просто выхода. Камбиз все равно прикончит меня. Ладно, пусть будет по-твоему, но только на один год.
— На три года, иначе и не стоит это дело предпринимать.
— О боги, зачем я поклялся исполнить твою просьбу? Хорошо. Я освобожу на три года от податей...
— И от воинской службы!
— Но это же смешно, Вахъяздат. Такое можно делать, имея силу в руках, а ты последнюю опору вышибаешь из-под меня — лишаешь армии!
— У тебя будет лучшая в мире армия, у тебя будет все! Вахъяздат взял руку царевича и несмотря на слабое сопротивление приложил перстень с печаткой к указу.
— Что ты делаешь, Вахъяздат! Ну ладно, будь что будет. Останусь живым — дальше посмотрим.
* * *
— Входи, входи, пати-кшаятия. Теперь ты имеешь право входа в мои покои в любое время дня и ночи, как первый визирь царя царей и господина четырех стран света! — весело проговорил свой непривычный титул Бардия.
— Зачем дразнить твоих придворных? Они же все поумирают от зависти!
— Пускай! Как ты говоришь: меньше всяких дармоедов будет. Ха-ха-ха!
Бардия теперь постоянно пребывал в хорошем настроении. Где бы он ни появлялся, народ встречал его восторженными приветствиями. Хвалебный хор его окружения приятно тешил его тщеславие. Отовсюду приходили отрадные вести: народы и страны склонялись перед его величием. Очень скоро почти вся великая Персия признала его царем. Прекрасному настроению способствовало и то, что Бардия присвоил гарем Камбиза, а среди цветника его старшего брата были такие розы — пальчики оближешь!
По существу у Камбиза пока оставалась только армия, но Бардия, памятуя о своей необыкновенной популярности среди сарбазов, ничуть не боялся столкновения с братом и даже с нетерпением ждал этого, хотя у него было под рукой мало сил Бардия попал в свою стихию — он любил битвы сражения риск, а этого ему предстояло испытать в избытке.
Бардии нравилось быть царем!
* * *
А Вахъяздат спешил и поэтому делал ошибки. Чтобы оторвать царя от других влияний, подчинить его своей воле, он поощрил разрыв Бардии с Атоссой и приобрел страшного врага.
Так как Бардия присвоил себе гарем Камбиза, Атосса стала считаться теперь женой своего младшего брата. Атосса ознаменовала это событие змеиным укусом — письмом к Камбизу. Этим она потешила свое уязвленное самолюбие, но, как это ни странно, ее положение ничуть не улучшилось. Любвеобильный Бардия, не обидевший своим невниманием ни одной из жен своего старшего брата, ни разу не посетил только Атоссу. Мало того, Атосса постепенно стала утрачивать и официальное главенствующее положение в царском гареме, которое она занимала, несмотря на ссору с Камбизом. О каком же первенстве могла идти речь, если она, под злорадный смешок всего гарема была отвергнута как женщина своим новым мужем!
