Николай Лузан - Призрак Перл-Харбора. Тайная война
Здесь, у черта на куличках, предстояло доживать до пенсии, и он с горя запил. Но беда, как водится, не ходит одна. Однажды в компании с заместителями зашел разговор, кто с кем и где служил. Кто-то начал нахваливать братьев Кобуловых, которые с приходом в наркомат Берии круто пошли в гору, и черт дернул его за язык ляпнуть: работники они — как из говна пуля, зато жополизы отменные. Дальше, войдя в раж, брякнул, что «задницу начальству лизать можно, но повизгивать от удовольствия — это уж слишком».
Мерзавец зам в тот же вечер заложил его с потрохами и наверняка приврал с три короба. Через неделю в управление нагрянула московская комиссия и начала копать. Работала две недели, уехала молча и прихватила с собой двух начальников отделов, те назад не вернулись. Следующим на очереди должен был стать он. Дурные предчувствия не обманули: на 12 июня ему назначили встречу у «живодера» Богдана Кобулова. Какая к черту встреча! В Москве его ждала пуля.
И сейчас, когда Клетчатый сделал движение, он отшатнулся за Ясновского и сдавленно просипел:
— Столик у колонны! Клетчатый!
Ясновский дернулся и через мгновение с облегчением выдохнул:
— Свои. Нас прикрывают.
Люшков в изнеможении расплылся по спинке стула и какое-то время находился в ступоре. Ротмистр посмотрел на него с сочувствием, взял бутылку, налил рюмки до краев и предложил выпить. После такой встряски у Люшкова пропало всякое настроение, и Ясновскому стоило немалых трудов уговорить его поехать в «Новый свет». Там тоже не оказалось ни советского связника, ни боевиков, которые теперь повсюду мерещились предателю. Далеко за полночь Ясновский, сам чуть живой, отвез его на конспиративную квартиру.
Так продолжалось четыре дня. За это время они обошли все злачные места Харбина, но так и не натолкнулись на связника. Очередное утро для Люшкова началось с похмелья. Голова гудела, как медный котел, язык шершавой теркой обдирал губы, а изо рта так несло, будто в нем переночевал табун лошадей. Он с трудом сполз с постели, и едва ноги коснулись пола, как острая рвущая на части боль прострелила колени и раскаленным металлом разлилась по позвоночнику. Люшков кулем свалился на кровать. В последние годы с приближением зимы на него наваливалась эта напасть, перед которой были бессильны врачи, единственными спасителями были китайские лекари.
«Началось, надо ехать к Чжао», — вспомнил Люшков, превозмогая боль, дотянулся до телефона и позвонил Ясновскому. Тот не заставил себя ждать и через час изрядно помятый после вчерашнего загула поднялся в квартиру. С его помощью Люшков спустился к машине, и они отправились к лекарю.
Аптека Чжао находилась в районе пристани, была хорошо известна в городе, и Ясновскому не составило большого труда отыскать ее. Старик сразу же узнал старого пациента, сочувственно зацокал языком, с помощью ротмистра провел в комнату, располагавшуюся за конторкой, и уложил на топчан. Маленький, сухонький, с абсолютно лысым черепом и обезьяньим личиком, на котором жили одни глаза, Чжао живо принялся за дело. Ясновский деликатно удалился.
Люшков закрыл глаза и отдался во власть рук старика и его загадочной терапии су-джок. Длинные и узловатые, как корни женьшеня, пальцы Чжао коснулись одеревеневшего от боли тела. И о чудо! Прошло немного времени, она начала затихать, и Люшков погрузился в расслабляющую дрему. Очнулся он от легкого покалывания в кончиках пальцев. Чжао макал в какую-то желтоватую жидкость короткие иголки и затем легким, неуловимым движением вонзал их в его руку. Вскоре она напоминала ощетинившегося ежа. И когда старик закончил процедуру, Люшков не решался встать. Первое движение далось ему с трудом. В нем все замерло в предчувствии дикой боли в спине, но он ее не ощутил. Радостный Люшков вышел к Ясновскому.
Ротмистр был занят разговором с высоким темноволосым господином. Увидев Люшкова, он не смог сдержать удивления и воскликнул:
— Генрих, это чудо! Ты ходишь!
Высокий обернулся к Люшкову. Удивленно-радостный взгляд Ольшевского заставил его поморщиться. Но Павла это не смутило. Нахально сунув руку, он представился:
— Прохор!
— Генрих Самойлович, — неохотно назвал себя Люшков.
— Извините за беспокойство, но я так рад нашей встрече. Это такая удача!
Люшков и Ясновский недоуменно переглянулись.
— Господа, к кому я только не обращался, но отцу ничего не помогает. А тут…
— Мы-то здесь причем? — недоумевал Ясновский.
— Господин Чжао поставил Генриха Самойловича на ноги!
— Как видите, — буркнул Люшков, напоминание о болезни испортило настроение.
— Генрих Самойлович, это поразительно! И что — никаких болей? — продолжал допытываться Прохор.
— Не жалуюсь. Извините, молодой человек, но я тороплюсь, — свернул разговор Люшков и, бросив деньги на конторку, вышел на улицу. Ольшевский отступил к окну. Ясновский смахнул сдачу и покинул аптеку. Павел с трудом дождался, когда они сядут в машину.
Прошло два дня, как из Москвы пришел ответ на запрос Дервиша о болезни Люшкова. И надо же такому случиться — они столкнулись нос к носу. В том что это был он, у Павла сомнений не возникало. Фигура, осанка и глаза, их никак не изменишь, и, наконец, имя и отчество — все совпадало. Как только машина с Люшковым скрылась за углом, Павел поспешил на квартиру Свидерских. Доктор находился на месте, он попросил его разыскать резидента, а сам возвратился в контору.
Незаметно прошмыгнув мимо кабинета Ван Фуцзю, — частые отлучки вызывали у него раздражение — Павел заскочил к себе в конторку. Вытащив из шкафа толстые гроссбухи, он засел за работу, но не мог сосредоточиться над столбцами цифр — все мысли занимал Люшков. За этим занятием его застал Дмитрий. Он тоже искал резидента. На только что завершившейся явке с Леоном тот сообщил «убойную информацию».
Судя по ней, жандармское управление затеяло с советской резидентурой свою игру. Дулепов с подчиненными по нескольку раз на день появлялись в здании и надолго запирались в кабинете Сасо. Зачастили туда и офицеры из разведотдела штаба Квантунской армии — подполковник Ниумура и майор Дейсан. О чем они вели разговоры, Леону не удалось узнать. Но позже в разговоре с Сасо тот обронил фразу, которая дорогого стоила. Раздраженный всей этой суетой он бросил в сердцах: возня с планом «Кантокуэн», затеянная разведотделом, свелась к сотрясанию воздуха.
И это было еще не все. Накануне Леон встретил в городе Люшкова. Свое появление тот отметил грандиозной пьянкой и шумной дракой в ресторане «Тройка». События развивались с такой калейдоскопической быстротой, что требовалось немедленное участие Дервиша. Первым адресом, куда они заглянули, стал дом Свидерских. Доктор успел оповестить резидента, и он с нетерпением ждал Павла. Его появление вместе с Дмитрием вызвало на лице Дервиша недовольную гримасу — руководителям резидентуры из соображений безопасности собираться в одном месте без острой необходимости было запрещено. Но дело до разноса не дошло, вмешался Свидерский и пригласил всех к столу.
— Глеб Артемович, их не кормить, а хороших плетюганов всыпать им надо! Совсем разболтались, — проворчал Дервиш.
— Саныч, на голодный желудок много не навоюешь. Поужинаем, а там видно будет.
— Ох, и добрый же ты, Глеб Артемович; гляди, как бы без зятя не остаться.
— Это кто тут меня замуж выдавать собрался? — из верхних комнат донесся возмущенный голос.
По ступенькам лестницы застучали каблучки, и раскрасневшаяся Анна, сжав пальцы в кулачки, решительно двинулась на Дервиша. Ее лицо горело румянцем, брови изогнулись гневной дугой, а на щеках появились задорные ямочки. Свидерский усмехнулся в бороду, сложил руки на груди и снисходительно сказал:
— Сам виноват, Саныч, прогневил львицу, теперь защищайся.
— Сдаюсь, согласен на ужин, — рассмеялся Дервиш и, обняв девушку, ласково сказал:
— Ты уж нас извини, Аннушка, мы сначала посекретничаем, а потом непременно отведаем твоего знаменитого пирога.
— Э, нет, чаем от нас не отделаетесь, — не уступал Свидерский.
— Хорошо, уговорили, накрывайте стол, — сдался Дервиш и направился к лестнице.
Вслед за ним — Дмитрий с Павлом, поднялись на второй этаж и зашли в кабинет Свидерского. Дервиш плотно прикрыл дверь и, не стесняясь, дал себе волю:
— Вы что, совсем сдурели? Мальчишки! Федорова вам мало? Контрразведка на пятках висит, а вы в обнимочку по Китайской прогуливаетесь…
— Саныч! Саныч! — пытался вставить слово Павел.
— Что, Саныч? Если на себя наплевать, так о других подумайте. Квартиру доктора хотите провалить? Не мне вам объяснять, что мясники Дулепова сделают со стариком и Анной.
— Но такого случая может и не представится, удача сама в руки прет! — горячился Дмитрий.
— Какого такого случая? Какая еще удача? Смотри, чтобы в другом месте не поперло, тогда никаких штанов не хватит!
