Дмитрий Миропольский - Тайна трех государей
– Я про другое, – продолжал Мунин. – Главный тайник находился в основании одной из колонн Тампля. По слухам, там стоял некий контейнер, а в нём – чуть ли не чаша святого Грааля или что-то подобное. В общем, Гишар де Божё спасал не деньги, а ценность намного дороже любого золота. Так что не надо иронизировать насчёт картины, граф её заслужил. Кстати, люди Филиппа Красивого действительно обнаружили полость в колонне, когда грабили Тампль. Тайник существовал, но что в нём было и куда девалось – никто не знает.
– Ну и ладно, – резюмировал Одинцов. – Считай, приехали.
Старая Ладога, первая столица Руси.
На большой развилке он свернул с Мурманского шоссе направо, и через несколько минут фары «лендровера» высветили дорожный указатель: Одинцов и Мунин оказались в Старой Ладоге.
Старой она стала называться триста лет назад, когда Пётр Первый основал Новую Ладогу – городок тоже на реке Волхов, но ниже по течению, у самого Ладожского озера. А за восемь веков до Петра жители процветающей Ладоги наняли на службу варяжского ярла Рюрика с дружиной. Он собрал под своей властью окрестные земли и основал династию великих князей. Так появилось государство Русь, от столицы которого теперь остался лишь сонный посёлок с развалинами древней крепости, двумя тысячами жителей и полутора десятками церквей.
Варакса, уйдя со службы, купил на окраине Старой Ладоги покосившуюся избу. Выстроил вместо неё солидный дом, облагородил участок, стал зазывать в гости друзей и деловых партнёров…
…а в последнем телефонном разговоре велел Одинцову привезти сюда Мунина.
Имение Вараксы надёжно скрывал высокий глухой забор, из-за которого виднелись верхушки плотного строя сосен. Кругом промозглая серая темень и ни огонька, хотя время было не слишком позднее.
– Здесь вообще кто-нибудь живёт? – спросил историк.
– Есть соседи какие-то, – Одинцов неопределённо пожал плечами и пошёл открывать ворота.
Варакса брался за любое дело обстоятельно и по-военному строго. В жилом состоянии дом круглый год поддерживала автоматика – обогрев, насосы, дизель-генератор с автозапуском на случай отключения электричества… Хозяина и гостей всегда ждали тепло и комфорт. К тому же Варакса приплачивал соседским мужикам, чтобы зимой постоянно чистили проезд. Мужики были рады стараться и тщательно охлопывали лопатами грани сугробов, намётанных вдоль забора: как говорят в армии, снег должен быть белым и квадратным.
Одинцов загнал «лендровер» под крышу стоянки на участке и снова запер ворота. Любопытный Мунин тем временем разглядывал аккуратный фахверк: кованый флюгер в средневековом стиле, крутые скаты черепичной крыши, перекрестья тёмных балок поверх штукатурки стен, наглухо закрытые ставни…
Изнутри увидеть логово Вараксы историку не довелось. Одинцов вынул из багажника сумки, прошёл мимо крыльца и обогнул дом: ломая наст и протаптывая в снегу тропинку для Мунина, он вёл их к просторному заднему двору. Там на лужайке из-под снега выглядывала кирпичная уличная печка с большой жаровней – мечта любителей шашлыков, неподалёку под сугробами угадывался стоящий поперёк двора длинный обеденный стол со скамьями по обе стороны.
Одинцов провёл Мунина через двор к небольшому флигелю, подёргал ручку запертой двери и вынул из сумки электрический фонарь, промолвив задумчиво:
– Он сказал, что я знаю всякие секретные места и разберусь без него. Интересно, где ключ.
– А вы не знаете? – удивился Мунин.
– Нет. Я двадцать лет сюда езжу, но внутрь Варакса никогда никого не пускал. В дом – пожалуйста, там туча народу перебывала. Сюда – ни-ни. Личное пространство.
– Может, ломиком попробовать?
Одинцов покосился на историка.
– Ломиком, говоришь?
25. Папуас из Балашихи
Тишину нарушало только бряканье спичек в полупустом коробке.
Псурцев прекрасно представлял себе, что скажет Иерофант. Сначала будет нудить о том, что снова зря приехал. А дальше начнёт глумиться над новыми подвигами академиков. Бог троицу любит, что-нибудь в этом духе, поскольку люди генерала обделались по полной программе уже в третий раз всего за несколько дней.
Псурцев щелчком большого пальца подбрасывал спичечный коробок, тот подлетал над столом, падал обратно, и он его снова подбрасывал. Какое-то заколдованное дело, думал генерал. Так не бывает – вернее, раньше не бывало. От неудач никто не застрахован, особенно если столкнулся с новым серьёзным противником. Но на втором заходе надо брать реванш. А здесь…
Кроме того, Псурцев привык работать тихо. И если в начале ещё можно было отвертеться от неудобных вопросов по поводу гибели двух академиков на Кирочной улице, если проваленная операция в торговом центре, по счастью, обошлась без жертв, то теперь погоня с разбитыми машинами и взрывы на проспекте в спальном районе наделали шуму в прямом и переносном смысле. У каждого второго водителя – авторегистратор, у каждого второго прохожего – мобильный телефон с видеокамерой. Хорошо стали жить! И сливать видео в интернет быстро научились. Генералу ещё толком не доложили о происшествии, а он уже успел насладиться зрелищем полыхающего раскуроченного «мерседеса» с разбросанными вокруг телами и получить пару звонков от очень серьёзных людей, которые ждали объяснений.
– Живой, значит? – Псурцев прищурился, глядя на вошедшего Салтаханова, и снова щелчком подбросил коробок. – То есть говорить можешь?
– Могу, – виновато подтвердил тот.
– А вот Варакса не может. Потому что мёртвые обычно молчат. Ты не знал?.. Не отвечай, не трудись. Мне вообще похер, что ты скажешь. Вот Вараксу я бы послушал. Внимательно послушал! И про то, зачем он крышевал Мунина. И про то, чем перед Интерполом провинился. И кто он вообще такой. Мы этого Вараксу три дня искали, а эфиопы – двадцать пять лет! Можешь себе представить, сколько знал человек, которого двадцать пять лет ищут по всему миру? Какого рожна эфиопам от него было нужно, не скажешь, нет? А кто скажет?
Голос генерала звучал ровно. Под обманчивым спокойствием скрывалось бешенство: подчинённые загнали его в тупик.
– Сижу здесь, как дурак с помытой шеей, – продолжал Псурцев, и коробок хрустнул в могучем кулаке. – Жду, когда ты мне подполковника этого притащишь. А его теперь, оказывается, по кускам собирать надо. Вот спасибо! Хороший подарочек такой… новогодний.
Генерал брезгливо стряхнул с ладони обломки коробка и спичек в корзину для мусора.
– Почему новогодний? – спросил Салтаханов, чтобы не молчать.
– Потому что на Руси спокон веку Новый год справляли в марте. Историю своей страны знать надо. Особенно тебе, раз уж в это ввязался… Ну и что будем делать, друг дорогой?
Салтаханов поспешил ответить:
– Я думаю, надо в Интерпол сообщить, товарищ генерал. Предполагаемый преступник обнаружен. Личность не установлена. При задержании подорвал себя гранатой. Идентификация останков затруднена.
– Что нам это даёт? – Псурцев смотрел исподлобья.
– По красному циркуляру Варакса – не Варакса, а Эрнандо Борхес. Мы выдадим его за неопознанный труп иностранца, который предположительно находится в международном розыске. В таких случаях Интерпол должен издать чёрный циркуляр и продолжить расследование. А дело поручено мне. Соответственно мы сможем официальным путём получать всю информацию, которая только может быть доступна, и от наших органов, и от зарубежных.
– Хорошо, допустим. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Может, и всплывёт что-нибудь, хотя вряд ли… Но как же он вас всё-таки вычислил, а? Как ты его спугнул?
– Не знаю. Не могли мы его спугнуть. Может, предупредил кто-то? Я слышал, как он по телефону разговаривал. Потом сразу прыгнул за руль, и…
– О чём был разговор? – прищурился генерал. – Вспоминай!
– Да, в общем, ни о чём. О рыбалке. Что ехать скорее надо, пока лёд не сошёл. И он ещё песенку спел…
– Какую?
– Мотив я хорошо знаю, но слова… Что-то такое: в России цветы цветут, гречка есть… а папуасов нет… та-тара-та…
– Твою мать! – Псурцев с грохотом опустил на стол обе ладони, поднялся и неожиданно мелодично вывел:
А в России зацвела гречиха,
Там не бродит дикий папуас.
Есть в России город Балашиха,
Есть там ресторанчик «Бычий глаз».
– Эта песенка? – спросил он.
– Эта, – подтвердил удивлённый Салтаханов. – Только про бычий глаз там не было, а про папуаса – точно.
– Твою мать, – ласково повторил генерал и вдруг заулыбался. – Я же говорил, кто-то свой рядом трудится. Школа видна! Варакса-то наш, оказывается, куосовец. Вот оно что…
– Виноват, не понял. Варакса – кто?
Теперь уже Псурцев удивлённо смотрел на Салтаханова.
– Ты про КУОС не знаешь?! Как вы вообще работаете? И я-то как с вами работаю?!
