Троянская война - Кулидж Оливия

– Аполлон! – позвала она тихо, не видя и не слыша группы любопытствующих, которая собралась вокруг нее, чтобы поглазеть на безумную прорицательницу, в которую, по слухам, был влюблен их царь.

– Аполлон! – закричала Кассандра громче. – Что это за дом смерти, где пахнет кровью безжалостно убитых детей?

В толпе возникло оживление, потому что давным-давно, хотя никто об этом не вспоминал, отец Агамемнона предал здесь детей своего брата ужасной смерти.

Кассандра неожиданно вскрикнула и указала на крышу дома с ужасом, застывшим во взгляде:

– Видите, как корова бодает быка, а жена убивает своего мужа. Увы! Сеть и окровавленный топор ждут в доме!

– Что ты имеешь в виду? – спросил из толпы какой-то человек со внезапным беспокойством.

– Аполлон! – снова позвала Кассандра, подняв лицо к ослепительно яркому солнцу. – Я не умру, как твоя жрица. Возьми назад твой проклятый дар, который сделал меня всеми презираемой сумасшедшей. Если кому-либо и была суждена удача в жизни, я никогда не предрекала ее, зато все мои видения были ужасными, вплоть до последнего. Я должна выйти из солнечного света навстречу своей смерти, но сначала сорву с головы белую повязку, символ того, что я твоя жрица, и умру свободной.

Она сбросила повязку и намеренно растоптала ее. Сойдя с колесницы, Кассандра медленно стала подниматься по лестнице к двери. Там она на мгновение остановилась, в первый раз обратив внимание на толпу позади нее.

– Ужасная судьба ждет предводителя тысячи судов, – сказала она отчетливо, – его незахороненное тело будет брошено под дождем.

Прежде чем кто-нибудь успел обратиться к ней с расспросами, она скрылась в тени темной двери.

Агамемнон с хмурым видом вошел в свой дом в сопровождении жены. Клитемнестра заявила, что рабы недостаточно хороши, чтобы угождать ему. Она сама, царица, будет прислуживать ему при купании. Она приняла от него меч, когда он отстегнул его с перевязи, с почтительностью к военным подвигам, которой владелец был обязан ему.

– Позволь мне повесить твой меч на крючок на противоположной стене, – сказала она, – чтобы влажный пар не лишил его блеска, ведь это – меч великого царя.

Полководец вступил в теплую воду и непринужденно улегся в купели на спину.

– Позволь мне собрать твое платье, ведь ты должен надеть все свежее и новое для пира, – сказала она, обходя купель, и наклонилась, будто хотела подобрать запыленную одежду.

Неожиданно она распрямилась, зайдя мужу за спину с большой сетью в руках, что приготовила заранее, и быстрым движением окутала его ею с головы до ног.

Агамемнон вскрикнул от неожиданности и попытался выбраться, но он был мокрый, а руки запутались в сети. Прежде чем он успел высвободиться, царица схватила топор и повернулась к нему. Подняв топор над головой двумя руками, она сжала зубы и рубанула мужа изо всех сил.

Удар пришелся между шеей и плечом, и топор вошел довольно глубоко. Царь громко вскрикнул, соскальзывая в воду, которая сразу стала красной от крови. Он схватился одной рукой за край купели и пытался встать, отчаянно зовя на помощь. Обезумев от ненависти и ужаса, женщина снова и снова наносила удары топором.

– Ты намеревался меня выгнать ради этой сумасшедшей? – задыхалась от ненависти она. – Ты, убийца моей дочери!

Наконец царь затих. Клитемнестра подняла окровавленный топор и вышла через дверь. В зале перепуганные слуги отпрянули при ее приближении.

– Где эта женщина? – угрожающе спросила она. – Где эта троянская рабыня, ради которой мой муж забыл меня?

Все глаза обратились на дверной проем, где, прислонившись к косяку, виднелась фигурка сжавшейся от страха девушки. Клитемнестра направилась к ней, и Кассандра с трудом распрямилась, гордо ожидая свою погибель.

Приключения Менелая

Царь Менелай пошел с мечом в руке искать Елену, свою добычу после десятилетней войны. Он нашел ее среди плененных женщин – солнце в окружении бледных звезд. Волосы Елены были такими же золотыми, как и всегда, а ее белая кожа не покрылась морщинами с возрастом. Действительно, она оказалась гораздо прекрасней, чем его смутные воспоминания о ней, поэтому, несмотря на гнев, он не смог убить ее, когда она улыбнулась ему.

– Убей ее! – зло подстрекала его Гекуба. – Такая женщина не достойна того, чтобы жить!

Менелай дрогнул:

– Позволь мне, по крайней мере, услышать то, что она скажет.

– Муж, – сказала Елена, поворачиваясь к нему с бесконечным изяществом. – Ты не должен винить меня в злых замыслах Афродиты. Разве моя вина, что богиня выбрала именно меня изо всех остальных женщин в невесты своему любимцу Парису? Разве могла я сопротивляться ее чарам? Когда Парис умер и чары спали, ты не можешь представить, как я тосковала по дому. Одиссей расскажет тебе, что я помогла ему выбраться из Трои целым и невредимым, но никто не опишет, как часто я пыталась убежать и как часто меня возвращали.

– Все это ложь! – отчаянно кричала Гекуба. – Убей ее, пока она хитростью не выпросила у тебя прощения.

Менелай закусил губу и нахмурился, чтобы справиться со своим гневом, и беспомощно смотрел на обнаженный меч в своей руке. Внезапно он решительно вложил его в ножны.

– Я возьму ее домой в Спарту на суд, – сказал он резко, отвернувшись. – Она должна плыть на отдельном корабле, чтобы я не слышал ее мольбы.

Таково было решение Менелая, но ему не было суждено добраться до дома так быстро, как он надеялся. Боги, которые оставили Трою грекам, были теперь оскорблены разрушением их храмов и разграблением их образов. В отместку они подняли ужасный шторм, чтобы рассеять суда возвращающегося флота. Менелая отнесло с курса далеко на восток, и он с потерей многочисленных кораблей прибыл в Египет, где прожил несколько лет, прежде чем правитель той земли позволил ему возвратиться домой. В таких обстоятельствах он не мог не видеться с Еленой, которая через некоторое время снова завоевала его сердце.

Другие авторы сообщают, что Менелай обнаружил Елену, живущую в Египте, и узнал, что она в действительности вообще никогда не была в Трое. Они говорят, что боги, желая падения Трои, создали образ Елены, который и разрешили взять с собой Парису. А настоящая Елена тем временем была отправлена в Египет, где тщетно тосковала по мужу, пока он не нашел ее там на пути домой. Когда ложная Елена растворилась в воздухе, Менелай воссоединился со своей верной женой.

Но как бы то ни было, все согласны в том, что Менелай помирился со своей женой именно в Египте, где и задержался надолго. Когда же он наконец собрался выступить из Египта, его флот долгое время стоял в безнадежном ожидании попутного ветра у небольшого острова в устье Нила.

Здесь спартанцы чуть было не погибли от голода, поскольку остров был необитаем, но Менелаю в конце концов помогла морская нимфа, которая встретила его, когда он в отчаянии блуждал по берегу.

– Попроси совета у морского бога Протея, мудреца глубин, – предложила она. – Он знает, как помочь тебе, если, конечно, ты сможешь заставить его говорить.

– Разве человек может заставить бога? – в отчаянии вопрошал герой.

– Если сумеешь поймать и удержать его, когда он приходит сюда со своей стаей тюленей, чтобы поспать на солнышке, он скажет тебе все, о чем ты спросишь. Приходи сюда завтра на рассвете, и я научу тебя, как поднять руку на бога.

На следующее утро, пока небо еще серело перед рассветом, Менелай и три выбранных им товарища сошли на берег. Богиня дала каждому по шкуре тюленя, велев им вырыть в песке углубление и спрятаться там под шкурами. Они ждали долго в нетерпении, наполовину задохнувшись от запаха рыбы и морских водорослей, когда взошло горячее солнце и принялось жарить влажные шкуры.

Ближе к полудню тюлени из стаи Протея начали появляться из бурунов и с ревом медленно передвигаться к лежбищу на берегу. Они расположились беспорядочным табором, почти касаясь четырех шкур, которые лежали и сохли под лучами солнца. После долгого шумного толкания и сопения наконец установилась тишина, если не считать громких звуков хриплого храпа.