Лев Демин - Глеб Белозерский
Первым начал говорить Глеб Василькович. Ростов, Ярослав, Углич - вот три ветви единого, взаимосвязанного пространства, части Руси. Правителей этих княжеств связывает общее родство. Все они близкие родичи, потомки Константина Всеволодовича, его внуки. Если же один из уделов теряет правителя, не оставившего мужского потомка, удел становится выморочным. Священный долг ближайших родичей подумать о его судьбе. Справедливо?
- Что ты имеешь в виду, князь Глеб, - с каким-то надрывом спросила Ксения. Глеб Василькович уже знал, что княгиня-мать происходила из семьи очень влиятельного и богатого ярославского боярина. Этот боярин состоял в родстве с другими боярскими семьями Ярославля. И, конечно, боярская верхушка Ярославщины никак не желала, чтобы их влиянию был нанесен какой-либо ущерб.
- Наша общая задача задуматься над тем, кто будет управлять Ярославской землей, - спокойно ответил Глеб. - Что ты думаешь на этот счет, матушка? Что думаете вы, бояре?
- А есть ли причина для размышлений, - запальчиво выкрикнул один из бояр. - У нас есть законная княгиня Марья, дочь и племянница ярославских князей.
- Вы забываете, други мои, что в истории дома Рюриковичей еще не было такого случая, чтобы княжеский стол переходил к женщине.
- А княгиня Ольга? - выкрикнул все тот же боярин.
- Ольга правила именем малолетнего сына Святослава. Когда он повзрослел, вовсе отказалась от власти.
- Вот и у нас… - начал другой боярин. - Матушка Ксения правит княжеством от имени юной княжны-дочери.
Из дальнейшей перепалки с участием бояр князю Глебу стало понятно, что княгиня-мать Ксения не спешит с замужеством дочери. А бояр устраивала такая медлительность. Это давало им возможность хозяйничать в своих вотчинах, не ощущая над собой никакой власти. Глеб призвал бояр к тишине и заговорил властно:
- Я плыву из Орды. Хан Берке неоднократно принимал меня. Позволил жениться на своей племяннице. Вот она, в крещении Феодора. Прошу любить и жаловать. Хан обеспокоен положением в Ярославле.
Последнюю фразу Глеб присочинил от себя. Никаких разговоров у него с Берке о ярославских делах не было. Хан еще не знал о кончине последнего ярославского князя Константина Всеволодовича.
- Что вас может ожидать, ярославцы? - задал вопрос Глеб.
- Что?
- Хан отдаст ярлык на ярославское княжение угодному ему человеку, которому интересы Ярославля, ваши интересы будут чужды, безразличны.
- Может и такое случиться, - сказал сокрушенно один старый боярин.
- Что ты предлагаешь, князь Глеб? - спросил другой старик.
- Я вижу два пути. Вот первый… Ярославский удел, как выморочный, переходит по наследству ростовскому князю. У вашей княгини Марьи нужда в муже. Она, надеюсь, легко решится. Такая пригожая девица легко найдет жениха, который увезет ее в свой стольный град. Вас это устраивает?
- - Нет, нет… - загалдели возмущенные бояре.
- Ярославский удел уже сложился. Нам нужен свой князь.
- Тогда не придется ли вам по душе второй путь? Поищем для Марьюшки жениха. Желательно, чтоб это был безудельный князь. Для нас, потомков Константина Всеволдовича он станет названым братом. Ему и передадим ярославский стол как приданое за женой. Мы же с братом Борисом выхлопочем у хана для него ярлык на княжение. Так мы сохраним единство и общность наших уделов.
- Это мне нравится, - воскликнул старый боярин.
- И мне, и мне, - поддержали другие.
- Не рано ли Марьюшке о замужестве думать? - засомневалась княгиня Ксения.
- Совсем не рано, мать, - твердо сказал Глеб. - И для Ярославля лучший выход. Или хотите, чтобы хан прислал своего человека вопреки вашей воле и согласию? И Марьюшке тогда не быть княгиней ярославской.
Этого никто из бояр не хотел. Не хотела и боялась такого исхода и княгиня Ксения.
- Коли доверяете нам с братом Борисом, мы подыщем княжне пригожего жениха. Проведем с ним переговоры. Согласны, ярославцы?
Молчание. Глеб истолковал его так:
- Молчите, значит, возразить нечего. Благословляйте нас с братом на поиски. Слышь, Марьюшка, постараемся ради тебя. Найдем тебе доброго женишка, богатыря. Деток ему нарожаешь.
Марья Михайловна раскраснелась и опустила в смущении голову, хотя в душе ликовала. Князь Глеб понравился ей: он поможет ей вырваться из-под материнской опеки.
Расстались дружелюбно. Ярославцы признали в Глебе Васильковиче человека умного и дальновидного. То, что он предлагает, было далеко не худшим выходом для боярской верхушки Ярославля. Отыщется какой-нибудь безудельный юнец. А боярская клика будет по-прежнему верховодить. Так рассуждали именитые люди Ярославля.
К отплытию каравана они собрались на берегу Волги. Пришла с дочерью и княгиня Ксения. Глеба она принародно обняла и сделала вид, что поцеловала в щеку, а на самом деле только чуть прикоснулась к ней губами.
- Ты ведь мне как сын, Глебушка. Как там поживает матушка твоя?
- Надеюсь, завтра свидимся.
- Низкий поклон ей от меня. От одной вдовы другой. Глеб не без неприязни подумал - хитра баба, ничего не скажешь. Матушка объявилась. Для матушки-то, пожалуй, возрастом не вышла, молода…
Из Волги караван дощаников вышел в волжский приток Которость, неширокую реку, окаймленную пойменными лугами. Весной река разливалась и становилась доступной для прохода дощаников с низкой осадкой. При приближении к озеру Неро, из которого река вытекала одним из своих истоков, гребцы с удвоенной силой налегли на весла.
Вот и озеро, совсем не великое. Не такое, как Белое, на берегу которого стоит Глебов стольный город. Там различишь противоположный берег в виде чуть видимой зубчатой кромки леса лишь с высокого холма или с колокольни. А озеро Неро - все как на ладони. На западном его берегу высятся городские стены. Над ними взметнулись в небо тяжеловесные купола Успенского собора, крыши княжеских и боярских палат. А за бревенчатыми стенами города рассыпаны слободки, в которых обитает всякий трудовой люд: рыбаки, мастеровые, корабелы. В каждой слободке свой храм, а то и два, увенчанные луковичными главками.
Глава 9. В СЕМЕЙНОМ КРУГУ В РОСТОВЕ
Приближение каравана судов было замечено с берега. Новость быстро распространилась по всему Ростову и его окрестностям, достигла княжеского двора и палат епископа, а также монастыря, где обитала княгиня-мать, в монашестве Марфа. Князь Борис с малолетними сыновьями и женой устремились к берегу, к тому месту, где обычно приставали корабли. Там уже собралась толпа.
Братья обнялись.
- Пошто рассматриваешь меня с удивлением, словно впервые зришь? - произнес Борис.
- Смотрю, седина стала пробиваться в твоей бороде. Не рано ли?
- Забот много на мою голову свалилось. Баскак лютует, коли несполна дань собрал. За тебя переживали с матушкой. Слава Богу, живой вернулся, а то ведь бывало и такое - возвращался князь из Сарая в дубовой колоде, убиенный. Матушка места себе не находила.
Княгиня-мать, осунувшаяся, исхудавшая, казалась бесплотной тенью. Как видно, изнуряла себя беспрерывными постами и молитвами. Она не прерывала разговор сыновей, но ловила каждое их слово. Наконец подошла к младшему сыну, сдержанно обняла: монахине не положено бурно выражать свои чувства.
- Бог тебя хранил, сынок, - беззвучным шепотом произнесла княгиня-монахиня.
- Господь и молитвы твои хранили меня, матушка, - ответил Глеб. - Но и хан Берке обид не чинил, милостями одаривал. Дозволил на племяннице, сартаковской дочери, жениться. Вот супружница моя, в крещении Феодора.
Монахиня обняла невестку, пожелала ей счастливой супружеской жизни и много деток.
- За этим дело не встанет. Ждем прибавления семейства, - сказал Глеб хвастливо.
- А почему такая бледная невестушка?
- Должно быть, притомилась за дорогу.
Борис по-простецки приобнял невестку, чем поверг ее в величайшее смущение. Потом ее поприветствовала жена Бориса Марья Ярославна, урожденная муромская княжна, - дружески расцеловала Феодору и спросила:
- По-русски-то разумеешь, Феодорушка?
- Пока не разумеет, - ответил за жену Глеб. - Коли что тебя интересует, невестушка, помогу вам объясниться.
- Хотела бы спросить… Когда наследника ждете? - спросила княгиня Марья.
- В конце осени.
- Матушка-то кто у нее? На чистокровную татарку вроде бы и не похожа.
- Она татарка только по отцу. Это долгая и горькая история, как-нибудь расскажу. Вы ведь летописцы, можете написать об этом занятный рассказ…
К Глебу не спеша подошел владыка Кирилл, рослый, величественный, совсем не сгорбившийся, несмотря на преклонный возраст. Благословил белозерского князя и его супругу, протянув обоим руку для поцелуя.
- Сожалею, владыка, что не тебе, моему отцу духовному, пришлось окрестить Феодорушку и обвенчать нас. Так получилось не по моей воле.
