Павел Северный - Андрей Рублев
Андрей греб, бесшумно погружая весла в воду. По просьбе боярыни вполголоса пел песню, сохранившуюся в памяти с ребяческих лет.
После отъезда родителей боярыня старалась не расставаться с Андреем. Перед закатом они уплывали от вотчинной суеты в заозерные леса. Но прогулки были молчаливы. От молчания Ирины Андрею становилось не по себе. Он неустанно думал о том, что могло так сильно озаботить любимую, с лица которой исчезла улыбка. Он терпеливо ждал, когда она, как и обещала, расскажет, что ее беспокоит.
Однако боярыня всякий раз собиралась начать разговор, но все откладывала, холодея от сознания, что причинит Андрею душевную боль.
Ирина надеялась вызволить брата, но при этом уберечь себя от супружества с татарином.
Она нашла для себя единственный выход, и хотя он был равносилен смерти, но мог сохранить ее женскую гордость и честь.
Поднимая временами взгляд на любимого, она старалась скрыть мучительную тревогу, боялась говорить, не сомневаясь, что любое слово может вызвать вопрос Андрея, и она тогда вынуждена будет, успокаивая его озабоченность, говорить неправду, потому что сама еще не могла знать, какой окажется ее жизнь после того, как она осуществит задуманное.
Лодка из тени выплыла в полымя закатных лучей, и Андрей сказал:
– Аринушка!
Услышав собственное имя, она похолодела, испугавшись, что Андрей начнет расспросы. Но ошиблась, Андрей ни о чем ее не спрашивал.
– Погляди, родимая, на воду. Вся она в золоте блеска, а прозрачна, как слеза. Вот ведь сколь раз углядывал купание солнца в воде, а запомнить сие чудо так и не могу. Пробовал сие чудо красками изладить на левкасе, но мертвы краски. Видно, не отыскана еще та живая краска, коей можно написать солнце, отраженное в воде.
Ирина молча смотрела на Андрея, а он, согретый ее взглядом, замолчал. Где-то летал над озером, печально курлыкая, лебедь.
Лодка подплывала к острову, на берегу боярыня увидела тиуна и ратника.
– За тобой прискакал, боярыня, – отвесив поклон, сказал он, когда Ирина ступила на берег. – Господин наш, князь, пожелал, чтобы навестила его.
– Поутру поедем. Ночь в угодье моем скоротай без докуки.
– Благодарствую за приветливую милость!
– Здравы ли княгиня с князем?
– Господь милостив.
– Утро вечера мудренее. Глядишь, и завтра дорогу нам солнышко высветлит…
6
День выдался пасмурным с самого рассвета.
Когда возок боярыни Хмельной кони вкатили в растворенные ворота княжеской усадьбы, во дворе залились злобным лаем цепные собаки.
Княгиня встретила гостью на крыльце. Женщины обнялись и расцеловались.
– Ажно обмерла, как из окошка твоих вороных узнала. Рада, что негаданно меня навестила. Дай поглядеть на тебя. Слава богу, все такая же по пригожести.
– Да и ты, княгинюшка, не больно переменчива.
– Дак зато старее тебя. Аль не видишь на лике тенета морщинок.
– Зато душой молодица.
– Скажешь тоже. Умеешь, Аринушка, добрые слова к месту кидать. От того и люба мне. Чего это тараторим на крыльце, милости прошу в горницы.
– Лесной дорогой версты скащивала, а она не пыльная.
Женщины, войдя в хоромы, по лестнице поднялись в светлицу княгини. Пахнет в ней ладаном и горечью лампадного масла. Боярыня Ирина перекрестилась на иконы.
– Надолго ли в город пожаловала? Соскучилась, видать, по подруженькам? – спросила княгиня.
– Да меня твой муженек гонцом затребовал. Аль не знала?
Удивленная княгиня покачала головой:
– Князь мне ничего не молвил. Видать, понадобилась.
– Князь-то где сейчас? – поинтересовалась боярыня.
– В думной, с боярами. Наползают к нему, как тараканы, со всякими безделицами. Опять, поди, мир чинит промеж склочниками. Из-за всего между собой свару затевают.
– Сказать бы ему, что явилась я.
– Знает. Послала сказать, как твой возок во двор вкатил. Да ты погодь. Отойди от трясучих ухабов, наши лесные дороги чистое наказание. Чем потчевать велишь?
– Попила бы твоего медового кваса.
Княгиня похлопала в ладоши. В горницу вбежала сенная чернявая девушка.
– Кваса медового принеси.
– До чего шустрая чернявка, – заметила боярыня.
– Да-к в ней татарская кровь. Чать, немало таких на Руси.
Слова княгини заставили Ирину нахмуриться. Заметив перемену в настроении гостьи, княгиня спросила озабоченно:
– Аль неладно что у тебя?
– По правде сказать, во всем у меня безладица.
– Может, скажешь?
– Погоди! Скажу, как подойдет время.
Только во второй половине дня Ирина, позванная князем, вошла в знакомую думную палату. Сумрачно в ней. Передний угол золотится от мерцания лампад.
Отвесив поясной поклон князю, Ирина увидела на его лице привычную суровость.
– Легко ли доехала Арина Лукияновна? Садись, где поглянется.
– Здоров ли, княже?
– Господь хранит.
Князь, подойдя к столу, взял свиток, развернув его, пробежал по написанному быстрым взглядом, кинул свиток на стол и зашагал по палате.
– Беседа у нас, Арина Лукияновна, будет не радостная, – сообщил он, остановившись напротив.
– Чем на сей раз провинилась перед тобой?
– Передо мной у тебя нет вины.
Князь оглядел гостью, не заметив на ее лице беспокойства и даже удивления, продолжал:
– Тредневось гонец из Сарая привез повеление от хана. Велит хан тебе перед его очами объявиться.
– Зачем же я хану понадобилась?
– Сдается мне, что баскак, обозленный тобой, руку приложил. Окромя того, брат твой у татар в полоне. Может, хан порешил с тебя выкуп за него взять.
– Не утаивай, княже, правды. Скажи, зачем хану понадобилась?
– Истинный господь – не ведаю! Но могу сказать, что баскак упредил, что, ежели добром не подашься к хану, он тебя силой к нему доставит. По-злому татарин упредил.
Ирина встала:
– Велишь понять, что за меня не заступишься?
Взгляды гостьи и князя скрестились.
– А ты пораскинь умом, дельно ли мне, не зная причин зова, из-за тебя с ханом в спор вступать? Чать, под его волей дышу.
– Поняла! Заступа за меня тебе не с руки.
– Да ты не пужайся. Большой вины у тебя перед ханом нет. Съездишь в Орду по-доброму – так и откупишься по-легкому. Живешь не в бедности. Коней добрых с собой прихвати. Не пужайся и сказывай свой ответ.
– Ежели в самом деле не заступишься, то придется повидать хана. Глядишь, сумею смирить ханский гнев на милость. За свидание, княже, благодарствую.
– Зла на меня не утаивай. Сама знаешь, коли татары надумают на Москву податься, – удел мой у них на пути.
– Стало быть, слух такой идет?
– Неужли не слыхала, что кочевье шевелится?
– Слыхала.
– Не хотел говорить, но скажу – слух ходит, что князь Юрий брата твоего в Орду намеренно свез. Выслужиться захотел.
– Вон как! Уволь, княже, от твоего наговора на князя Юрия. Слыхивала, что не в дружбе с ним.
– Да он из всех удельных – самый первый потатчик татарам. Снится ему, что с их помощью заберет власть над Русью.
– И тебе самому, княже, всякие сны снятся. Только локоть близок, а куснуть нельзя. Чую, все сказал, княже?
Боярыня, поклонившись, направилась к двери, но от вопроса князя остановилась.
– Мурзе Алиману сама скажешь о согласии?
– Пошто же. Сам скажи татарину.
– Не можешь свою гордыню пересилить?
– Вот из-за нее хану и захотелось на меня поглядеть.
– Долго ли погостишь в городе?
– Поутру в Москву подамся.
– Сего не дозволяю.
– Надобность у меня великого князя Дмитрия повидать. Чать, мое хозяйство и его руки держат.
– На сей раз без него обойдемся. Во время твоей отлучки я с твоей вотчины глаз не отведу. Под моей волей живешь в уделе, Арина Лукияновна. Не даю позволения Москву навестить!
– Дозволь княгиню навестить. Расскажу ей о нашей безрадостной беседе.
– Не надобно ей про твое горе знать!
– А почем знаешь, что горе ждет меня у хана?
– Так ведь к татарам едешь, а с ними надо ухо востро держать.
– Поживу – увижу. А на твой запрет так скажу: волков бояться – в лес не ходить…
Князь Александр после ухода гостьи, заложив руки за спину, шагал по палате, озабоченный концом беседы. Он догадывался, что Хмельная напугана приказанием хана, но умеет скрывать свой испуг. Боярыня наверняка будет искать защиты Москвы, надеясь на помощь князя Дмитрия.
Александр понимал, что своеволие боярыни при поддержке Москвы обернется для него бедой – татары могут лишить его княжения. Заботило князя и то, что будет с богатейшей вотчиной, если боярыня не вернется из Сарая. Чтобы овладеть вотчиной, пока к ней не протянется рука Москвы, надо было принять спорые меры. Он не сомневался, что боярыня попытается поехать в Москву, а потому следовало послать на все дорожные заставы конную стражу с приказанием задержать ослушницу. Задумал князь заехать к баскаку и сообщить ему о данном боярыней обещании, не скрыв от татарина кое-какие подозрения о ее тайных замыслах.
