Сергей Жоголь - Сыны Перуна
Фотий сидел, нахмурив брови. Все, сказанное боярином, не радовало его. Он думал.
– А возможно ли такое, что бужане и уличи, как и радимичи, встанут под знамена Киева добровольно?
– Уличи – это дикари, лесовики – лапотники, они добровольно под Олега не пойдут, – глядя на пылающую свечку, задумчиво произнес Страба. – Бужане и тиверцы,
в отличие от радимичей, под Степью не были, и дань платить им не с руки, но все эти народцы погрязли в усобицах между собственными вождями да князьками. Так что по примеру ильменских славян да кривичей, пригласивших на княженье варягов, тоже могут захотеть сильной власти. Вот, значит, такая история, могут эти народы и добровольно под Киевом оказаться или малой кровью будут завоеваны.
Несколько минут оба молчали, после чего Фотий, хитро улыбнувшись, заговоршици произнес:
– А ты прав, славный боярин, что-то у меня во рту пересохло, может, велишь вина да яств каких принести, а там и разговор продолжим.
– А чего ж не велеть, велю. Эй, Меньшак! – позвал Страба услужливого отрока, ожидавшего за дверью. – Неси нам вина фряжского да поесть чего, гость мой проголодался.
Через некоторое время оба заговорщика, испив хмельного и отведав боярской пищи, продолжили начатую беседу.
– Ты же понимаешь, что твоя торговля в нашей стране приносит тебе немалый доход и что имеющиеся у тебя льготы в пошлинах и налогах позволяют тебе вести торг с большой выгодой, – начал издалека коварный византиец.
– Ну и что ты хочешь этим сказать? – сразу напрягся Страба.
– Ничего, ничего такого, что будет неприятно узнать моему дорогому другу. Просто, насколько я знаю, ты не особо любишь князя Олега, это верно? – резко перевел беседу на другую тему хитрый грек.
Страба внимательно слушал.
– Если бы нашлись люди среди тех народов, которых подчинили себе Олег и Рюрик, которые были бы недовольны тем, что стали жить под властью киевлян. Если бы они пришли к бужанам и уличам да поведали бы тем о том, как велика дань князю и как тяжела жизнь его подданных, – Фотий внимательно следил за реакцией собеседника. – Моя страна и мой император, бесспорно, наградили бы того человека, который послал бы таких людей к уличам и тиверцам.
– Так ты хочешь, что бы Олег воевал со славянами долго и не вторгался в границы империи, – распрямив плечи, произнес хозяин дома. – Какова тогда будет моя выгода, если я помогу тебе в этом деле?
– Мой добрый друг не любит туманных намеков и длинных речей, а предпочитает сразу брать быка за рога. Так, кажется, говорят у вас, славян. Ну что ж, я думаю, что смогу убедить императора не брать с тебя вовсе никаких пошлин и налогов от торговли в Царьграде и, кроме того, ты получишь золото, много золота, на которое можно нанять воинов, которые станут верной опорой боярину. А если война Олега будет затяжной и длинной, а добыча от нее скудной, то дружина может взбунтоваться. Да и имея много золота, можно найти людей, способных сделать так, чтобы Олег внезапно заболел, а там глядишь и… – Фотий видел, что посеянное им семя дает свои всходы. – Я знаю людей, способных изготовить такое зелье, которое не имеет ни вкуса, ни запаха, но, выпив его, человек начинает чахнуть и в течение месяца или двух покидает этот мир.
Когда византийский гость покинул дом боярина, тот не мог уснуть до самого утра. Это был шанс, реальный шанс свергнуть нынешнего князя. Этот мальчишка – Рюрикович – недолюбливает Олега, побаивается его, подозревая, что тот добровольно не отдаст Игорю власть, когда придет его время. Если он, Страба, все сделает правильно, то можно будет избавиться от князя и занять его место. Имея византийские деньги, можно будет легко найти людей, способных посеять смуту среди уличских и бужанских князей. Ну а насчет того, чтобы избавиться от Олега, нужно хорошо подумать. После того, что случилось с братьями Рюрика о яде можно было и не помышлять. Но… эта ссора с нурманскими воинами, жаждущими мести княжьим отрокам. Да-да, это именно тот случай.
– Тот, кто принес мне тревоги и заботы, поможет и избавиться от моей главной проблемы, – и довольно усмехнувшись от пришедшей в голову идеи, Страба уснул.
3
– Так ты хочешь отомстить или нет? – боярин суро-ым взглядом сверлил могучего нурмана. – Или все твои слова пустой брех дворового пса?
Лицо Сигвальда побледнело. Среди знакомых нурманского воина были многие, кто только за эти слова готов был разорвать произнесшего их на куски. Но Сигвальд был воин, а не безумный берсерк, способный в приступе ярости убивать всех подряд по необходимости или без нее.
– Я не пес и не твой трель 32, чтобы ты разговаривал со мной в таком тоне, – в глазах Сигвальда появился яростный блеск, от которого Страба на миг почувствовал себя беспомощным. Он понял, что слегка перегнул палку. – Мы нанялись к тебе в дружину и принесли тебе клятву верности, но это не значит, что тебе дозволено все. Я могу отказаться от службы и уйти, когда захочу, добрый меч всегда в цене, ты должен помнить об этом.
Страба начал волноваться заметно сильнее, хотя его не так-то легко было вывести из себя. Если этот дерзкий викинг откажется от порученного ему дела, он станет опасен и от него придется избавиться.
– Ты предлагаешь нам убить князя взамен на то, что мы сможем при этом поквитаться со своими врагами и получить значительную сумму денег.
– Это жалованье дружинника за пять лет на каждого.
– Довольно, мы сделаем это и исчезнем, но деньги ты выплатишь нам вперед.
Страба пытался протестовать, но Сигвальд ответил так, что боярин отбросил последние сомнения.
– Мы все равно убили бы этих щенков, даже если бы ты не позволил нам это сделать. А теперь, когда у нас есть возможность еще и разбогатеть, мы в любом случае договоримся.
Довольная ухмылка появилась на красном лице боярина.
– Но все должны думать, что я выгнал вас из дружины за ссору с гриднями Игоря.
– Я все понял, мы уходим на рассвете, и ты знаешь, где сможешь нас найти, только помни, боярин, не стоит играть с нами. Когда человек стоит на вершине, он силен
и ему все нипочем, но стоит только ему затеять грязную игру, он становится зависимым от тех, кого использует. Ты привык получать все, что хочешь, ты привык побеждать, но побеждать можно только тогда, когда рискуешь. Без риска нет успеха. Но рискуя можно потерять все – власть, положение, деньги и даже саму жизнь. Мы убьем князя, сделав вид, что пришли убить его охрану, но знай, теперь мы с тобой – звенья одной кольчуги, и если нашим жизням придет конец, значит и твоя будет под угрозой. Я – Сигвальд Эймундсон, мой отец был кормчим на корабле конунга Атли, я воин в седьмом поколении и мои предки ходили в вики на славян, жгли замки и дворцы франков и готов в Европе. Мой меч всегда при мне, значит, меня ждет Вальхала, а вот что ждет тебя? Ты никогда не задумывался об этом? – произнеся эти слова, бесстрашный нурман повернулся спиной к Страбе и не спеша вышел из комнаты в коридор, где его ждали Кнуд и Моди.
4
Киев гудел, словно потревоженный улей, встречая своего князя. Первые ряды всадников, миновав широкий ров, со всех сторон окружавший город, въехали в распахнутые ворота. Это была княжья гридь из младшей дружины, отборная рать Киевского князя. Следом за матерыми дружинниками ехала молодежь, за которой, громыхая оружием, шло тяжелым шагом пешее войско. Следом за дружиной шел обоз с собранной с покоренных народов данью. Здесь были туго упакованные в тюки шкуры зверей, меха и уже готовые, выделанные кожи, бочонки с медом, мешки с зерном, разнообразная глиняная и деревянная посуда, птичий пух и перо, вяленое и копченое мясо, рыба, икра осетровых и других рыбьих пород, всяческая железная утварь и, конечно же, оружие. За громыхающими по мостовой телегами и повозками молодые отроки гнали скот, в основном, быков и коров, а также рабочих лошадок и жеребят. Замыкали шествие добровольцы из славянских племен и родов, желающие пополнить ряды дружины великого киевского князя. Молодцы и удальцы в поисках богатства, а то и просто искатели приключений: радимичи, северяне, дерговичи и древляне, представители покоренных или, как еще говорят, примученных княжьей Русью народов следовали за основным войском, с любопытством поглядывая на встречающий их стольный град с его обитателями.
