Владимир Першанин - Обреченный десант. Днепр течет кровью
Воробьев еще с ночи обдумывал такой вариант.
– Свинью вряд ли найдем. Люди скотину прячут, особенно крупную. А овцу выследить можно. Картошки накопать…
– Ну и шагайте. Время не тяните.
Покинув расположение отряда, Воробьев оживился. Пробовал ногтем остроту ножа и рассуждал:
– Молодец, Филиппыч! Харчами в первую очередь надо разжиться. Люди сразу повеселеют.
Сержант-сапер сразу его поддержал. А третий боец, хоть и рослый, крепкий на вид, пробормотал:
– Самим бы ноги унести. Так нам и поднесут овцу или свинью на блюде!
– Не ной. Не поднесут – сами найдем.
Четвертый десантник из группы согласно кивнул:
– С неба, что ль, милости ждать? Харчами надо обязательно разжиться. Иначе ноги протянем.
Этот день был наполнен разными событиями. И плохими, и хорошими. Еще не успели уйти все три группы, умер тяжело раненный боец. Надежд на его спасение не было – прострелена в двух местах грудь. Он хрипел, задыхаясь от скопившейся в легких крови. Воробьев ему ничем бы не помог.
Смерть человека и непонятное исчезновение санинструктора вызвало у некоторых бойцов волну злости и раздражения:
– Человек помирает, а инструктор куда-то смылся!
– Досидимся мы в этой глуши, пока все не подохнем.
– А лейтенант воевать отправился.
– Цыть! – оборвал недовольных капитан Юткин. – Воробьев вас от голода спасать пошел. Этому раненому никто бы уже не помог.
Леонид Бондарь, числивший себя в обиженных, тоже подлил масла в огонь:
– Не дело командиру роту бросать и самому во что-то ввязываться. Я считаю…
Капитан Юткин, характер которого за последние дни сильно изменился, бесцеремонно оборвал штабного лейтенанта:
– Ты свои подсчеты заканчивай. Похороните человека как положено и почистите оружие. Через пару часов проверю. А пустую болтовню прекратите.
Знал, как бездействие разлагающе действует на людей, нашел всем дело. Приказал рыть землянки, окопы, отправил несколько человек за грибами и ежевикой.
Люди зашевелились, занялись делом. Ненужная болтовня прекратилась.
Первыми выполнили поставленную задачу санинструктор Воробьев и его помощники. Жители хуторов действительно прятали скотину в лесу. Километрах в пяти наткнулись на мелкий хуторок. Две хаты, коровник, большой сарай для сена. В течение часа наблюдали за обитателями хутора. Ни коров, ни свиней видно не было. Бродило с десяток кур, вот и вся живность. Зато высмотрели мешки недавно выкопанной картошки.
Воробьев, сам деревенский мужик, понял, что сильно замахиваться не следует. Животину хуторяне так просто не отдадут. Последует свара, которая может закончиться плохо. Капитан Юткин знал, кого посылать. Вручил Воробьеву двести червонцев, еще сколько-то денег санинструктор собрал среди бойцов. Имел для обмена трофейные часы и две катушки ниток – мелочь, но большая ценность в военное время.
Пошел на переговоры один, оставив автомат. Под ватник спрятал на всякий случай пистолет ТТ, доставшийся после гибели взводного.
Переговоры шли настороженно, но умение Петра Воробьева находить общий язык с сельчанами, а также деньги, часы и нитки помогли выторговать десять ведер картошки, литр свежевыжатого подсолнечного масла и несколько кочанов капусты.
Хозяин хутора явно боялся и немцев, и наступающую Красную Армию. Сначала вообще не хотел вести никаких разговоров. Воробьев с обезоруживающей простотой пообещал, что через пару-тройку дней хутор окажется в гуще боев.
– Знаешь, что после хорошего боя остается? – просвещал хозяина санинструктор. – Одни воронки да горелые стропила. Вам, главное, спрятаться надо успеть. Когда танки пойдут, хозяйство уже не спасешь.
– Можно подумать, ты лично наступления планируешь, – фыркал хозяин, показав при этом необыкновенную жадность.
Картошка оказалась либо резаная, либо мелкая, как горох. Масло хоть и пахло одуряющее вкусно жареными семечками, но состояло наполовину из гущи и хлопьев. Капустные кочаны были крупные, но сплошь треснутые – переспели.
Петя Воробьев даже язык прикусил от такого несправедливого обмена. Одни часы чего стоят, не говоря про пачку червонцев и ценные в хозяйстве нитки.
– Ну ты и жлобина!
– Мне семью кормить надо, – запальчиво отпарировал хозяин. – Два мешка картошки получил, а тебе все мало.
– Ладно, мы не грабители. Не картошка, а мелочь резаная. Ладно, что дали, тем и довольны. Только и ты потом на нас не обижайся, – заявил санинструктор. – Когда танки через твой хутор попрут и пальба начнется.
Хозяин задумался, достал бутылку самогона. Выпили. Раздумывать долго было некогда, и, чтобы лишка не рисковать, хуторянин добавил еще пару ведер нормальной картошки и четверть самогона.
– Ну, хлебом с салом угости, чтобы ребята перекусили.
– Много твоих ребят?
– Отделение с пулеметами. Давай, не жмись.
В общем, поход Петра Воробьева закончился благополучно. Нагруженные под завязку, торопливо покинули хутор, а через пару километров остановились перевести дыхание и перекусить.
В стороне Днепра продолжалась канонада. Затем начали стрелять где-то ближе. Все четверо застыли с кусками во рту.
– Это далеко, километра три от нас, – сказал Воробьев.
– Может, лейтенант в бой вступил?
– Может…
Стреляли в те дни повсюду. Но сапер, высказавший предположение насчет Морозова, не ошибся.
Лейтенант знал, что, оставив роту без командира, он нарушает все правила. Однако причин для этого было достаточно. Любым способом надо было добыть патроны, а самое главное, встряхнуть людей пусть небольшой, но победой.
Разбросанный по правому берегу Днепра десант, и в том числе рота Морозова, находился в прифронтовой полосе. Место – опаснее не придумаешь.
Любая армия старается обеспечить безопасность своих тылов, подъездных дорог, линии связи. В прифронтовой полосе сосредоточены резервные части и бронетехника, находятся аэродромы истребительной и разведывательной авиации.
С большой натяжкой можно назвать здешние места тылом. Это была хорошо охраняемая территория. Та часть населения, даже в мелких хуторах, которая подозревалась в нелояльности к Германии, уже была вывезена или помещена в концлагеря. Остальные запуганы и на контакт не идут. Усилена местная полиция. Даже на тропах, не говоря о любых почти непроезжих дорогах, дежурят патрули, устроены засады.
Если бы кто сказал Морозову, что три авиадесантные бригады рассеялись на расстоянии ста километров, он бы не поверил. Предполагалось сколотить мощный кулак из нескольких тысяч человек, взять под свой контроль целые участки прифронтовой полосы. Как было задумано, не получилось. Однако лейтенант не сомневался, что где-то находятся основные силы, их только надо отыскать.
Морозов привык трезво оценивать обстановку. Фронтовая жизнь многому научила. Но допустить мысль, что половина десанта уже погибла, а многие попали в кольцо, лейтенант не мог. Он гордился своей принадлежностью к воздушно-десантным войскам, верил в их силу, и особенно – в мудрость командования. Так его воспитали.
Впереди вдруг послышалась какая-то возня, сдавленный крик, и снова наступила тишина. Двое разведчиков наткнулись на полицейский патруль.
Было бы лучше взять одного из полицаев живым, чтобы выяснить обстановку. Но зевнули и разведчики, и полицаи.
Пост прятался на бугорке за кустами, в нескольких шагах от дороги. Точнее, едва наезженной колеи, по которой изредка передвигались крестьянские подводы. Полицаи задремали на солнце, но мгновенно вскочили, услышав приближающиеся шаги.
Винтовки у обоих были заряжены и стояли на предохранителе. Им не хватило нескольких секунд. Павел Чередник и еще один десантник бросились на полицаев с ножами. Сноровка в таких ситуациях была давно выработана, полицаев закололи в течение нескольких секунд. Морозов оглядел убитых. Один, грузный, лет тридцати, видимо, старший на посту. Второй – мальчишка лет девятнадцати. Он лежал, запрокинув голову, глаза были открыты.
– Ну, что, хвалиться будешь, Павел?
– Чем хвалиться? – буркнул Чередник, вытирая лезвие. – Чуть пост не прозевали. А у них кроме винтовок еще и гранаты. Устроили бы нам салют.
– Смотри повнимательнее.
Спустя час вышли к дороге. Однако с засадой дело не ладилось. Нашли удобное место в перелеске. Но вскоре на холме, в километре от них, занял позицию бронетранспортер. С него хорошо просматривалась дорога на несколько километров в обе стороны. Пришлось осторожно отходить и выискивать новое место.
Движение на проселочной дороге было довольно интенсивное. Кроме обычных перевозок, проехал туда и обратно патруль на двух мотоциклах. Один экипаж имел пулемет, в коляске другого стоял легкий 50-миллиметровый миномет. Остановившись неподалеку, старший патруля внимательно осмотрел в бинокль окрестности. Солдаты размяли ноги, покурили и снова двинулись дальше.
