Сергей Марков - Обманутые скитальцы. Книга странствий и приключений
Старики еще помнили шаманов, которые были одеты в панцири из кожи антилоп, в двурогих железных шлемах и с медными литаврами в руках. В долине Аги, неподалеку от заново вспаханных полей, и теперь видна лощина шаманов, но все это уже отошло в область предания. Интересно, что шаманизм не нашел отражения в памятниках, нельзя назвать богов, нельзя указать подробности ни одной церемонии, каким богам поклонялись эти жрецы — до сих пор неизвестно. Этот бурятский шаманизм почти не имеет своих исследователей, а его любопытно было бы изучить.
Современный Агинский округ живет очень хорошо. Там развито тонкорунное овцеводство. Колхозные стада достигают огромного количества овец. Овцы метизированные, вывезенные с Алтая, Северного Кавказа. Но Агинская степь почти лишена воды! Я беседовал с людьми, которые сооружают артезианские колодцы, они рассказывали, что бурят колодец на большую глубину, находят воду, и вдруг она уходит или в следующую скважину, или неизвестно куда.
У бурят имеется значительная часть скота в личном пользовании. Я знал людей, которые имели 5–6 голов крупного рогатого скота, 30–40 голов овец. Это позволяло им есть, пить, одевать семью и откладывать значительные деньги, которые они получали в конце года. Я спросил одного бурята: «Почему вы не имеете лошадей?» Но я увидел своими глазами, как мчались кентавры: это были мотоциклисты. Я видел людей, которые имеют свои автомобили. Эти люди, которые пасут овец в степи, получают значительные средства от своей работы и не стесняют себя в приобретении предметов бытовой культуры.
Я узнал еще, что в Агинском около четырех тысяч жителей, преимущественно бурят. Бывшие кочевники ныне полностью перешли на оседлый образ жизни. Раньше буряты почти не употребляли хлеба. Теперь они его сеют и сами говорят, что как только стали есть хлеб, вскоре увидели прирост населения в Агинской степи.
Когда я был в Агинском, Жамьян Балданжабон пригласил для беседы с нами учителя средней школы Цыбикжа́ба Балдано́. Это был очень скромный пожилой интеллигентный человек в пенсне. Я мысленно назвал его «бурятским Чеховым». Он прочел на память стихи Цзонкавы, тибетского поэта и мыслителя XIV–XV веков. Его биография, написанная тибетским автором, была в свое время отпечатана с резных деревянных досок именно здесь, в Агинском дацане. Оказалось, что Балдано самостоятельно овладел тибетским языком по самоучителю, составленному Г. Ц. Цыбиковым. Изучив также, не выезжая из Агинского, английский язык, Балдано получил возможность читать огромный тибетско-английский словарь Сарат Чандра Даса, изданный в Калькутте.
Мы расспрашивали Балдано о Гонбожабе Цыбикове и другом агинце — Будде Рабданове, тоже исследовавшем Тибет.
Я спросил Балдано: «Вы помните Цыбикова и Будду Рабданова?»
Балдано ответил, что не только помнит, но даже обязан всем, что имеет, Будде Рабданову, хорошо известному, в частности, академику Обручеву, который должен был ехать вместе с ним в экспедицию. Он был известен еще раньше, чем Цыбиков, и представлял колоритную фигуру. «Вот посмотрите его фотографию, которую несколько дней назад прислали мне», — сказал Балдано. По фотографии нельзя было предположить, что этот человек был в Париже, Бельгии, Италии, что он в знаменитом парижском музее устраивал демонстрацию предметов бурятской культуры, показывал сцены буддийских молений. Будда Рабданов родился в 1853 году прошлого века, умер только в 1923 году.
Балдано рассказал о том, что когда он был подростком, то хотел поступить в русскую школу, но отец его не пускал. Тогда Балдано бежал из дома на станцию Могойтуй. На этой станции к нему подошел старик-бурят и спросил: «Откуда ты, мальчик?» Балдано ответил: я оттуда-то, я бежал из дома, чтобы быть человеком. «Чего ты хочешь в жизни?» — «Я хочу учиться». Тогда старик взял мальчика за руку, провел его в вагон, и поезд пошел в сторону Читы. Старик оказался Буддой Рабдановым, он увез мальчика в Читу и устроил его в учительскую семинарию.
Многое рассказал нам Балдано о Цыбикове и Рабданове. Слушая его, я мысленно видел перед собой письмо Будды Рабданова к Цыбикову, с которым незадолго до этого познакомился. Оно было помечено 26 июня 1893 года и прислано из города Торсандо, или Дацзянлу. В этом письме Рабданов рассказывал о своем путешествии с Потаниным. Письмо содержит интересные вещи о восхождении на гору Оми-шань, рассказ о болезни их спутницы А. В. Потаниной. Я вспомнил, что в Казани я нашел письмо Потанина, в котором он писал, с каким героизмом умирала А. В. Потанина, и говорил: «Я не подозревал, что такой героизм может быть у женщины». Все это сошлось с агинским документом, и мне было радостно, что такой документ вскоре удалось найти в архиве Цыбикова.
…Я приближался к главной цели своего путешествия — к небольшому бурятскому селу, откуда начинался путь к заповедной Лхасе и берегам Брамапутры — к Урдо-Аге. Урдо-Ага лежит к югу от Агинского. Путь пролегал по долине реки Аги, стесненной цепью холмов. Весною они залиты малиновым цветом багульника.
Как только мы выехали из Агинского, то увидели Агинский дацан. Посещая этот дацан, Цыбиков и выучил тибетскую грамоту.
Над дверями дацана начертано его тибетское название: «Даши Лхундублинг». Здание, которое стоит направо, великолепно разукрашено: тут и каменные львы с расписными крыльями, вывезенные из Тибета, и какие-то невероятные буддийские грифоны. Раньше в отдельном помещении стояла гигантская статуя Будды Майдари — настолько гигантская (высота ее достигала 80 локтей), что плечи и голова этого идола были видны в окна второго этажа. По слухам, Майдари — Будду будущего мира распилили на части и вывезли будто бы в Ленинград.
Через дорогу стоит белое здание, построенное русскими мастерами. Тут интересное смешение суздальской и лхасской архитектуры. Мы подошли к этому зданию. На крыльце с кистью в руках стоял бурят. Никому в голову не могло прийти, что это лама. Очень вежливо и деликатно мы с ним поздоровались. Вначале он отнесся к нам высокомерно. Мы сказали, что мы — писатели, что мы преследуем только научную цель и очень просим нам показать знаменитый Агинский дацан. Тогда лама сказал, что шире́туй — настоятель монастыря занят делами, то ли он слушал «Последние известия», то ли еще чем-то в этом роде, потому что когда я взглянул на крышу помещения, то заметил там прекрасную антенну, которая, наверно, служила приемнику. Оттуда доносились сигналы точного времени, а после этого послышалась передача «Последних известий». Лама пошел в здание, а затем вернулся и сказал, что ширетуй просит извиниться за то, что нас не примет, что он занят, а сейчас к нам придет служка, он покажет дацан.
Вскоре появился лама с бритой головой и огромным столетним ключом в руках. У монаха был вывернут тазобедренный сустав. Он пошел впереди нас; мы вошли в дацан. Я внимательно смотрел, нет ли там габа́ла — чаши из человеческого черепа. Спросить я не мог, но такой чаши на виду не было. Зато там были драгоценные субурганы — ступообразные башни, украшенные самоцветами и эмалью. Они были вывезены из Пекина в XVIII веке, сначала находились в Гусиноозерском дацане, а потом в Цугольском. Мы видели буддийские златотканые гигантские хоругви, мы спрашивали: «Джу или не Джу?» (Что значит «Тибет».) Тибетских материалов в дацане было очень много, некоторые материалы восходили к Индии, ряд материалов драгоценного свойства были вывезены из Китая.
Надо сказать, что один из ламаитов совершил путешествие в Тибет, Индию, Китай, на остров Цейлон, в Сиам. Когда потом мы смотрели архив Г. Цыбикова, то нашли письмо этого ученого к Цыбикову, в котором он извещает Цыбикова о том, что в агинской и цугольской печатнях закончено издание знаменитых буддийских книг «Ганчжур» и «Данчжур». Они, как известно, состоят: «Ганчжур» — из 108 томов, а «Данчжур» — примечаний к нему — из 200 с лишним томов. Это книжное собрание предназначалось Г. Цыбикову как замечательный научный дар. Где теперь эти «Ганчжур» и «Данчжур» — неизвестно. Они из Агинского почему-то были перевезены, но дальнейший путь их никому не известен, ответа на свой вопрос я не нашел. Но это не те «Ганчжур» и «Данчжур», которые есть в Ленинграде.
Рядом со старинным буддийским храмом расположена Агинская МТС. Сто тракторов проходили здесь мимо белой богини Цаган-Дары, а электричество, проведенное из МТС под своды дацана, освещает тибетские изображения Воздушного Коня и драгоценные субурганы — ступообразные башни.
…Автомобиль мчался по земле, до времени скрывающей самоцветы и руды кровянисто-желтого цвета. Показались гора Чатранга, озеро Бильчир-нур, а затем небольшое бурятское село Урдо-Ага.
И вот я на пороге небольшого деревянного домика. Меня встречает и ведет в дом Лхама Норбоевна, восьмидесятилетняя вдова Цыбикова. Она в бурятском халате с поперечной каймой на груди, в теплой шапке. Судя по фотографии, где она изображена в европейской шляпе и пышном платье, Лхама Норбоевна была когда-то интересной и модной дамой. До прошлого года курила и до шестидесяти лет ездила верхом. Она знала тибетскую и монгольскую грамоту, но русским языком владела плохо.
