Алла Кроун - Перелетные птицы
— Я люблю тебя, Анна. Помни это всегда, — напряженно произнес он. — Знаешь, я иногда с волнением думаю о том богатстве, которое тебя окружает. — Он махнул рукой на стену, затянутую вышитым шелком. — Я не смогу дать тебе такой роскоши. Все эти блестящие балы, на которых ты бываешь, красивые наряды… Когда мы поженимся, я не буду богат настолько, чтобы обеспечить тебе подобную жизнь.
Она порывисто встала и подошла к нему.
— Антон, я выросла с этим, и, поверь, все это не вызывает у меня восторга. А что касается нарядов… — Она разгладила кружевные оборки на юбке и пожала плечами. — Я приняла их от Алины только потому, что думаю, я заслужила их. Видишь ли, почти все свое время я трачу на нее. — Анна на миг заколебалась, но потом все же продолжила: — Она часто жалуется на здоровье, и я начинаю подозревать, что у нее больные нервы.
На лице Антона появилась хитрая улыбка.
— О, я буду рад в будущем излечить ее от всех воображаемых недугов — за соответствующую плату, разумеется. А ты… Ты стала моим счастьем. Долгие часы учебы кажутся мне не такими скучными, когда я думаю о тебе.
Он с чувством привлек девушку к себе, но тут же, опомнившись, отпустил. Потом взял ее руки, поднес к губам и нежно по очереди поцеловал.
Мягкое тепло разлилось по телу Анны. Она любила этого спокойного трудолюбивого мужчину, который был так не похож на тех ветреных офицеров в сверкающей позументами форме, которых она встречала в Зимнем дворце. Подобное безмятежное, праздное существование было способно испортить любую молодую девушку, но Анна чувствовала, что та жизнь поверхностна и сиюминутна, поэтому не уставала напоминать себе, что должна быть благодарна судьбе за то, что у нее есть Антон.
Ожидание проходило беззаботно и вполне предсказуемо. Жизнь во дворце Персиянцева казалась Анне красивой и, можно даже сказать, сказочной, но при этом ужасно скучной. Единственным ярким пятном, озарившим однообразие ее существования, стал тот день, когда она была представлена при дворе, где увидела не только обаятельных великих князей и прекрасных великих княгинь, но и самого блестящего красавца — Александра II.
Однако даже не сам царь, а его вторая супруга, Екатерина Долгорукова, получившая титул светлейшей княгини Юрьевской, произвела на Анну самое сильное впечатление. Еще до вступления в брак с императором княжна подружилась с Алиной и Анной и часто приглашала их к себе на чай. Многие родственники императора относились к этому браку с крайним неодобрением, поскольку Долгорукова была не королевской крови и стала любовницей царя еще при жизни его первой супруги, Марии Александровны. Неприятие княжны детьми императора делало ее положение при дворе шатким. Возможно, сочувствие, которое испытывала к ней Анна, было вызвано тем, что она находила что-то общее между судьбой Екатерины и собственным положением во дворце Персиянцева. Хотя к ней и относились вполне доброжелательно, она всегда знала свое место. Анна была близким другом, но не ровней, она мечтала о том времени, когда они с Антоном поженятся и у нее появится дом, который она сможет назвать своим.
Ну а пока она ждала и готовилась к очередному большому событию этого сезона — императорскому балу под пальмами в Зимнем дворце, который должен был состояться 28 февраля 1881 года.
Глава 3
Анна любила эти bals de palmiers, которые император устраивал в Зимнем дворце, — за их относительно непринужденную атмосферу и за то, что роскошный дворцовый зал на время превращался в зеленый райский уголок. Десятки пальм, специально выращенных в Царском Селе, привозили в столицу в ящиках и расставляли в зале. Под каждым деревом устанавливали стол на пятнадцать гостей. Сервировали столы севрским фарфором, окрашенным тенаровой синью, насыщенный цвет которой приглушался сверкающим серебром и хрустальными кубками. Кульминация действа наступала, когда царь начинал по очереди подходить к каждому столу, где пил шампанское, пробовал выпечку и беседовал с гостями.
В тот вечер во дворце Персиянцева тоже было празднично, и причиной тому послужило возвращение графа Евгения, младшего брата графа Петра, из Парижа, где он служил военным атташе при российском посольстве. За несколько дней до приезда Евгения слуги, перешептываясь, начали готовить его покои в западном крыле.
— Граф-то Петр младшему брату не чета, куда серьезнее будет.
— Я на днях краем уха слышала, граф Евгений в Париже в какую-то историю срамную угодил…
— Эх, жениться ему пора да остепениться.
Весь день Анна провела, помогая Алине готовиться к балу. Потом на скорую руку оделась сама, облачившись в белое платье из блестящего шелка с кружевами, собрала волосы на затылке и скрепила их золотой сеткой, а на шею повязала розовую бархатную ленту.
В спальне подруги Анна наблюдала за подготовкой княгини к появлению при дворе его величества. Алина выбрала строгое парадное платье из темно-красного бархата с золотой вышивкой и длинными разрезными рукавами, концы которых доставали чуть ли не до земли. На голову она надела кокошник такого же цвета, расшитый жемчугом и рубинами. Каждый раз, когда Анна видела Алину в парадном платье, внутри у нее все замирало от восторга перед торжественной красотой юной графини.
Несмотря на то что рядом с подругой Анна выглядела бледно, в своем скромном платье она чувствовала себя вполне уютно, пока они не прошли по мраморной лестнице в главный вестибюль дворца, где ее представили графу Евгению Персиянцеву.
В синем форменном кителе, расшитом золотыми позументами, в лосинах и начищенных до блеска сапогах граф Евгений был изумительно красив и казался выше своего старшего брата. Он обратил на девушку надменные темные с проблеском глаза и, не скрывая интереса, всю ее окинул вызывающим взглядом, отчего той стало не по себе.
Анна была рада, когда с неприятным осмотром было покончено, и вскоре смогла окунуться в праздничную суматоху бала. В зале вдоль стен бесконечными рядами стояли корзины с орхидеями, лавром и рододендронами. Императорский стол в форме подковы утопал в камелиях и пурпурных розах. Зал почтил своим августейшим присутствием и сам император. Анна никогда еще не видела его таким элегантным. Облаченный в длинный отороченный песцом белый китель с высоким стоячим воротником, светло-голубые бриджи и черные туфли, он неспешно прохаживался между столами. Несмотря на то что его обходительность очаровала всех гостей, Анна прекрасно видела, что глаза его неизменно обращаются к княгине Юрьевской, темноволосой красавице, которая рядом с ним казалась хрупким подростком.
Когда царь остановился у стола Персиянцевых и все встали, взгляд его ясно-голубых глаз сосредоточился на Анне.
— Княгиня Юрьевская говорила мне, что вы обручены, сударыня, — приветливо произнес он по-французски. — Примите мои искренние поздравления.
Его французский был безупречен, и Анна, присев в глубоком реверансе, смущенно пробормотала:
— Merci, votre majeste[2].
Не к месту ей вспомнились слова Антона о том, что аристократы обедают по-французски, а крестьяне голодают по-русски, и она сконфуженно покраснела. Княгиня Юрьевская рассмеялась, потянулась через стол и погладила Анну по плечу.
— Румянец вам так к лицу, ma chere[3].
Когда монаршая пара направилась к следующему столу, граф Евгений поднял тонкую бровь и с насмешливым видом отпустил поклон.
— Это стоит отпраздновать, Анна! Не окажете ли мне честь, приняв приглашение на мазурку? А после, если вы не против, выпьем шампанского.
Ладонь ее была холодна как лед, когда она коснулась его руки. Весь оставшийся вечер он провел рядом с ней, нашептывая на ушко разные любезности, которых Анна потом не могла даже вспомнись. Никогда прежде с ней не происходило ничего подобного, а когда у Алины неожиданно заболела голова и она захотела уйти, граф Петр сказал Анне:
— Я вижу, вы не скучаете, так почему бы вам не остаться? Брат отвезет вас домой.
Голос разума подсказывал Анне, что нужно отказаться и возвратиться домой немедленно, но натиск блестящего офицера вскружил ей голову. Платье у нее, должно быть, самое скромное на балу: никаких расшитых алмазами лент, и жемчуга не переливаются каскадами на груди… И все же этот красивый дворянин отдал предпочтение ей!
Когда танцевали вальс, граф Евгений увлек ее в соседний зал, где подавали ужин, и подвел к буфетной стойке, на которой стояли огромная серебряная чаша с лимонадом, шампанское, замороженный фруктовый сок и торты. Почувствовав, что от быстрого танца ей захотелось пить, он протянул ей розовое мороженое в форме груши, и она с наслаждением принялась за сладкий лед.
Граф был внимателен и много шутил, но Анна, ощущая его внутреннюю силу, чувствовала себя несколько неуверенно. Ей вдруг захотелось оказаться рядом с Антоном, таким милым и таким простым.
