Лора Мориарти - Компаньонка
– Нет, вовсе не обязательно, – возразила Кора, глянув на свои часики. – Ни к чему его беспокоить. Скоро пять, я подожду.
Но дверь кабинета уже открылась, и оттуда с улыбкой выглянул Алан:
– Привет, дорогая! Слышу – твой голос. Приятная неожиданность!
Он уже шел к ней, распахнув объятия. Видный мужчина, есть на что посмотреть; высокий, подтянутый, в костюме-тройке. На двенадцать лет старше Коры, но темно-русые волосы еще густы. Кора глянула на машинисток, убедилась, что они смотрят на нее во все глаза, будто на героиню синема. Алан наклонился и поцеловал ее в щеку. От него слегка пахло сигарой. Коре послышался чей-то вздох.
– Промокла, – сказал Алан, пощупав ее шляпку. В голосе прозвучал легкий упрек.
– Сейчас только моросит, но может зарядить снова, – негромко сказала она. – Я заехала на всякий случай – может, тебя подвезти? Я не хотела мешать.
Алан уверил, что она совершенно не помешала. Представил ее машинисткам и, не переставая нахваливать их сноровку, приобнял Кору и повел к себе в кабинет. Тут, сказал он, парни, с которыми я хочу тебя познакомить, новые клиенты из нефтегазовой компании. Трое встали, когда она вошла, Кора вежливо поздоровалась, пытаясь запомнить лица и имена. Приятно познакомиться, сказал один; ваш муж так хорошо о вас отзывался. Кора с давно затверженной искренней улыбкой выказала приличествующее случаю удивление.
Пять часов, пора идти. Алан пожал клиентам руки, надел шляпу, взял зонтик с подставки и шутливо извинился за спешку – мол, приходится ловить попутный транспорт, а то не попадешь домой. Мужчины улыбнулись ему и ей, кто-то предложил встретиться семьями – пригласил Алана с Корой на ужин к своей жене. «Буду очень рада», – ответила Кора.
Когда они вышли, и впрямь лило сильнее. Алан предложил подогнать машину, но Кора отказалась: лучше поделись зонтиком. Прижавшись друг к другу и нагнув головы, они добежали до машины. Алан распахнул дверцу, подал Коре руку и держал зонтик, пока она не залезла на пассажирское сиденье.
В машине они были по-прежнему друг с другом любезны, хотя наедине атмосфера менялась. Кора сказала про детский отдел библиотеки, Алан порадовался – мол, дело хорошее. Кора объяснила, что ее почти весь день не было дома. Можно, конечно, погреть суп, но она ходила на рынок, сделает вкусный салат, и свежий хлеб тоже есть. Легкий ужин – то, что надо, ответил Алан. Мальчики уехали, долго сидеть за столом уже неинтересно. Надо привыкать. Если поесть быстро, добавил Алан, сходим потом в синема, все равно, что идет, главное – вместе. Кора обрадовалась, согласилась. Алан был уникален: ни один мужчина не смог бы высидеть с женой абсолютно любую фильму, они ходили даже на «Шейха», и Алан не закатывал глаза при виде Валентино. Ей и в этом повезло. Ей вообще во многом везло. Но сейчас она прокашлялась.
– Алан… Ты знаешь Леонарда Брукса?
Она дождалась кивка, хотя и так было понятно. Алан знал всех собратьев-адвокатов в Уичите.
– Ну так вот. Его старшая дочь поступила в танцшколу в Нью-Йорке. Брукс и его жена хотят, чтобы ее сопровождала замужняя женщина. Весь июль и начало августа. – Кора облизала губы. – Думаю, я поеду.
Она лишь мельком отметила его удивление и снова стала смотреть на дорогу. Почти приехали; за окном зеленые улочки, симпатичные домики соседей, опрятные лужайки. Она по многому будет скучать, когда уедет: собрания клуба, чаепития у подруг, летний пикник во Флинт-Хиллз. Скорее всего, пропустит рождение четвертого ребенка подруги, что весьма огорчительно, потому что ее позвали крестной. И по друзьям придется поскучать, и по Алану, конечно. И по этим знакомым улицам. Но когда она вернется, привычный мир снова встретит ее. А случай упускать нельзя.
Алан молчал, пока не подъехали к дому. И тогда тихо, осторожно спросил:
– Когда ты решила?
– Сегодня. – Она сняла перчатку и пальцем провела по стеклу, следуя за каплей дождя. – Не волнуйся. Я вернусь. Просто маленькое приключение. Вот как у мальчиков на ферме. Я вернусь до того, как они уедут в колледж.
Кора посмотрела на дом. Даже в дождь он был прекрасен, хотя и слишком велик для них. Этот дом строили – и покупали – для большой семьи, но третий этаж всегда пустовал, там сначала была игровая, а теперь просто склад всяких вещей. Но и теперь, когда мальчики уехали, они с Аланом не хотели продавать свое жилище. Им обоим нравились тихие окрестности и сам дом, его величественный фасад с крытой верандой и островерхой башенкой. Они рассудили, что мальчикам приятно будет приезжать на каникулы в родные стены. Комнаты детей остались прежними: постели заправлены, в шкафах – детские книги. Все, чтобы мальчикам захотелось возвращаться сюда на каникулы.
– Значит, Нью-Йорк, – задумчиво произнес Алан. Кора кивнула.
– И тому есть особые причины?
Кора повернулась к нему: добрый взгляд, выбритый подбородок с ямкой. Впервые она увидела его лицо еще девочкой. Девятнадцать лет вместе. Каковы ее причины, Алан знал.
– Может, удастся что-то разведать, – сказала Кора.
– Ты уверена, что это будет правильно?
– Утром поговорю с Деллой. Может, согласится приходить пораньше или уходить попозже. Или то и другое, – Кора улыбнулась. – Ты тут без меня потолстеешь. Она лучше готовит.
– Кора, – покачал головой он. – Ты же понимаешь, я не об этом.
Она отвернулась и взялась за ручку дверцы. Разговор исчерпан. Она уже решила ехать, и оба отлично понимали, что решила бесповоротно.
Глава 2
Бруксы жили на улице Норт-Топика, кто другой дошел бы за пятнадцать минут. Но Кора шла гораздо дольше. Давняя привычка: заслышав машину, она поднимала парасоль глянуть, не знакомый ли едет. Если да и если он останавливался и спрашивал, не надо ли подвезти, или просто говорил: «Какое приятное июньское утро!» – Кора любила пару минут с ним поболтать. Она ценила дружбу с соседями, особенно в этом городке, который после стольких лет все равно казался ей большим. Правда, в то утро Кора отклоняла все предложения ее подвезти и отвечала только, что идет к подруге.
И все равно пришла вовремя, потому что специально вышла пораньше – мало ли что. В одиннадцать она стояла перед домом Бруксов. Монументальное, заметное здание, хоть и выкрашено в унылый серый цвет. Определение «большой дом» казалось мелким: все три этажа длиной в полпереулка, даже больше; участок обычный, а дом – переросток. Все окна на фасаде распахнуты ветерку, кроме одного, с зазубренной трещиной на раме: видимо, если откроешь, рассыплется. Лужайку вокруг дома недавно скосили, несколько сиреневых кустов, еще в цвету, затеняли крытую известняковую террасу. Кора поднялась по ступенькам; шмель покружил рядом, утратил интерес и улетел.
Майра, улыбаясь, открыла дверь, и Кора вновь изумилась: какая маленькая! Сама Кора тоже немножко не дотягивала до среднего роста и не привыкла смотреть на других женщин сверху вниз; но Майра была дюйма на четыре ниже. Кора и не думала, что Майра такая: на трибуне та миниатюрной не казалась, и голос у нее был низкий, как у рослых дам. И все же Кора никогда не слышала, чтобы Майру называли «миленькой», «прелестной» или «хорошенькой». Только «красивой», «пленительной», «притягательной». Вот и сегодня: даже шея Майры (ни следа загара) над плоским воротничком белой шелковой блузы казалась длинной, а юбка со сборками на талии и скромной линией подола над лодыжками удлиняла и всю фигуру. Из пучка волос на затылке выбилась длинная темная прядь.
– Кора. Рада, что вы пришли. – Мягкий, мелодичный, почти убедительный голос. По телефону она притворилась, будто узнала Кору. Майра пожала ей руку, забрала парасоль. – Пешком? В такую жару? Ничего себе. Честное слово, я на таком солнце просто вяну.
– Тут пара кварталов, – сказала Кора, хотя спина у нее была мокрая от пота. Она выудила из сумочки платок и промокнула лоб. Майра ждала; теперь стало видно, что она сама несколько вымотана. Жемчужные пуговки на блузе застегнуты криво: у шеи лишняя петля, внизу – лишняя жемчужинка.
– Садитесь. Я принесу лимонада. Или чаю? Простите за беспорядок. – Она отвернулась. – Служанка обычно приходит в девять, но сегодня ее нет и нет. И, конечно, позвонить ей некуда. – Она всплеснула руками и вздохнула: – Что делать? Приходится ждать.
Кора сочувственно кивнула. Сама-то она, правда, всегда старалась прибраться как можно чище еще до прихода Деллы, чтобы не оставлять беспорядка – а то Делла будет рассказывать своим, какие неряхи эти белые, которые ее наняли. Но Майру, судя по гостиной, подобные заботы не обременяли. Чудесная комната, просторная, светлая, с двумя большими окнами, из которых струился ветерок, была просто завалена барахлом. На полу там и сям лежали: ложка, перьевая ручка, бадминтонная ракетка, обувной рожок, голый пупс с единственным голубым глазом, а дальше, у прелестного парчового диванчика, пара грязных носков по соседству с раскрытым «Кандидом» Вольтера. Кора притворилась, что носков не заметила, но дышать стала ртом. Хотя окна были распахнуты, в воздухе сильно пахло подгоревшим хлебом.
