Джалиль Киекбаев - Родные и знакомые
Но в один из дней девятьсот тринадцатого года в жизнь аула ворвалось нечто из ряда вон выходящее. Староста Гариф привёз из волости удивительнейшую новость: «В Ташбаткан приедет губернатор».
Волостной старшина, собрав старост всех общин, долго вбивал им в головы, как надлежит встречать губернатора, как проявлять гостеприимство.
— Высокочтимый губернатор намерен посетить несколько селений Табынского юрта. Так что каждому из нас следует быть наготове, — наставлял старшина.
Осознав всю серьёзность предстоящего события, Гариф отставил свои мелкие заботы, поскорей сел в седло, ожёг коня плёткой и поскакал в Ташбаткан напрямик, через горы, чтоб добраться домой засветло. Дело-то было спешное, а расстояние от волостного центра до аула немалое, по мерке самого Гарифа — «двадцать пять взмахов плёткой».
Вернувшись в аул, староста развил кипучую деятельность. Прежде еле таскал живот, вздыхая и кряхтя на каждом шагу, а теперь забегал, как кот, наступивший на горячие угли. Едва соскочил с коня, как обругал сыновей и работника за беспорядок во дворе, распорядился немедленно перетаскать скопившиеся подле навеса кучи навоза на задворки, аккуратно сложить в одно место валявшиеся у ворот брёвна.
— Черноликие! — ворчал он, высматривая, к чему бы ещё придраться. — Сколько раз говорил: навоз выкладывать подальше! Свора бездельников! Не догадаются положить вдоль то, что лежит поперёк. Нет на вас руки, чтоб связать всех одной верёвочкой да шкуры спустить…
Жена старосты, учуяв, чем запахло дело, кинулась наводить порядок в доме. Велела вымыть полы, побелить печку. Сама раскрыла сундук, вытащила слежавшиеся в нём вещи — полотенца, скатёрки, коврики для намаза — и развесила их по перекладинам, по гвоздям, вбитым в стены; застелила пол и нары войлочными кошмами и паласами.
Гариф наказал жене: наутро двух овец в стадо не выгонять, киснущую в клети медовуху подновить, добавить сладости. Младшего сына, положив в телегу два пустых бочонка, отправил на яйляу за кумысом.
В ауле новости расходятся быстро: не успеешь самовар чаю выпить, как всем всё становится известным. Сообщение о том, что в Табынский юрт и непосредственно в Ташбаткан из Уфы приедет губернатор, живо обсуждалось и на Верхней, и на Нижней улице. Кое-кто сообщению этому не очень верил, подкреплял свои сомнения разными доводами:
— Будет он тебе разъезжать тут в такую горячую пору!
— И то правда: сена-то ему, должно быть, тоже надо накосить, а там — и жатва…
— Вот сказанул! Разве ж губернатор сам сено косит? Сказка, да и только!
— Воистину — чтоб я был губернатором и сам потел на сенокосе. Ха-ха-ха!
— Нанимает, поди, подёнщиков, либо работники его косят.
— А чего уфимский губернатор среди наших камней не видал? Нет, пустой, наверно, разговор.
— Почему пустой? Волостной старшина, говорят, сказал об этом старосте.
— А может, он в сторону Аккусюка поедет, а к нам только по пути заглянет?
— Зачем ему в ту сторону ехать-то? Аккусюкские катайцы к нашей губернии не относятся. У них там, говорят, Бирхуральский [75] уезд, а он под рукой оренбургского губернатора ходит…
Прежде чем объявить через десятских общий сход, староста Гариф перед самым закатом солнца собрал на совет «отцов опчества» и официально известил их об ожидаемом приезде губернатора.
Сходы в Ташбаткане обычно проводились во дворе мечети, но в последнее время зачастили дожди, земля раскисла; по причине сырости на сей раз народ решили собрать в доме Ахметши-бая.
Люди начали стекаться на сход. Пришедшие первыми завели разговор о мирских заботах.
— Дни стоят больно дождливые, ай-бай!.. — сказал, ни к кому не обращаясь, старик Адгам.
— Сено в покосах чернеет, — подхватил Вагап. — Коль не разведрится скоро, ударит это под коленки агаев, имеющих табуны.
— В покосах чернеет, говоришь. Уже и в копнах гниёт, — снова заговорил старик Адгам.
— Так, так, — согласно закивали остальные.
Каждый старался вставить в разговор слово про свою печаль, связанную с ненастьем, потому Что содержание скота в Ташбаткане для многих имеет большое значение, и создание достаточного запаса сена на зиму жизненно важно. А дожди сыплют и сыплют, не дают собрать накошенное на лугах, на старых яйляу, на лесных полянах и в горных распадках сено. То, что успели скопнить, тоже портится, в стога сырое сено не смечешь, почерневшие копны осели, через них уже пробивается отава…
Пришёл на сход мулла Сафа. Его почтительно провели на почётное место. Ахметша-бай стащил с перекладины перину, и мулла сел на неё, бормоча молитву.
Люди занимали места в соответствии с мерой своего богатства. Те, кто победней и помоложе, потоптавшись у порога, садились на стоявшую тут же лавку или на сундук. Баи же — Багау, Шагиахмет, Ахмади, Усман — оставив обувь у двери, пошли вперёд, на нары.
Наконец, пришёл и староста. С его появлением Ахметша засветил лампу и переставил её из печной ниши на подоконник. На большущей — величиной с блюдце — начищенной бляхе Гарифа заиграли блики. Круглое, как эта бляха, жирное лицо старосты лоснилось. Сев рядом с муллой и тронув рукой узенькую полоску усов, Гариф приступил к исполнению своих обязанностей.
— Старики! — сказал он и помолчал, выжидая, пока установится полная тишина и все взгляды обратятся к нему. — Высокочтимый губернатор решил посетить наш уезд. Скоро он прибудет в Табынский юрт. Осмотрит здешние селения. Намерен побывать и в нашем ауле…
— На наш аул смотри — не смотри, а всё те же лубки на крышах, — подал кто-то голос от двери.
Староста, не обращая внимания на нарушителя порядка, продолжал:
— Старшина в волости мне ясно сказал: высокочтимый губернатор посетит Гумерово и Таш баткан. Встретьте, говорит, аккурат, с хлебом-солью. Весь народ должен выйти встречать за околицу. На дорогу, говорит, постелите паласы, накидайте цветов и, как только высокочтимый губернатор подъедет поближе, кричите «ура». Велел починить в ауле и в округе сломанные мосты, прибрать на улицах. Чтобы, говорит, каждый починил свою изгородь и в день приезда высокочтимого губернатора никуда не уезжал, а был дома. Встречать, говорит, должны в хорошей одежде. Все слышали? По этому, аккурат, делу вы и собраны на совет, старики. Затем, ежели рекруты нынешнего года — их восемь человек — посланы в горы косить сено, то следует их вернуть, помыть в бане, одеть-обуть получше для представления губернатору. Стало быть, таким вот образом, чтобы опчеству, аккурат, не пришлось краснеть…
Сидящие на нарах баи закивали в знак согласия.
— Да-да, верно, очень верно! Лучше всего заблаговременно посоветоваться и договориться…
Мулле Сафе пришла в голову мысль, что нелишне разъяснить тёмному народу, кто такой губернатор. Мулла кашлянул, строго взглянул на толпящихся у двери и заговорил тонким, дребезжащим голосом:
— Альхасыл, к нам едет высокочтимый гость — посол падишаха нашего, да хранит его аллах, Его Величества Николая Второго. Губернатор — начальник всему народу Уфимской губернии. Большой человек. Поскольку это так, то, исходя из этого, надлежит оказать ему всяческие почести, встретить его ликованием, и да убедится он в нашем благоденствии и гостеприимстве.
Сидящие на нарах опять закивали.
— Верно, очень верно сказал хазрет!
— А когда примерно приедет этот самый губернатор? — спросил сидевший у двери старик Адгам.
— Высокочтимый губернатор приедет, аккурат, не позже, чем через три-четыре дня, — ответил староста. — Стало быть, вскоре же все должны быть наготове. Палас, кошма, опять же, найдётся почти у каждого, держите их под рукой.
— А цветы-то где брать? На лугу, что ли, будем их собирать? — спросил кто-то.
— На лугу, аккурат, и нарвёте.
— Так цветы — они ж, наверно, и в ауле найдутся. Женщины их вон в горшках разводят, — сказал Вагап.
— У Галимьяна-купца надо взять. У него все подоконники цветами заставлены.
— Ладно. Пускай будет так, — согласился староста. — Есть ещё одно дело: надо на Нижнем конце огородить дом старика Ахтари. Там потребуется всего пять-шесть прогонов жердей. Сам старик с этим не сладит, еле ходит. Возле пруда, где мочится мочало, надо перебрать мост через овраг. И пусть каждый, опять же, наведёт порядок возле своего дома, подправит изгороди, заборы. Завтра я пройду по аулу, проверю. Кто не выполнит это распоряжение, будет оштрафован. В день приезда высокочтимого губернатора всем быть в ауле. Слышите?..
Вопрос старосты был обращён к тем, кто сидел или топтался у двери. Те покивали в ответ и потянулись на выход: сход закончился. Однако сидевшие на нарах баи не спешили расходиться. Заметив это, снова присел на лавку любопытный старик Адгам.
Мулла Сафа, выждав некоторое время, повернулся к старосте.
— Гариф-кусты, нам надлежит поразмыслить. Поскольку предполагается приезд высоко чтимого губернатора, то, исходя из этого, по моему разумению, следует решить, кто примет его в своём доме.
