Вячеслав Перевощиков - Воевода
Когда четвертое копье попало точно в цель и загорелся четвертый луч, образовав пылающий крест, девушка восторженно воскликнула:
– Восхитительно, просто поразительно! Это же чудо!
– Какое тут чудо, – хмыкнул губастый десятник. – Ничего тут поразительного нет.
Он повернулся к Русане, обращая на себя ее внимание, и тут же хвастливо заявил:
– Подумаешь, круту метают. Да я крутой[34] с семидесяти шагов хазарину в горло попадал с коня, на полном скаку.
– Да? – недоверчиво удивилась Русана.
– Ты сомневаешься в силе нашего бога? – Куеля злобно прищурил глаза, подумав, что путь несчастий, взятый десятником через касание руки жрицы, уже начинает себя проявлять, невольно толкая этого воина на странные поступки.
– Я не только сомневаюсь в его силе, – Губастый сверкнул наглыми голубыми глазами. – Но и готов поспорить с твоим богом и пересилить его.
– Ну что ж, попробуй, – князь презрительно скривил губы.
– А и попробую. – Десятник тряхнул головой и встал с подушек. – Но если что не так, ты уж, князь, не обессудь – сам напросился.
Губастый сделал шаг к огненной дороге и расправил плечи. Что он будет делать, никто толком не знал, и все с любопытством смотрели на него.
Глава 10
Полет сокола
Мстислав проводил взглядом боярина Искреня, ушедшего следом за волхвом и его юным спутником, а когда дверь за ними закрылась, осторожно ткнул рукой слюдяное оконце. Оно, скрипнув сухим деревом, радостно распахнулось навстречу вечерней прохладе и призрачному свету звезд. Князь долго и пристально глядел в звездное небо, словно вспоминал свой путь к Ирию, который он прошел благодаря волхву. Увиденное потрясло его и перевернуло всю его душу, и теперь ему нужно было время, чтобы все осмыслить еще раз и понять.
Он оглянулся на греческий светильник, стоящий посреди стола в кругу теплого, чуть колеблющегося света. Да, знания, которые ему открыл волхв, были так же прекрасны и совершенны, как эти сияющие звезды, но и достигнуть того, что требовали от него Светлые Боги, было так же непросто, как этих далеких звезд. А греки, как и их светильник, были всегда рядом, с их помощью, пусть иногда слишком назойливой, но все же помощью. Да, они все время следили за ним; да, они везде и всюду совали свой нос и раздражали его до предела, но они не позволяли безбрежному морю хазарской степи затопить этот островок цивилизации. А ведь за хазарской степью лежала еще дикая степь печенегов, падкая до византийского золота. Именно соединение этих двух сил: ромейских денег и печенежских сабель, и сгубило когда-то великого воина князя Святослава.
Мстислав помнил об этом и, обдумывая предложение волхва, понимал, что если он откажется от христианства, то не только лишится поддержки ромеев, но и может повторить судьбу Святослава.
А вдруг он не сможет найти меч Руса, или сила священного оружия окажется недостаточной для того, чтобы одолеть всех врагов? Нет, он не мог так рисковать, не имел права ошибиться, ибо здесь, в Тмутаракани, можно было рассчитывать только на себя и своих воинов, и ни на кого более.
С этими мыслями он снова обратил свой взгляд к звездам. Как и обещал волхв, все, что он видел в Ирии, и его путь к Светлым богам – все теперь растворялось в голубой дымке, исчезая из его памяти, оставляя лишь светлое ощущение прикосновения к чему-то высокому и прекрасному.
В его памяти осталась только легенда о князе Русе и указание, как найти путь к храму Велеса, где, возможно, его ждал заветный меч. И еще он очень хорошо помнил, что у него есть сильный и опасный соперник – предводитель таманских русов Халуг, который попытается опередить его и завладеть мечом, дающим божественную силу. Был еще один тайный враг, успевший выведать тайну меча, но о нем князь не хотел пока думать. Именно Халуг проник в замок никому не ведомым тайным ходом, похитил его шейную гривну и, как говорит волхв, знает, где могила князя Руса. Поэтому он казался Мстиславу главным врагом, которого нужно было догнать и опередить во что бы то ни стало.
Он встал и сделал несколько коротких шагов, припоминая, все ли нужное он сделал. По его приказу боярин Искрень уже снаряжал отряд воинов для помощи Велегасту, который должен был отыскать могилу тмутараканского волхва, недавно убитого христианами. Непокорный упрямец унес с собой в могилу секрет храма Велеса, спрятанного в горах. Слухи о хранящемся там жертвенном золоте давно будоражили умы алчных ромеев, и это стоило ему жизни.
Теперь волхв Велегаст должен был разгадать тайну убитого служителя Велеса. Мстислав не сразу поверил явившемуся невесть откуда мудрецу, но потом, испытав его, полностью доверился ему и теперь был совершенно уверен, что этот посланник Светлых богов справится со своей задачей, и утром он узнает, где храм Велеса и как к нему пройти. Надо было только подождать положенный срок, чтобы получить то, чем он должен был обладать по праву. «По какому такому праву?» – всплыла предательская мысль, и он тотчас припомнил разъяренного Халуга с огромным волнообразным мечом в руках. «По праву хозяина этих земель, по праву, данному мне Светлыми богами», – торопливо припомнил он слова Велегаста.
Он вдруг ощутил странное раздвоение личности, словно внутри него ожесточенно спорили два одинаковых человека. Причем один Мстислав говорил голосом и словами Велегаста, а другой отвечал ему чужим незнакомым голосом. Все это длилось какие-то секунды, но именно с этого момента князь ясно осознал, как он обязан волхву и что теперь вся надежда была только на него.
Все вроде было сделано верно, и можно было забыть о сегодняшнем сумасшедшем дне и наконец навестить свою княгиню, свою ненаглядную ладу, давно уже ждавшую его к себе. Он это чувствовал по тому, как иногда екало и сладостно замирало сердце, а перед глазами его невольно всплывал прекрасный женский образ его любимой супруги.
Но все-таки что-то не давало князю покоя, и он, преодолев соблазн ждущего его наслаждения и отдыха, решительным шагом направился в княжескую светлицу, словно там, в более просторном помещении, его неясные сомнения сами собой должны были разрешиться.
Едва дверь за князем закрылась, как за окном послышался легкий шум, и показалась маленькая уродливая голова, похожая на печеное яблоко. Злобные, по-звериному черные глазки быстро огляделись вокруг. Потом на подоконник легла непомерно длинная рука с крюком на запястье. На какой-то момент странное существо затаилось, внимательно прислушиваясь то к звукам, доносящимся из княжеской светлицы, то к тому, что происходило за окном. Наконец появилась и вторая рука с крюком на запястье, а следом через подоконник перевалило по-детски маленькое и щуплое тело карлика-уродца. Опираясь на огромные руки с крюками, карлик сделал несколько осторожных шагов, переваливаясь из стороны в сторону, а потом, кувырнувшись через голову, быстро очутился около двери в светлицу. Ухо его приникло к замочной скважине, а по сморщенному личику поползла безобразная улыбка.
* * *Когда Мстислав оказался в светлице, он огляделся, словно чувствуя спиной чей-то пристальный взгляд и не совсем доверяя своему одиночеству, потом отогнул край одного из ковров, за которым пряталась потайная ниша, закрытая дверцей с замком. Сняв с пояса ключ, князь открыл замок и вытащил небольшой ларец, обитый железом и также закрытый на замок. В конце концов все преграды на пути к содержимому ларца были преодолены, и Мстислав со вздохом достал из него длинный холщовый мешочек. Развязав его горловину, он опустил в него два пальца и осторожно вытащил свернутый в трубочку и перевязанный кожаным шнурком пергамент. Рука невольно погладила теплую светло-коричневую с легким золотистым отливом кожу свитка. Это был бесценный дар одного из ромейских купцов, с которым князь когда-то свел дружбу, и теперь он улыбнулся, невольно вспомнив этого человека.
Бережно развязав шнурок, Мстислав расправил пергамент на столе под греческим трехрогим светильником. Края свитка прижал рукоятью меча и поясником, в который раз восхитившись увиденным: воистину это была бесценная вещь – перед ним лежала искусно сделанная византийская купеческая карта, переведенная на русский язык специально для князя. Словно с высоты птичьего полета можно было обозреть все свои и окрестные земли и понять, как они связаны между собой дорогами, тропами и реками. Причем многие надписи сообщали и византийское и местное название. Мстислав заглянул в записи, сделанные волхвом, потом на карту, пытаясь понять, как будет идти путь к заветной цели. Тут за другой дверью светлицы, ведущей в палаты, послышались шаги, и появился Искрень в сопровождении нескольких знатных воинов.
– Лют, конечно, не пришел? – не поднимая от карты головы, спросил князь.
– Придет, – устало вздохнул Искрень.
