Штефан Хейм - Хроники царя Давида
После того как Адония, сын Давида, со слезами расстался с Ависагой, прекрасной сунамитянкой, и каждый из них пошел своей дорогой, Аменхотеп, главный царский евнух, обратился ко мне:
— Я хочу кое-что уточнить, Эфан. Я как-то говорил тебе, что это самая глупая женщина во всем Израиле; но ни одна женщина не глупа абсолютно, ибо даже если ей отказывает разум, то она думает нижней частью своего тела.
Я ответил:
— Мой господин прав, однако нельзя не опасаться за последствия мыслей, которые исходят оттуда.
Тут Аменхотеп заложил свои руки так, словно хотел показать, что за это уж он не несет ответственности.
14
— Госпожа, — сказал я, — следуя вашему призыву, слуга ваш поспешил к вам, словно на крыльях Херувима, и глаза мои при виде вас блестят благодарностью.
Принцесса насмешливо скривила губы.
— Благодари своего друга-египтянина, это по его просьбе тебе разрешено предстать пред мои очи; ему же царь велел сообщить все, заслуживающее внимания, из моих откровений.
Аменхотеп поклонился.
— Я не сомневаюсь, что госпожа будет говорить лишь то, что не оскорбит царские уши.
Я заметил, что принцесса с трудом себя сдерживает, и поспешил объяснить, что моя беседа с госпожой Мелхолой будет касаться давно минувших времен и сегодня не сможет задеть ничьих чувств.
— Давно минувших времен, — повторил евнух. — А ты уверен, что при этом не будут ущемлены некоторые нынешние высокопоставленные особы? Недаром бытует пословица: «Кто боится зеркала, пугается каждой лужи».
Принцесса нетерпеливо махнула рукой.
— Я старая женщина, за которой смерть почему-то не приходит.
— Ты, госпожа, неприкосновенна. — Аменхотеп заломил руки. — Ну, друг мой Эфан…
ЗАПИСЬ ТРЕТЬЕЙ БЕСЕДЫ ПРИНЦЕССЫ МЕАХОЛЫ С ЭФАНОМ, СЫНОМ ГОШАЙИ, СОСТОЯВШЕЙСЯ В ПОКОЯХ АМЕНХОТЕПА, ГЛАВНОГО ЦАРСКОГО ЕВНУХА, И В ЕГО ПРИСУТСТВИИВопрос: Чтобы сберечь время, госпожа, я вкратце перескажу вам то, что известно нам из других источников. И очень прошу вас поправлять меня, если я ошибусь.
Ответ: Я слушаю.
Вопрос: В то время, когда вашего супруга Давида преследовал царь Саул и он отправился со своими людьми в Секелаг, где служил филистимлянам, вы оставались в доме вашего отца с молодым Фалтием, которому вас отдали.
Ответ: Да, именно так и было.
Вопрос: А после смерти вашего отца и вашего брата Ионафана вы последовали за остатками войска за Иордан, и присоединились к вашему брату Иевосфею в Маханаиме, и пребывали там с Фалтием, и взяли к себе пятерых сыновей вашей сестры Меровы, которая умерла.
Ответ: Все было так, как ты говоришь.
Вопрос: И все это время, пока власть Давида набирала силу и он стал царем Иудеи, он ни разу не посылал за вами и даже не давал о себе знать?
Ответ: Ни разу.
Вопрос: И вы тоже не посылали ему никакой весточки?
Ответ: Нет.
Вопрос: Вы больше не испытывали к нему никаких чувств?
Ответ: С чувствами женщины никто не считается.
Вопрос: Но все же вы были счастливы, когда ваш брат Иевосфей сообщил вам, что Давид прислал к нему гонца с требованием: «Отдай жену мою Мелхолу, которую я получил за сотню крайних плотей филистимлян»?
Ответ: Более чем счастлива!.. Но и горько мне было. И страшно. А тут еще бедный Фалтий…
Вопрос: Брат ваш Иевосфей выполнил требование вашего супруга безо всяких условий?
Ответ: Иевосфей, наверное, думал, что сможет получить пару месяцев отсрочки, если отправит меня Давиду.
Вопрос: А Давид когда-нибудь рассказывал, почему захотел забрать вас из Маханаима?
Ответ: Нет.
Вопрос: А по вашему мнению, каковы были причины?
Ответ: Я могу высказать лишь предположение.
Вопрос: Вы, госпожа, одна из немногих людей, кто близко знал Давида в те времена, поэтому и ваши предположения имеют важнейшее значение.
Ответ: По дороге из Маханаима у меня было достаточно времени для размышлений. Стояла палящая жара; я ехала на осле, впереди скакали Авенир и его люди; я слышала позвякивание их оружия и тяжелое дыхание Фалтия, державшегося за хвост моего осла. Я думала о Давиде и о сотне, нет, о двух сотнях крайних плотей, которые он заплатил за меня; может быть, теперь, когда он стал достаточно силен, чтобы сделать это, он хочет получить обратно то, за что заплатил? А затем я подумала: а может быть, все же он хочет меня, хочет женщину, которая ему принадлежала? Но почему же тогда он так долго молчал? Из-за Авигеи, или какой-нибудь другой из его женщин, или из-за молодых мужчин, которых он иногда предпочитал? И мне вдруг пришло в голову, что им всегда владела одна мысль: он — избранник ГОспода. Вот почему я ему понадобилась по прошествии стольких лет. Я была необходима для осуществления его планов: через дочь Саула он получал законное право на престол Саула.
(На этом месте ее перебил Аменхотеп: «Позвольте вашему слуге напомнить, госпожа, что вы говорите об отце царя Соломона, мудрейшего из царей, и о троне, на котором он восседает». «Я говорю о своем муже», — отрезала принцесса.)
Вопрос: Вернемся к вашему путешествию. Вы упомянули о Фалтии, который бежал за вами, держась за хвост вашего осла.
Ответ: Бедный Фалтий. Но для меня это было утешением — знать, что за хвост моего осла держится единственный человек, испытывавший ко мне теплое чувство. Каждый раз, когда я оборачивалась, я встречала его взгляд, полный любви. Ночами он прокрадывался в мой шатер, клал свою голову мне на плечо, и слезы текли по его лицу на жидкую бороду. Авенир и его люди, казалось, не замечали Фалтия, они не давали ему ничего из взятых с собой припасов; он ел то, что оставляла ему я. Когда мы прибыли в Бахурим, где территория рода Вениаминова граничит с Иудеей, Авенир развернул своего коня и крикнул Фалтию: «Поди сюда!» Фалтий подошел к нему, и встал, как всегда, слегка скособочившись, одно плечо немного выше другого, и сказал: «Я здесь, мой господин». «Поворачивай обратно!» — бросил Авенир. Фалтий повернул назад, и больше я никогда его не видела.
(Принцесса отпила ароматной воды, стоявшей перед ней на подносе, откинулась назад и опустила бледные веки.)
Вопрос: Могу ли я продолжать, госпожа?
Ответ: Продолжай.
Вопрос: Пятеро юных сыновей сестры вашей Меровы, ваши питомцы, остались в Маханаиме?
Ответ: Мой брат Иевосфей и я, мы оба считали, что мужескому потомству отца моего, царя Саула, безопаснее держатся подальше от Давида.
(Тут Аменхотеп так заломил свои руки, что я понял: надо сменить тему.)
Вопрос: А что произошло, госпожа, когда вы добрались до Хеврона?
Ответ: Въезжая во владения моего супруга Давида, я ожидала, что меня будут встречать с почестями, подобающими жене царя, впереди побегут скороходы, меня понесут в паланкине, осыплют подарками. Но хотя мы от Бахурима, где пересекли границу Иудеи, находились под наблюдением, мне до самого Хеврона пришлось ехать на моем усталом, с израненной седлом спиной осле. Завидев Хеврон, Авенир, сын Нира, приказал трижды протрубить в трубу; со стороны ворот трижды просигналили в ответ, и двадцать всадников вместе с воеводой галопом поскакали нам навстречу. Авенир и воевода не спешиваясь приветствовали друг друга, после чего вместе поскакали в город; меня же и моего осла оставили прямо в чистом поле среди собравшихся там бродяг и нищих, которые стали тянуть ко мне руки, ощупывать мои одежды, сандалии, кольца на моих пальцах, вопрошая: «Кто ты такая, почему тебя бросили в чистом поле среди нищих?» «Я — Мелхола, дочь царя Саула», — отвечала я. Они принялись хохотать, кривляться, прыгать и кувыркаться, а когда я погнала своего осла к воротам, калеки с покрытыми нарывами головами захромали рядом со мной, выкрикивая: «Глядите-ка на царскую дочь среди нищих! Великие времена настали в Иудее: разбойник и грабитель с большой дороги объявляет себя избранником БОжьим, а шлюха — дочерью царя!»
(Аменхотеп сердито хлопнул в ладоши и сказал своим гортанным голосом: «Вычеркни это из своих записей, Эфан».)
Вопрос: Однако, госпожа, вас, верно, встретили наконец слуги царя Давида и привели к супругу?
