Виктор Юнак - Тамбовский волк
Было решено, что после перерыва в зал заседаний вернутся только два представителя фракции большевиков и один из них, матрос Фёдор Раскольников зачитает Декларацию фракции, а затем также покинет Таврический дворец.
— Громадное большинство трудовой России — рабочие, крестьяне, солдаты — предъявили Учредительному собранию требования признать завоевания Великой Октябрьской революции, советские декреты о земле, мире, рабочем контроле и, прежде всего, признать власть Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, — вещал с трибуны Раскольников. — Всероссийский ЦИК, выполняя волю этого громадного большинства трудящихся классов России, предложил Учредительному собранию признать для себя обязательной эту волю. Большинство Учредительного собрания, однако, в согласии с притязаниями буржуазии, отвергло это предложение, бросив вызов всей трудящейся России.
В Учредительном собрании получила большинство партия правых эсеров, партия Керенского, Авксентьева, Чернова. Эта партия, называющая себя социалистической и революционной, руководит борьбой буржуазных элементов против рабочей и крестьянской революции и является на деле партией буржуазной и контрреволюционной.
— Ложь! Ложь! — кричали из зала и рукоплесканиями пытались согнать оратора с трибуны.
Но Раскольников и не думал уходить. Он продолжал:
— Учредительное собрание в его нынешнем составе явилось результатом того соотношения сил, которое сложилось до Великой Октябрьской социалистической революции. Нынешнее контрреволюционное большинство Учредительного собрания, избранное по устаревшим партийным спискам, выражает вчерашний день революции и пытается встать поперёк дороги рабочему и крестьянскому движению...
Прения в течение дня показали воочию, что партия правых эсеров кормит народ посулами, но на деле решила бороться против Советов, против перехода земель без выкупа крестьянам...
И снова крики из зала:
— Ложь! Ложь! — и рукоплескания.
— ... против национализации банков, против аннулирования долгов!
— Болван! — прорезался резкий крик, но и он потонул в аплодисментах.
— Не желая ни минуты прикрывать преступления врагов народа, — заканчивал своё выступление Раскольников, — мы заявляем, что покидаем Учредительное собрание с тем, чтобы передать Советской власти окончательное решение вопроса об отношении к контрреволюционной части Учредительного собрания.
Раскольников сошёл со сцены и в сопровождении своего товарища по партии покинул зал.
Было уже около двух часов ночи. Депутаты устали, среди них воцарилось лёгкое замешательство: что делать? продолжать заседание или объявить перерыв до завтра? Впрочем, завтра ведь может и не наступить для Учредительного собрания. Правые эсеры это понимали и потому решили продолжить. Но в этот момент начался какой-то шум в рядах левых эсеров. Они всё ещё не пришли к общему согласию: покидать Таврический дворец или нет? Ведь крестьяне, избравшие их, требовали от своих избранников добиться права крестьянина на землю. И вот один левый эсер вдруг выхватывает револьвер и начинает угрожать другому. Сотоварищи едва успевают его обезоружить.
— Вы переполнили чашу моего терпения, — подошла к сцепившимся Мария Спиридонова. — Либо мы все, вся фракция левых эсеров, покидаем Учредительное собрание, либо я покидаю партию!
Последний аргумент сработал. Спустя час после ухода большевиков, Учредительное собрание покинули и левые эсеры.
Об этом тут же доложили Павлу Дыбенко, наркому по морским делам, возглавлявшему охрану Таврического дворца. Дыбенко немедленно отдал караулу приказ закрыть Учредительное собрание. Узнав об этом, предсовнаркома Ленин направил караульным предписание: "Предписывается товарищам солдатам и матросам, несущим караульную службу в стенах Таврического дворца, не допускать никаких насилий по отношению к контрреволюционной части Учредительного собрания и, свободно выпуская всех из Таврического дворца, никого не впускать в него без особых приказов".
Около четырёх часов утра 6 января к Виктору Чернову подошёл двадцатидвухлетний бравый матрос Анатолий Железняков, перепоясанный пулемётными лентами. Рядом с ним стояли несколько его товарищей с винтовками. Железняков тронул за руку председателя Учредительного собрания.
— Я получил инструкцию, чтобы довести до вашего сведения, чтобы все присутствующие покинули зал заседания, потому что караул устал.
— Нам не нужно караула, — возразили матросу из президиума.
В зале же, естественно, ничего не было слышно, однако эсерам сразу же передалось волнение их председателя.
— Какую инструкцию, от кого? — спросил Чернов.
— Я являюсь начальником охраны Таврического дворца и имею инструкцию от комиссара Дыбенки.
— Все члены Учредительного собрания также очень устали, — возразил Чернов, — но никакая усталость не может прервать оглашения того земельного закона, которого ждёт Россия.
В зале поднялся страшный шум, послышались крики:
— Довольно! Довольно!
— Учредительное собрание может разойтись лишь в том случае, если будет употреблена сила, — повысив голос, заключил Чернов.
Снова шум и крики:
— Долой Чернова!
— Я прошу немедленно покинуть зал, — отрешённым голосом совершенно спокойно гнул свою линию матрос Железняков.
Зал стал быстро наполняться матросами и солдатами.
Заседание длилось уже двенадцать часов и сорок минут. Были приняты три закона — о мире, земле и республике. Депутаты действительно очень устали и Чернов принял решение закрыть заседание, назначив следующее на 17 часов того же дня.
Брезжил рассвет, в церквах зазвучал крещенский звон.
Всю эту ночь Ленин и другие руководители партии не сомкнули глаз. Они ждали реакции депутатов Учредительного собрания. Ведь Ленин прекрасно понимал, что, распустив Учредительное собрание, он перейдёт Рубикон, и гражданская война с неизвестным исходом станет неизбежной.
Ленин сидел за столом, обхватив голову руками. К нему подошёл Николай Бухарин, у которого в кармане оказалась бутылка хорошего вина. Бухарин предложил Ленину немного снять стресс. Владимир Ильич согласился. Они долго сидели за столом, говорили о чём-то несущественном. Под утро Ленин попросил повторить что-то из рассказанного о разгоне Учредиловки и вдруг рассмеялся. Смеялся долго, повторял про себя слова Бухарина и всё смеялся, смеялся. Весело, заразительно, до слёз хохотал. Присутствующие не сразу поняли, что это истерика, а когда поняли, то не сразу сообразили, что нужно делать.
В 17 часов явившиеся к Таврическому дворцу депутаты Учредительного собрания увидели двери дворца запертыми на замок. У входа стоял караул с пулемётами и двумя лёгкими артиллерийскими орудиями. Охрана сказала, что заседания не будет.
В ночь с 6 на 7 января ВЦИК принял написанный Лениным Декрет о роспуске Учредительного собрания. Это был первый сигнал к началу гражданской войны.
7 же января газета "Известия ВЦИК" удовлетворённо "потирала руки", сообщая своим читателям: "Учредительное собрание учинило над собой харакири, отвергнув требования трудящихся и предложив им снова безропотно вернуться под ярмо буржуазии, оно совершило над собой политическое самоубийство. Советской власти, представляющей интересы трудящихся масс, оставалось только зарегистрировать смерть этого Учредительного собрания от собственной неосторожности... Мёртвый в гробе мирно спи, жизнью пользуйся живущий".
27
21 февраля в Тамбове проходило заседание временного Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Большевики, набиравшие в губернском Совете силу, настаивали на роспуске губернской земской управы.
— Власть должна перейти к трудовому народу, — доказывал Совету большевик Беляков. — Прежние кулаки, имевшие по шестидесяти десятин, попали во все уездные комитеты и земские управы и не дают хлеба. Нужна твёрдая власть Совета солдатских, рабочих и крестьянских депутатов. Белой гвардии доверять нельзя потому, что она вооружается против советской власти. Земля, воздух и вода принадлежат тому, кто на них работает, железнодорожные мешочники развелись потому, что хлеб выписывали на самогонку. У нас в губернии военно-революционный комитет издаёт одно, а Земство — другое. Нужна власть одна, советская, какую и приветствую. А губернскую земскую управу необходимо распустить.
— Управа, избранная первым демократическим губернским земским собранием, созванным на основе всеобщего голосования, не считает временный Совет полномочным устранять управу от земского дела, порученного ей населением, — возражал ему лидер губернского земства Константин Шатов. — Без ведома и согласия губернского земского собрания управа не может сложить с себя полномочия и уходить от исполнения своих обязанностей лишь ввиду невозможности противодействовать Совету в фактическом осуществлении его намерения — распустить управу.
