Неустановленный автор - Секрет Тамплиеров
Ева осеклась и замолчала.
– Не умею я толком объяснять.
Красильников сказал:
– Мне кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать.
– Я тоже, – произнес я.
Я действительно понимал, если не умом, так сердцем. И теперь эти мысли не давали мне уснуть. А что если все блага, которые на меня сыпались в последнее время, отняты у кого-то другого? Я же всегда в глубине души понимал, что это незаслуженные успехи. Я не заработал их.
Мне вспомнилось, как раньше каждый забитый в игре мяч был для меня победой. А с тех пор, как у меня появилась монета, это стало легко и не требовало никаких усилий. Конечно, преимуществ было немало. Стоило мне только чего-то сильно захотеть, и все сбывалось. Разве не здорово? Каждый человек мечтает от том, чтобы найти волшебную палочку, выпустить джина из бутылки или поймать золотую рыбку, чтобы все самые заветные желания исполнились в один миг. И не надо было добиваться этого долгими трудами. Но теперь я понимал, что такие исполнения желаний не приносят настоящего удовлетворения, не имеют такой цены.
Снова я себя спросил: «Неужели, если бы у меня не было монеты, я не мог бы побеждать на соревнованиях и получать хорошие отметки?»
Раньше я учился не то чтобы очень хорошо, но, в общем-то, довольно прилично. Если я получал «пятерку», то гордился, потому что знал – в этом только моя заслуга. А теперь я уже не мог определить, что заслужено, а что – нет. И от этого мне было не по себе.
«У меня ведь вся жизнь еще впереди, – подумал я, – и если я заранее буду знать, что меня ждет, будет совсем не интересно!»
Ева долго говорила о справедливости и миропорядке, который сохраняется по каким-то там законам космической мудрости.
Конечно, со многим можно было поспорить. Хотя я еще не так уж много прожил на свете, но уже достаточно, чтобы понять – далеко не все в мире справедливо.
У меня голова пошла кругом от этих мыслей. Честно говоря, философия никогда меня не увлекала. А теперь я сидел посреди ночи за столом, подперев подбородок руками, как заправский философ, и пытался найти ответы на неразрешимые вопросы.
В этот момент я снова пожалел о том, что мне в руки попала эта штука. Как все было просто раньше. Не приходилось терзаться философскими вопросами и решать какие-то «космические» проблемы.
«А может, из-за таких, как я, это и происходит? – подумалось мне, – разрушается этот самый миропорядок и совершаются всякие несправедливые вещи?»
Так до утра я и просидел за столом, глядя на монету, которая тускло поблескивала на столе, освещенная слабым светом ночника. Я не заметил, как уснул прямо на стуле. Во сне мне снова приснилась Мануэлла. Она была маленькой девочкой, и какая-то старуха подарила ей мою монету.
Окончание интермедии 1В мадридском музее ХХ-го века и по сей день хранится средневековая рукопись, повествующая о девушке по имени Мануэлла. Она была обвинена в колдовстве и заключена в застенки эскуриала. Очевидцы как о чуде рассказывали, что эта девушка бесследно исчезла из темницы в день своей казни.
Она запомнилась благодаря своему подвенечному наряду, в котором и должна была взойти на костер. Больше Мануэллу никто не видел, и судьба ее так и осталась неизвестной.
Далее в рукописи рассказывается, что жених девушки, Родриго Сантос, через некоторое время тоже исчез из Мадрида, больше его никто не видел. Автор повествования выразил надежду, что эти двое горячо любящих друг друга молодых людей соединились где-нибудь в тихом месте, далеком от вездесущих сетей инквизиции, и жили счастливо до конца своих дней.
Глава 10
Утром в мою комнату заглянула мама, чтобы проверить, проснулся ли я. Она была очень удивлена, что я, вместо того, чтобы лежать в постели, сплю на стуле, положив голову на стол. Мама разбудила меня.
– Юра, ты слишком себя нагружаешь, – говорила она мне за завтраком, – видя, что я того и гляди клюну носом прямо в тарелку, – ты не должен так напряжено заниматься, иначе у тебя опять будет срыв.
– Хорошо, – согласился я – у меня не было сил возражать ей, – больше не буду.
– Если хочешь, можешь сегодня не ходить в школу, я позвоню Лидии Васильевне, скажу, что ты неважно себя чувствуешь.
– У нас контрольная сегодня, – вяло протянул я, – нужно пойти.
Мама посмотрела на меня странным взглядом со смесью удивления, уважения и жалости, но настаивать не стала.
В школе все сразу обратили внимание, что у меня вид, как у ощипанной курицы.
– Ты чего такой? – спросили Антон и Ева чуть ли не хором.
– Да так, спал плохо, – ответил я неохотно.
Мне сегодня ни с кем не хотелось говорить. Они, видно, это поняли и отстали.
Не помню, как я высидел все уроки до конца. Благодаря тому, что у меня и так уже было полно хороших отметок в журнале, учителя в этот день оставили меня в покое. Контрольную я написал механически, даже не вдумываясь в то, что пишу. Я не сомневался, что все равно Лидия Васильевна поставит мне если не «пять», то «четыре» уж точно.
А как только я показался на тренировке, Леонидов тут же отозвал меня в сторонку.
– Сегодня ты не будешь играть, – твердо сказал он, – иди домой, отдохни, как следует. Попей витаминов.
– Я смогу, – попытался я настоять.
– И слышать ничего не хочу, отправляйся домой. я не хочу, чтобы было, как в прошлый раз.
Это он вспомнил о том, как я сидел полуживой после того, как избавил Красильникова от травмы.
Я понял, что спорить бесполезно, и поплелся домой.
– Я к тебе зайду сегодня после тренировки, – сказал мне Антон на прощанье.
Дома я сразу пошел к себе, даже есть не стал. Почему-то у меня было стойкое ощущение, что сегодня должно все решиться.
Не знаю, откуда оно взялось. Может, это я сам себе дал такую установку. Я снова сел за стол и уставился на монету. Да, она была дорога мне, я не мог представить, как без нее обойдусь. Но я также понимал, что должен ее отдать. Она не могла быть моей.
«Наверное, я не подхожу для такой вещи. Что-то со мной не так. Я хочу быть обычным человеком и не использовать магию для того, чтобы чего-то добиться». Я подумал, а не потому ли за этой монетой устроили такую охоту, что она не должна находиться в руках обычного человека? Мне вспомнился рассказ Евы о том, как у нее все происходило с тем браслетом. Тогда я не слишком интересовался ее приключениями, мне все это, честно говоря, казалось блажью. И только после того, как я сам оказался в похожей ситуации, я посмотрел на все это по-другому. Сначала Ева не хотела мне ничего рассказывать.
– Это может сбить тебя с толку, – объяснила она, – ты ведь должен самостоятельно принять решение.
– Об этом не беспокойся. Я все решу сам. Но я хочу узнать, чем кончилась твоя история с тем браслетом.
И тогда Ева рассказала о том, как она поняла, что эта вещь может приносить не только пользу, но и вред.
– Все имеет свою оборотную сторону, – говорила она печально, – я поняла, что не готова владеть браслетом. И не знаю, стану ли когда-нибудь к этому готова.
– Тебе его не хватает? – спросил я, видя с какой грустью она о нем говорит.
– Иногда да, – ответила она, и тут же добавила:
– Но я никогда не жалела, что избавилась от него. Я твердо знаю, что так было нужно.
Я смотрел на свою монету, доставившую мне столько радостей и огорчений и думал, что и я, похоже, твердо знаю, что мне с ней делать.
* * *– Ты уверен, что действительно хочешь отдать монету? – допытывался Красильников, когда я рассказал ему о моем решении.
Я кивнул головой в знак согласия.
– Ты хорошо подумал? – продолжал он меня допрашивать.
– Никогда в жизни я еще столько не думал, сколько в этот раз, – ответил я, – всю ночь глаз не сомкнул. Такого со мной еще ни разу не было.
– А не будет так, как в тот раз, когда ты зашвырнул ее в реку? Вспомни, ты же собирался лезть в ледяную воду, чтобы ее достать.
– Я и не забыл этого, можешь не напоминать. Да и вообще, может, хватит меня пытать? Сказал, что хочу отдать монету, значит, так оно и есть, – я вспылил, но меня можно понять – после бессонной ночи был все-таки.
– Да я же о тебе забочусь! – возмутился Красильников. – А вдруг после того, как ты потеряешь монету безвозвратно, тебе сильно захочется вернуть ее себе. А ты уже не сможешь этого сделать.
– Я об этом сам долго думал. Но ведь жил же я как-то раньше без нее, неужто и дальше не проживу? Вот Ева живет без браслета, как ни в чем не бывало. Да и ты не особо сокрушаешься без своей гадальной доски.
– Сейчас да, а первое время я здорово переживал. Мне казалось, что я бы все на свете отдал, чтобы ее вернуть. Мне и сейчас по временам ее не хватает. Утешаюсь только одной мыслью: что ни делается, все к лучшему.
– Вот и я буду этим утешаться, – сказал я.
Мне и впрямь это решение далось с огромным трудом. Но что-то подсказывало, что я не ошибаюсь и поступаю как надо.
– Давай не будем тянуть, – сказал я, видя, что Красильников не спешит согласиться с моим решением. Мне на минуту показалось, что он сам не хочет, чтобы я расстался с монетой. Я спросил его об этом.
