Милош Кратохвил - Европа в окопах (второй роман)
Канун Нового года.
Старый год уходит, да здравствует новый год!
Да исполнятся наши надежды!
Бокалы с шампанским во французском офицерском казино, сталкиваясь, звенят, и к их краям подступает шипучая пена из золотистых пузырьков…
Кружки пива в трактире прусских и баварских гренадеров глухо сталкиваются над досками столов, о которые потом, уже пустые («пей до дна!»), стукаются массивным дном.
На границе старого и нового года под кровлями домашних очагов, откуда ушли мужчины, глаза жен, матерей, невест вглядываются в даль, перед которой отступают белая стена горницы и черная ночь, где-то там, в необозримой дали, где сейчас…
Сынок, сыночек, ты жив? Так давно от тебя нет писем…
Вернешься ли, дорогой? Скажи, что вернешься!
Гастон!
Курт!
Муж мой…
Отец!
Донесение 2-ого отдела ставки верховного
командования французской армии, донесения
английского посла в Дании и донесения французских
агентов из Швейцарии.
Январь 1916 года:
«Существуют конкретные данные, что немцы готовят наступление северо-восточнее Вердена».
«Северо-восточнее Монфокона и по обе стороны реки Мез отмечено постоянное передвижение все новых и новых немецких батарей, близ Аттоншателя на позиции были доставлены тяжелые австро-венгерские мортиры».
«Из Бельгии и Лотарингии передвигается великое множество немецких солдат и боеприпасов, которые сосредотачиваются в окрестностях Седана, Кариньяна, Монмеди…»
«Между Бетинкуром и линией Спинкур — Конфлакс противник создал сеть полевых железнодорожных путей».
«Замечено, что в немецком предполье на верденском участке систематически сносятся шпили колоколен…»
Сведения, полученные от немецких пленных и перебежчиков.
6 февраля 1916 года:
«Немцы сосредотачивают войска на левом берегу реки Мез близ Дамвийер».
14 февраля:
Приказ немецкого кронпринца Вильгельма Гогенцолерна, командующего 5-й армии; этот приказ будет зачитан солдатам перед началом наступления:
«Каждый из нас должен проникнуться убеждением, что родина ожидает от него великих дел. Мы должны доказать неприятелю, что в сердцах сынов Германии продолжает жить железная воля к победе, что немецкая армия, где бы она ни начала наступление, преодолеет все препятствия».
(Один экземпляр размноженного приказа обнаружен французами у немецкого пленного.)
«Начало генерального наступления назначено на 12 февраля…»
Слабый морозец, снег.
Легкие снежинки порхают в воздухе и тихо опускаются на землю, где неслышно ложатся одна возле другой, одна на другую, и еще, и еще, слой снега незаметно растет, незаметно, зато непрестанно, пока не возникает мягкий настил, заглушающий звуки шагов и колес, а заодно и звуки над землей — команды, звон оружия, — все поглощает зимний снегопад…
Наконец-то, с начала второй недели февраля, французское командование убедилось, что именно Вердену угрожает непосредственная опасность. А когда оно узнало и дату готовящегося немецкого наступления…
Именно тогда погода стала резко меняться. Неожиданно, но быстро, со дня на день. Наледь растаяла, земля почернела и размякла. Снег сменился дождем. Ноги начали проваливаться в липкую грязь, колеса увязали в ней; следы от сапог и колеи от колес наполнялись водой. А в день, когда немецкое наступление должно было начаться, дождь превратился в ливень.
Разумеется, это заставит отложить все акции.
Отложить — но надолго ли?
Ответь, грязь, ответь, слякоть!
Однако решительно необходимо использовать каждый дарованный судьбой день: орудие за орудием, взвод за взводом, патронная повозка за патронной повозкой едут, маршируют по колеям, днем и ночью, со всех сторон их пути сходятся в одну точку, в одно направление — к Вердену.
А дождь со снегом и снег с дождем падает и падает, падает на каски немецких мушкетеров, обтянутые полотном, на их плечи, которые очень скоро промокают, на спины и на грудь солдат, падает и на душу, наполняя ее безнадежной серостью своих мокрых бахромчатых завес, студит суставы, проникающим под одежду холодом сковывает все тело, и напрасно в зябкой трясучке оно сжимается в комок.
День за днем ждут немецкие гренадеры, артиллеристы, ударные части, баварцы, саксонцы, прусские егеря, переступают с ноги на ногу в чавкающей грязи окопов, день за днем: давно подготовленное наступление все откладывается и откладывается…
…А на небе попеременно сменяется серость туч, и туманов, и воды, небо и земля слились в пронизывающей мокряди.
Пока в одну из ночей погода вдруг не переменилась…
С 19 на 20 февраля ветер, на удивленье легкий, играючи разорвал в клочья седые завесы на небе, и те без сопротивления позволили себя унести, точно отдали затяжным дождям всю силу. Небо поголубело, воздух потрескивал свежим морозцем.
За неполные сутки ноги снова почувствовали под собой почву, которая не проваливалась. А к полночи, на границе между 20 и 21 февраля, уже покрыл землю и все, что на ней было, искрящийся иней.
В последнюю минуту французам удалось увеличить количество войск на верденском фронте до тридцати шести полков и двухсот десяти орудий среднего калибра. С немецкой же стороны были сосредоточены семьдесят два полка и три тысячи триста тяжелых орудий, частью — самого крупного калибра.
Официальное сообщение австрийского генерального штаба:
«Русский фронт. Ничего нового.
Итальянский фронт. В Джудикарии наши укрепления Каррила подверглись сосредоточенному обстрелу из тяжелых мортир. На сочском участке продолжаются артиллерийские бои.
Юго-восточный фронт. У Пазар-Сьяка были захвачены выгодные итальянские позиции. Еще южнее наши войска продвинулись вплотную к неприятельским линиям юго-восточнее Дурреса.
Группы албанцев, воюющих на нашей стороне, осадили Берат, Лежу и Пекини. В этих округах было взято в плен более 200 жандармов Эссада-паши».
Официальное сообщение немецкой главной ставки.
«Западный фронт. У Изерского канала севернее Ипра были атакованы английские позиции на ширине фронта примерно 350 м. Все попытки неприятеля вернуть свои окопы в ночных атаках с помощью ручных гранат потерпели неудачу. Тридцать пленных осталось в наших руках. Южнее Лоос развернулись оживленные бои. Неприятель проник к самому краю одной нашей траншеи, образованной взрывом подкопа. Южнее Эбютерне после успешной небольшой ночной стычки мы взяли в плен несколько англичан. На остальных участках никаких особенных событий не произошло.
В воздушном бою восточнее Перона был сбит английский биплан, вооруженный двумя пулеметами. Находившийся в нем экипаж погиб. Наши летчики бомбили многие объекты за линией северного фронта неприятеля, а также Люневиль.
Восточный фронт. Близ Завича на Березине атака русских захлебнулась под нашим огнем между линиями обеих сторон. Лгишин и железнодорожные объекты в Тарнополе подверглись нападению немецких самолетов.
Балканский фронт. Ничего нового».
Сообщения союзнических генеральных штабов:
«Лондон. Агентство Рейтер. Немецкий гарнизон в Морэ (северный Камерун) сдался, чем завершен захват этой африканской колонии.
Франция.
3 часа дня. Ночью никаких существенных событий не произошло.
11 часов вечера. В Бельгии немцы после сильного артиллерийского обстрела наших позиций у Стеенстрате сделали попытку перейти Изерский канал. Несколько вражеских групп прорвалось к нашим стрелковым окопам первой линии, откуда они сразу же были оттеснены. В Шампанье наша артиллерия обстреляла неприятельские укрепления севернее Таюра и восточнее Наварина. В Аргонах мы взорвали два подкопа близ Вокуа, сведя на нет оборонительные работы неприятеля. Между Мезом и Мозелем наши батареи обстреляли неприятельские укрепления в направлении на Этен и Сент-Илер, вызвав несколько пожаров и чрезвычайно сильный взрыв. Южнее Сен-Мийеля мы подвергли сосредоточенному обстрелу немецкие укрепления западнее Апремонского леса. Вражеский самолет сбросил несколько бомб на Дюнкерк, однако ущерба они не нанесли. Другой немецкий самолет в последнюю ночь сбросил две бомбы, которые упали на луг южнее Лю-невиля.
Из Италии. В Вал-Сугана продолжаются небольшие смелые атаки нашей пехоты. Неприятель потерял несколько человек пленными. На остальных фронтах обычная артиллерийская перестрелка. Наша артиллерия обстреляла Фельскую долину. Неприятельский летчик сбросил несколько бомб на Алу, не причинив нам ущерба».
И верно, ничего не происходит…
Городок Верден тоже продолжал свою жизнь в мирном спокойствии военного тыла, нарушаемом лишь заботами, которые волновали тогда все города и деревни за европейскими фронтами, прежде всего тревогой за членов семей, покинувших родные очаги и оказавшихся в окопах, и меньшими или большими затруднениями с продовольствием. В остальном же солнце по-прежнему беспрепятственно сменялось звездами, и отблески их отражались на башнях и крышах верденского кафедрального собора двенадцатого века, а также красивого епископского дворца и ратуши. И вот в эту краткую послеполуночную пору большая часть двадцатидвухтысячного верденского населения спит сном праведников, ибо накануне — так же как из года в год — они прилежно трудились в цехах и на фабричках по производству конфет, варенья и ликеров, если не занимались столярным или мукомольным делом или, наконец, торговлей. Ведь нет ни малейших оснований менять режим дней и ночей.
