Милош Кратохвил - Европа в окопах (второй роман)
Так что мне не оставалось ничего иного, как попытаться использовать решение, органически вытекающее из всего комплекса материала, причем руководящим композиционным принципом становилась сама главная идея произведения.
На подготовку, предшествовавшую непосредственному написанию романа, у меня ушло тринадцать лет. Естественно, это не означало, что я использовал все время исключительно на сбор материала и его изучение. Наряду с этим я должен был выполнять другие работы и писать другие вещи, но между всем этим и под всем этим, как глубинный лейтмотив, в моих мыслях постоянно присутствовал «европейский» сюжет», все более побуждавший меня к сознательному обдумыванию, к первым — еще не записанным — эскизам и прикидкам.
По счастливой случайности тогдашнее сотрудничество с кино позволило мне довольно часто выезжать за границу и видеть мир то ли в связи с каким-нибудь фестивалем, то ли во время подготовки сценария или съемок, а порой я дополнял свои наблюдения и при частных поездках. Это позволило мне повидать Лондон, Париж, Москву, Ленинград, Бену, Берлин. Все названные города я, разумеется, не мог по-настоящему изучить, на это не было времени, но я хотя бы вынес общее представление об их атмосфере и облике, которые потом дополнил из литературы.
И только когда все это: материал, композиционное решение и решение проблемы, о которых шла речь, — только когда все это через четыре года улеглось в голове, я начал писать и писал без черновиков, без остановок, очень быстро и прямо набело.
Остается еще сказать несколько слов о второй части романа — о «Европе в окопах».
Если в первой части я попытался показать, как возникла первая мировая война, то второй частью я стремился вызвать в читателе самое сильное отвращение к этому все совершенствующемуся орудию бессмысленной смерти.
И для самого автора это был неутешительный труд. Упомянутый замысел нельзя было осуществить, не демонстрируя его на отдельных человеческих судьбах. А чтобы это действительно подействовало на читателя, он должен почувствовать близость к изображаемым людям, должен полюбить их, должен за них бояться, должен сам встать на сторону жизни, против смерти. И как только мне начинало казаться, что какого-либо изображенного мною человека читатель полюбил (за его жизненную ценность), я был вынужден убить своего героя. Иначе я не достиг бы желаемого воздействия. Иначе невозможно было конкретно показать бессмысленность и бесчеловечность войны и тем самым выразить свое отношение к ней.
Так что книга тем лучше выполняла свою задачу, чем больше угнетала читателя… и автора.
И наконец.
Пишущий человек не имеет права питать иллюзии, будто его труд способен изменить мир. Для того чтобы убедиться в противном, достаточно зайти в какую угодно большую библиотеку — государственную, монастырскую, научную, — в книгохранилищах которой находятся многие миллионы книг, и каждая из них по-своему пыталась дать людям совет, помочь им, исправить их, в результате чего за столетия человеческий род действительно настолько усовершенствовался, что теперь способен полностью уничтожить себя самого вместе с жизнью на всем земном шаре.
В таком случае посетитель библиотеки может спросить, какой же смысл в этой х-миллионной книжке?
Писатель, как и всякий иной человек, сам по себе не несет ответственности за то, что будет через сто или тысячи лет, но он разделяет ответственность с теми, кто живет с ним рядом, за все ныне происходящее, он обязан положить свою песчинку на баррикаду, защищающую истинные жизненные ценности. Должен, что бы он ни думал о пользе своего микроскопического взноса в общее дело! Поэтому я не считаю справедливой античную пословицу «inter arma silent Musae» («Во время войны Музы молчат») — как раз наоборот!
Хочу заключить словами, которыми я кончаю диалог в сценарии фильма о Коменском: «Человек обязан сделать все, что может, что умеет. В этом и есть смысл его жизни и смысл жизни вообще. И это также единственное оружие против смерти».
Милош В. Кратохвил
23 ноября 1987 года
Примечания
1
Ну, так что? (нем.)
2
Смирно! (нем.)
3
«Поднимайся, поднимайся, ты, собака!» (нем.)
4
Капитан (нем.).
5
Придворный и Государственный архив, Вена 1, площадь Миноритов 1 (нем.).
6
Из давнего прошлого (нем.)
7
Верхом (нем.).
8
Мой дорогой господин капитан! (нем.)
9
Прозвище французского пехотинца.
10
Колонна гробокопателей (нем.).
11
Вольноопределяющийся (нем.).
12
Овсяная каша, излюбленная пища англичан.
13
Leutnant in der Reserve — лейтенант запаса (нем.).
14
Военное ведомство (нем.).
15
Огонь! (нем.)
16
Распутин.
17
Распутин (примеч. авт.).
18
Легкое ранение, царапина (нем.).
19
Теперь, правда, мне пришло в голову одно исключение: французская оружейная фирма Селье и Белло, поскольку эти имена значились на охотничьих патронах. Помнишь, дядюшка, зимние охоты на зайцев у нас в Млчехвостах? (Примеч. из дневника Яиуры.)
20
Здесь: любовная связь (фр.).
21
Осмелюсь доложить (нем.).
22
Сказано — сделано (нем.).
23
В обратном направлении (нем.).
24
Господин товарищ (нем.).
25
Кстати (фр.).
26
«Две военные темы» (фр.).
27
«Военные впечатления» (фр.).
28
Господин советник юстиции (нем.).
29
Гете И. В. Штиль в море. Перевод Н. Вольпин.
30
Мастер элегантности (лат.).
31
По случаю смерти (лат.).
32
Ручной багаж (нем.).
33
Ах, что поделаешь! Оставим это (нем.).
