Этель Войнич - Сними обувь твою
— Что-то уж очень быстро, — заметил Генри, когда она показала ему письмо. — Ведь он не пробыл в Константинополе —и четырех недель. Два месяца тому назад! Это у вас семейное — торопиться с венчанием. Надеюсь, что он не ошибся в выборе. Мы ведь тоже торопились со свадьбой. Если он будет с ней так же счастлив, как я с тобой, ему не на что жаловаться.
Беатриса не сказала ничего. Она старалась, хотя и без особого успеха, побороть невольное предубеждение. Она послала Уолтеру поздравления от имени всех родных, приглашая его приехать как можно скорее вместе с женой. Он ответил, что сможет быть в Стратфорде только в ночь накануне крестин. Однако если за ним и Фанни пришлют туда карету пораньше утром, они успеют к церемонии. Они прогостят в Бартоне две недели. Это письмо, как и предыдущее, было коротким и сдержанным. В конце была приписка:
«Если можно, Би, — отдельные комнаты».
Утром в день крестин над Бартоном разразилась гроза, за которой последовал страшный ливень, и на два часа все дороги в долине стали непроезжими. Снова выглянуло солнце, собрались гости, но завтрак, приготовленный для Уолтера и Фанни, успел уже давно остыть, а их все еще не было. Генри не находил себе места, каждую минуту поглядывал на часы и в конце концов послал им навстречу верхового, чтобы, если понадобится, перевезти их и багаж через вздувшуюся речку.
Беатриса сидела на кушетке между будущими крестными матерями и весело болтала с ними. На этот раз она быстро оправилась после родов. В дверях появилась миссис Джонс.
— С вашего разрешения, сударыня, Робертс говорит, что они уже проехали брод и теперь поднимаются на холм. Сварить еще шоколаду?
Генри и Эльси выбежали на крыльцо. Когда Беатриса присоединилась к ним, гости вылезали из экипажа. Она остановилась на пороге как вкопанная.
Злобно поджатые губы, бегающие глаза, острый подбородок; крысиное лицо, ожесточенное, жалкое, подлое.
Не может быть, невероятно! Уолтер… Уолтер женат на…
— Би, — сказал он, — вот моя жена. Беатриса мгновенно овладела собой.
Она шагнула к ним, приветливо протягивая руки, и поцеловала обоих.
— Фанни, бедняжка, как вы, должно быть, измучились! Наверное, совсем промокли? Мы так беспокоились? Вы завтракали?
— Да, в Эбботс-Вуде, в гостинице, — сказал Уолтер, — пока ждали у брода.
— Но, может быть, вы подкрепитесь? Чашку горячего шоколада или стакан вина?
Она бросила на него ободряющий взгляд и снова повернулась к Фанни.
— Через час надо будет ехать в церковь. Не хотите ли подняться к себе и немного отдохнуть?
Несколько минут Фанни жеманно, маленькими глотками пила вино, держа рюмку изящно, словно элегантная дама из журнала мод, и болтала искусственным игривым голосом богатой бездельницы, сплетничающей в своем будуаре. Но иногда в звучании того или иного слова предательски проскальзывали более естественные интонации горничной. Затем она последовала за своей золовкой наверх, но прилечь отказалась. Она вертелась перед зеркалом, по-прежнему возбужденно болтая, а потом принялась уверять, что не может отправиться в церковь, не познакомившись с «милыми деточками».
— Уолтер столько рассказывал мне о ваших прелестных малютках, милая Беатриса. Я знаю, что полюблю их, если они похожи на вас. Или они пошли в отца? Я никак не ожидала, что он такой красавец.
Беатриса провела ее в детскую, где трое мальчиков в парадных костюмчиках чинно дожидались, чтобы их позвали вниз. Фанни с восторженными возгласами принялась обнимать их, гладить по головкам и осыпать поцелуями.
— Какие ангелочки! В первый раз вижу таких очаровательных крошек.
Понимаете ли вы, Беатриса, какая вы счастливица? Херувимчики вы мои золотенькие, я ваша новая тетя. Поцелуйте меня еще раз, душечки мои.
Мальчики не привыкли к подобному обращению. Мать всегда умела уважать их самостоятельность, и до сих пор никому еще не разрешалось требовать от них поцелуев. Каждый из них принимал непривычные ласки по-своему. Гарри, хотя ему было явно не по себе, держался очень вежливо. Дик вырвался и насупился. Бобби, самый младший, ища защиты, уцепился за юбку матери и смотрел большими укоризненными глазами. Беатриса не вмешивалась. Она напрягала всю волю, чтобы не броситься, не вырвать своих детей из этих жадных рук.
Затем в детскую внесли новорожденную в пышном крестильном наряде, и мальчики были забыты. Фанни принялась ворковать над девочкой и целовать ее.
Миссис Джонс с большой неохотой передала белый сверток в ее цепкие объятия и, угрюмо хмурясь, стояла рядом, готовая в любую минуту кинуться на помощь.
Выражение ее лица было красноречивее всяких слов. Она надеется, что знает свое место. Если весь этот прекрасный батист будет из-за всяких глупостей измят и испорчен — кто она такая, чтобы жаловаться? И если малютка попадет в церковь бог знает в каком виде — что поделаешь? Но она не позволит, чтобы ее бесценную милочку уронили на пол, да-с, сударыня! Нет уж, этого она не позволит!
— Пожалуй, — сказала Беатриса, — нам следует спуститься к гостям.
Миссис Джонс, может быть вы возьмете маленькую? Фанни прижала к себе девочку еще крепче.
— Нет, нет. Я понесу ее. Милая душечка останется на ручках у тетечки.
— Простите, Фанни, но будет лучше, если ее понесет миссис Джонс. Вы ведь не привыкли к нашим старомодным деревенским лестницам.
Пылая негодованием, миссис Джонс выхватила из рук Фанни драгоценную ношу и разгневанно зашагала вниз. Беатриса взяла за руки Дика и Бобби.
— Гарри, ты проводишь тетю Фанни? Да, если хочешь, можешь идти впереди.
Будь умником, не споткнись.
Когда после возвращения из церкви Беатриса кормила дочку в детской, туда ворвалась Эльси. Щеки ее горели, глаза сердито сверкали.
— Уолтер сошел с ума! Привез эту особу сюда и со всеми ее знакомит! В жизни мне не было так стыдно! Кто ее родители, хотела бы я знать?
— Кажется, — сказала Беатриса ровным голосом, — она дочь священника.
— Хорош священник! Не мог научить свою дочь говорить как приличные люди! А манеры? Фил спросил меня в церкви, не женился ли Уолтер на кухарке.
Интересно, откуда у нее такой заискивающий вид? Словно она ждет, что ей подарят поношенное платье.
— Кажется, она была гувернанткой.
— Ну, гувернантки тоже разные бывают. Уж если ему понадобилось жениться на гувернантке, то лучше бы выбрал нашу Смизерс. По крайней мере она настоящая леди, хоть ей и стукнуло шестьдесят, а двадцатью годами больше или меньше — какая разница? Этой все сорок, да еще с хвостиком. Уолтер просто идиот!
Эльси упала в кресло. Сердито постукивая туфелькой и быстрым движением изящной руки ероша свои кудри, она выглядела очаровательно. Досада была ей очень к лицу; ее щеки розовели еще больше, а глаза начинали сверкать.
— И они собираются остаться здесь до моей свадьбы! Это все испортит.
Офицеры будут смеяться, Фил разозлится, а его сестрица начнет отпускать шпильки. Уолтер просто эгоист.
— Эльси, — сказала Беатриса, — извини, я не могу сейчас разговаривать.
Маленькой пора спать.
С Генри, хоть он и проявил больше великодушия, ей было немногим легче.
В этот вечер он ходил по спальне, недоуменно рассуждая вслух и прищелкивая языком, словно уговаривая заупрямившуюся лошадь.
— Что ни говори, Уолтер промахнулся. Мне тяжело, мне просто тяжело видеть, что он женился бог знает на ком. Будь она хотя бы молодой и хорошенькой. И как это он… Помяни мое слово, дорогая, тут был какой-то фокус-покус, не будь я Телфорд.
Беатриса зарылась лицом в подушку и притворилась спящей. Если бы только он перестал говорить об этом, если бы только все они перестали говорить об этом!
На следующее утро, проходя из детской в кухню мимо комнаты Фанни, Беатриса услышала, что оттуда доносится плач. Она постучала и открыла дверь.
— Вам нездоровится, Фанни?
Уолтер стоял рядом с креслом жены и, нагнувшись к ней, что-то успокаивающе говорил. Она сбросила его руку с плеча.
— Ах, оставьте меня в покое!
— Уолтер, может быть, принести сердечные капли?
Он молча покачал головой. Вид у него был измученный. Через секунду он снова склонился над рыдающей женщиной.
— Фанни, будьте добры, успокойтесь; вы огорчаете Беатрису.
— Как будто ей не все равно! Она не поступила бы так, если бы…
— Поступила как? — спросила Беатриса, подходя к ней. — Погоди, Уолтер.
Фанни, я вас чем-нибудь обидела? Скажите мне, чем же? Или пусть Уолтер скажет.
Он покраснел.
— Би, мне страшно неприятно… Она подумала, что вы с Генри вчера намеренно ее оскорбили. Фанни, уверяю вас, ничего подобного не было. Вам просто показалось…
— Мне показалось, что меня посадили в карету с аптекарем?
На секунду Беатриса растерялась.
— С доктором Джеймсом? Он был так любезен, что предожил воспользоваться его каретой. Почему…
