Георгий Егоров - Солона ты, земля!
Юрий приподнял бровь, искоса посмотрел на Новокшонова.
— Да, заступался и заступаться буду, потому что отстающих колхозов у нас больше, чем передовых.
— И все-таки о районе судят не по отстающим колхозам, а по передовым, — едко вставил Сергей Григорьевич.
— И тем не менее хлеб дают стране не одни передовые, — парировал Юрий, — но и отстающие тоже.
— Кто сколько дает хлеба, тому такая и честь.
— А по чьей милости эти колхозы стали отстающими?
— Уж не по моей.
— И тем более не по своей! В первую очередь виноваты районные руководители. Поэтому мы и должны сейчас помочь им подняться на ноги.
— Чем?
— Всем помочь. И прежде всего хорошими кадрами председателей и техникой.
— Ну вот в «Светлый путь» дали мы Лопатина. Год прошел, а колхоз как был в хвосте, так и плетется до сих пор.
— Один председатель голыми руками ничего не сделает.
— Ну если уж на то пошло, то я не буду снимать тракторы у Пестрецовой и давать их Лопатину.
— А почему бы?..
— Потому, что Пестрецова — это синица в руках, а Лопатин — это журавль в небе.
— Значит, вы считаете отставание болезнью хронической, неизлечимой?
— Я считаю, дорогой Юрий Михайлович, что району отстающие колхозы не нужны вовсе!
— Куда же их девать? За границу отправлять?
— Их надо ликвидировать совсем!
— То есть?.. — спросил Юрий.
— Влить в передовые.
— И что же получится? Сплошные передовые, да? А не выйдет ли наоборот, Сергей Григорьевич?
— Нет, наоборот не выйдет по одной простой причине: крупное хозяйство всегда сильнее мелкого. Из семидесяти сделать бы двадцать. Десять председателей у нас есть крепких, а еще десяток можно послать из райцентра.
Юрий подумал, прикидывая в уме эту простую арифметику, не согласился.
— Если б только в этом был весь секрет, то, по-моему, давно бы такую комбинацию проделали. Но ведь это только в алгебре минус да минус даст плюс, а в жизни три отстающих колхоза не дадут один передовой.
— Значит, ты против укрупнения колхозов?
— Я не против укрупнения, — возразил Юрий. — Я против простого арифметического сложения. Если уж укрупнять колхозы, то им надо помочь экономически: дать денежные ссуды на капитальное строительство, на механизацию животноводства, дать фуражную ссуду. Причем ссуды дать не на год, не на два, а долгосрочные, чтобы новые хозяйства могли встать на ноги.
— А откуда прикажете, молодой человек, взять эти средства на ссуды? — остановился против Юрия Сергей Григорьевич. — Может, прекратить строительство заводов?..
— Может быть! — без иронии подтвердил Юрий. — Может, действительно пока не строить кое-какие заводы.
Сергей Григорьевич сел на стул против Юрия и, пристально гладя ему в глаза, спросил прямо:
— Ты историю партии изучал?
— Изучал.
— Ты помнишь, как называл Сталин в «Вопросах ленинизма» людей, болтающих о необходимости снижения темпов развития нашей промышленности?! А мы теперь переживаем не менее важный и трудный период, чем в тридцатом году.
— С той лишь разницей, — перебил его Юрий, — что промышленность за годы войны не только не пришла в упадок, а, наоборот, выросла, окрепла и сейчас нуждается лишь в переводе с военных на мирные рельсы, нуждается лишь в реконструкции. А сельское хозяйство запущено! В этом коренная разница. Поэтому не грех взять кое-какие средства из промышленности и вложить в сельское хозяйство, в частности, в отстающие колхозы и поднять их.
Кате, внимательно слушавшей спор брата с мужем, показалось, что Юрий, наконец, доказал свою точку зрения. Не может же такого быть, чтобы Сергей всегда и во всем был прав. Тем более в душе Катя все-таки была на стороне отстающих колхозов. Поэтому она смотрела теперь на Сергея выжидательно: что он ответит, как он признает верх Юрия. Но Сергей ответил так же уверенно, как и всегда все делал в жизни.
— Ты очень сообразительный, Юра. Но беда в одном — у тебя не хватает масштаба. В данном случае ты уткнулся в свой район и забыл о том, что почти вся европейская часть Союза разрушена войной и там все колхозы надо создавать заново — там ни кола ни двора не осталось.
Юрий даже не моргнул, наверное, он все-таки не забыл о тех разрушенных колхозах.
— Это нисколько не меняет дела, Сергей Григорьевич, — спокойно возразил он. Но Алька заметила: глаза у него вспыхнули. — Те колхозы — это ширма, которой вы хотите прикрыть свое неправильное отношение к нашим отстающим колхозам.
Сергей Григорьевич подошел к Юрию, положил руку на его плечо.
— Ладно, Юрий Михайлович, ты опять сел на своего конька. Давай не будем больше говорить об этом. А то снова можем поругаться.
Катя удивленно подняла брови на мужа. Сергей улыбнулся.
— Да, да, ругались как-то мы с ним на бюро о семенной ссуде. До сих пор никак не может согласиться, что я поступил правильно два года назад, когда отдал семена сильным колхозам… Молодой, горячий! Я сам когда-то таким был, по мелочам справедливость искал. А ведь только из-за этой семенной ссуды Пестрецову сейчас знает весь край, орден Ленина получила, членом крайкома избрали. Не дай я тогда ей семян, так бы и пурхалась в середнячках.
Юрий не вытерпел:
— Вы же прекрасно знаете, что Пестрецова не из-за одних семян в передовики вышла.
— Конечно! Передовики сами не растут, их надо растить и на их примере учить других. Причем не только агитировать и даже не столько агитировать, сколько брать за загривок и тыкать носом: делай вот так! У нас уж так привыкли: перестал стегать — значит, слезай, приехали… Я вот три недели не тревожил никого — решил проверить, способны ли наши руководители хозяйств самостоятельно работать, что получится, если им приспустить вожжи.
— Ну, и что получилось? — спросил Николай Шмырев.
— Пока еще не знаю. Завтра начну проверять. Знаю только, что во всех эмтээс вышло из ремонта всего-навсего семь тракторов — меньше, чем когда-либо, и ни один колхоз до сих пор не выполнил план лесозаготовок. Все это по сводкам. А так дошло, что ты вот, например, на вывозку сена гонял тракторы, Лопатин самовольно выбраковал и сдал в мясопоставки двенадцать дойных коров. Башку ему оторву за этих коров!
— Почему же ты не вмешался вовремя? Эксперименты проводишь?
— Я узнал, когда уж он их сдал. Сдать коров на мясо, когда вопрос об увеличении дойного стада поставлен в союзном масштабе, когда каждая корова в стране, на вес золота — это же по меньшей мере головотяпство!. Вот тебе, Юрий Михайлович, и развязанная инициатива хозяйственников. Ты все наседаешь на меня, что я сковываю инициативу руководителей, не даю им развернуться. Вот специально, чтобы самому убедиться и тебе доказать, три недели не вмешивался. Посмотрим завтра-послезавтра, как они нахозяйничали. Уверен — ты сам возмутишься… Не те у нас кадры сейчас, что при Данилове были, дорогой ты мой правдолюб, чтобы дать им полностью самостоятельность. Нет тех кадров, которым доверял Данилов. В тридцать седьмом году пересажали их! Понял разницу? Поэтому и стиль руководства сейчас нужен другой.
3
От сева до уборки, от уборки до нового сева — так и летят месяцы, годы. Задержаться, оглянуться — нет возможности, постоянно: давай, давай и давай! Все дела срочные, все неотложные. Кажется, совсем недавно ордена вручали передовикам района за уборку сорок шестого года, а вот уже прошла уборка сорок седьмого и уже отсеялись в новом сорок восьмом году. Уже и новые хлеба стали набирать колос. Уже снова Новокшонов налево и направо лепит выговора за ремонт комбайнов, за строительство механизированных токов (теперь уже простые навесы его не устраивают), за подготовку зерносушилок. В селе вся жизнь подчинена хлебу, и время меряется хлебом. Год начинается весной с выезда в борозду и заканчивается хлебоуборкой. Подметет заведующий током свою территорию, поставит в уголок метлу и — считай, что год закончен.
Не согласен Юрий с таким порядком, не согласен с кампанейщиной в жизни колхоза. Конечно, уборку не разложишь на все месяцы поровну и сев тоже. Но почему только хлебом меряют жизнь колхоза? Разве животноводческая продукция не сельскохозяйственная? Разве нельзя поставить дело так, чтобы мясо сдавать регулярно в течение года? Разве нельзя работать колхозу не от кампании до кампании, а круглый год? Шесть дней работать, седьмой — выходной, как на заводе. И установить денежную оплату! Не работать вслепую до конца года и там только делить доходы, а в конце каждого месяца получать заработную плату. Разве нельзя это сделать? Можно. Но ведь скажи сейчас об этом Новокшонову, — засмеется, назовет фантазером и мечтателем. А без мечты нельзя. Быть лишь исполнителем — это скучно, а пугалом и погонялом к тому же — мерзко.
