Фау-2 (ЛП) - Харрис Роберт

y = ax² + bx + c

— Начнём с основ, — сказала она и обвела взглядом стол. Её глаза остановились на Кэй. — Новенькая — что это?

У Кэй пересохло во рту. Она решила рискнуть:

— Это формула параболической кривой, мэм.

— Слава богу, — сказала Ситвелл. — Хотя надо быть совсем тупой, чтобы не догадаться, зачем мы здесь.

Она снова повернулась к доске и продолжила писать — резкими, почти агрессивными движениями, от которых мел пылил на пол:

f(x) = 2x² + 8x

— А теперь скажи мне … — она указала на уравнение. — Каковы значения a, b и c?

Снова она смотрела прямо на Кэй. В её взгляде был едва сдерживаемый садизм, напоминавший Кэй сестру Анджелу — одну из монахинь, преподававших алгебру в школе, которая била учениц по рукам линейкой за ошибку. Несколько долгих секунд в голове стоял туман, пока школьные годы с сестрой Анджелой и бессонные ночи в комнате третьей фазы в Медменхэме не пришли на выручку.

— Я бы сказала… a равно двум… b равно восьми… а c… — она замялась, — равно нулю?

— Поздравляю. — В голосе Ситвелл звучало лёгкое разочарование. — Вы сдали вступительный экзамен.

Она стёрла доску.

— А теперь, дамы, займёмся настоящей тригонометрией.

Они работали весь остаток дня. В течение часа отрабатывали базовые алгебраические вычисления, необходимые для построения параболической траектории. Затем лётный офицер Ситвелл достала секундомер и объявила, что пора переходить к учебным тревогам. Она написала на доске вымышленный набор показаний высоты и скорости от радиолокационной установки, подождала пять минут, а затем дала координаты падения ракеты.

— Начали! — скомандовала она и включила секундомер.

Последовательность вычислений — определение высоты и расстояния, нахождение вершины параболы, расчет точки старта по расстоянию в милях, определение координат запуска на крупномасштабной карте и выдача сеточного референса — требовала такой сосредоточенности, что у Кэй кружилась голова. Логарифмическая линейка выскальзывала из потных пальцев.

— Шесть минут! — резко крикнула Ситвелл. — Вы уже должны быть готовы!

И чуть позже:

— Десять минут! Давайте же, девушки! Эти проклятые немцы уже закончат разборку установки и вернутся пить пиво, пока вы тут возитесь!

Она ходила за их спинами, так близко, что Кэй слышала быстрое тиканье секундомера. В конце концов, очкастая Джойс Хэнди подняла руку:

— Готово, мэм!

Офицер остановила часы.

— Двенадцать минут и восемь секунд — никуда не годится! — Она наклонилась над вычислениями Джойс. Остальные выпрямились, но Ситвелл тут же обернулась к ним: — Не замирайте, дурочки! Продолжайте, пока не закончите!

Она щёлкнула секундомером и вернулась к обходу. Кэй вновь опустила голову.

Одна за другой, в течение следующих минут, девушки завершали расчёты и поднимали руки. Кэй была четвёртой. Она откинулась на спинку стула, вымотанная. С удовлетворением отметила, что Барбара сдала листок последней. Офицер разложила все работы.

— Ну, в конце концов вы все справились. — В её голосе появилось некоторое смягчение. — Молодцы. Но слишком медленно! Помните: пилоты будут рисковать жизнью, опираясь на ваши вычисления. Представьте, что в кабине — ваш брат или жених. Не отправляйте их на бессмысленную и опасную миссию только потому, что вы не справились вовремя.

Она порвала листки и бросила их в корзину.

— Ещё раз. Начали.

Второй раз был быстрее — десять с половиной минут. В третьем Кэй справилась первой — за восемь минут и две секунды. Дважды Ситвелл давала им заведомо неверные координаты, позволяя им мучительно разбираться, прежде чем останавливала:

— Если данные явно ошибочны — не теряйте времени, говорите сразу. Мы сообщим в Стэнмор и MARU, чтобы перепроверили.

К своему удивлению, Кэй поняла, что ей это нравится. Было приятное ощущение ментального погружения — из кучи цифр вырисовывались дуги, точки на карте. А ещё — освобождение: нельзя было думать ни о чём постороннем. Она потеряла ощущение времени и почти расстроилась, когда Ситвелл объявила, что это был последний за день учебный запуск — с их лучшим временем: шесть минут пятнадцать секунд.

— Перерыв, дамы. Я поговорю с командиром крыла.

Кэй откинулась на спинку стула. Шея и плечи были сведены от напряжения. Она повертела головой — в мозгу осталась приятная, утомлённая боль, знакомая ей только по экзаменам в Кембридже.

— Молодец, Кэй, — сказала Джоан. — Идём покурим?

— Я бы с радостью подышала свежим воздухом.

— Пошли.

— А нас выпустят?

— А почему нет? Сейчас спросим.

Джоан подошла к Ситвелл, которая разговаривала с командиром крыла:

— Мэм, можно нам немного постоять на улице?

— Хорошо, только не уходите далеко.

Они поднялись по лестнице. Пока они были в подвале, стемнело. Снаружи шёл мелкий туманный дождь. В свете фонаря крошечные капли крутились в воздухе, как дым. Через дорогу в окнах штаба горели редкие огоньки. Джоан закурила. Кэй остановилась посреди тротуара, сняла фуражку и позволила сырости охладить голову. Позади доносились приглушённые голоса других женщин — они тоже выходили, переговариваясь шёпотом.

Она зевнула и только потом прикрыла рот рукой:

— Прости, я, кажется, никогда ещё так не уставала.

— У нас это называется головная боль конца смены. — Кончик сигареты Джоан ярко вспыхнул. — А ты чем занималась до войны, Кэй, если не секрет?

— Училась в университете. Меня призвали сразу после окончания. А ты?

— Я работала у брокера в Сити.

— В WAAF с какого года?

— С сорокового. Перед Битвой за Британию. Никогда бы не подумала, что окажусь здесь.

Кэй устала говорить. Она пригладила мокрые волосы и надела пилотку. Она подумала о немецких солдатах в лесах за семьдесят миль отсюда. В Медменхэме так и не смогли точно установить, как запускаются Фау-2. В июле они пересматривали все старые снимки Пенемюнде. За одним из гигантских земляных валов находился веерообразный участок берега — совершенно пустой. Они считали, что это и есть стартовая площадка. Кэй долго смотрела на него, пока не заметила очевидное:

— Сэр, взгляните сюда, — позвала она Старра.

Он наклонился к ней, положив руку на плечо:

— Что именно?

— Здесь нет железной дороги.

— И что с того?

— Это значит, что ракеты доставляют по шоссе. А значит — для запуска не нужен специальный бункер. Подойдёт любой участок бетона или асфальта.

Чаще всего труднее всего было заметить то, что прямо перед глазами.

К ним подошла одна из девушек:

— Джоан, дашь сигарету? Я потом отдам.

Это была Барбара. Она взглянула на Кэй:

— Ты, похоже, быстро врубилась.

— Бог знает почему. Наверное, в нашей работе в Медменхэме тоже много математики.

Барбара вставила сигарету в рот:

— Прости, что вела себя как стерва.

— Всё в порядке.

Сзади появилась Флора Дьюар:

— Лётный офицер Ситвелл хочет, чтобы мы все спустились вниз.

Барбара вернула сигарету:

— Чёртова Ситвелл.

Они спустились обратно в подвал и заняли свои прежние места вокруг центрального стола. Кэй обменялась кивками с несколькими другими женщинами — Джойс, Глэдис, Молли… Это было одно из лучших проявлений военного времени: как легко завязывалась дружба. То же самое произошло ещё в дни её первоначальной подготовки — женщины, с которыми в мирное время она и пяти минут бы не провела, становились почти как семья. Трудности сближали. Уже сейчас казалось, будто она знала их многие годы.

Лётный офицер Ситвелл вытирала доску. Когда последние следы формул исчезли, она повернулась к ним:

— Расписание смен то же, что и в Англии. Мы распределили вас по парам следующим образом…

Она взяла лист бумаги со стола:

— Офицеры Колвилл и Кэйтон-Уолш заступают на первую смену — с восьми утра.

Кэй взглянула на Барбару, но та смотрела прямо перед собой.

— Робинсон и Дьюар — вторая смена, с двух часов дня. Хеппл и Астор — третья, с восьми вечера. И, боюсь, Хэнди и Томас достаётся ночная вахта — с двух до восьми утра.