Мичо Каламата - Под властью пугала
Светало.
Горизонт раздвигался. Уже можно было различить тростник вдалеке и недвижную воду болота. Уже вырисовывался силуэт горы Томори, обозначились скрывавшиеся во мраке расщелины и трещины на горе Шпирагу, похожие на старческие морщины. Хлопая крыльями, с болота поднялась стая уток.
Бей по звуку понял, что утки поднялись, и изготовился стрелять.
И вдруг…
Выстрел. За ним второй…
Утки шарахнулись в сторону. Повернули на север.
Бей разозлился.
Кто там стреляет? Кто посмел охотиться на его болоте?
И снова два выстрела подряд. Утки разлетелись.
Напрасно бей напрягал зрение, пытаясь разглядеть охотника: солнце еще не встало и ничего не было видно.
Еще один выстрел.
Ах, чтоб им… Охотиться тут без его позволения? Интересно, как они сюда добрались? На челноке? Но ведь они все на месте!
Бей закинул ружье за плечо, закурил и принялся нервно расхаживать по кромке болота. Каждый новый выстрел приводил его в бешенство. Наконец он не выдержал, швырнул недокуренную сигарету, закричал во всю глотку:
– Шеме! Эй, Шеме!
Из-за кустов показался высокий белый тюляф с шишечкой, а затем голова управляющего с полоской усов от уха до уха.
Бей знаками велел ему поторопиться, Шеме побежал рысцой, волоча за собой длинное ружье.
– Я тут, бей, – запыхавшись, доложил он.
Его слова пришлись в спину бею, который круто повернулся, когда прогремели один за другим еще два выстрела.
– Слышишь? – Бей повернул к управляющему потемневшее от гнева лицо. – Ты слышишь?
– Как прикажете, бей.
– Прикажете, прикажете. Выходит, я уже тут не приказываю! Кто это стреляет?
– Не знаю, бей.
– А что ты знаешь? Разве я тебе не приказывал, чтобы никто не смел охотиться на этом болоте? Что же ты, болван, тут охраняешь, свои дурацкие усы, что ли?
Гафур-бей был вне себя. Кто другой ужаснулся бы, глядя на его перекошенное лицо, выпученные глаза и гневно вздрагивающие усы, но только не Шеме-ага,[43] который и бровью не повел. Он хорошо знал своего хозяина и уже давно привык к его воплям и ругани.
– Может, какой охотник из города. Они ведь не знают, что вы, бей…
– Может быть, может быть! Ты мне точно скажи, кто это!
– Не знаю я.
– Иди и посмотри!
– Как же я пойду?
– Черти тебя понесут! Лезь в болото! Вон лодка!
Шеме-ага положил ружье на землю и полез в лодку. Лодка закачалась, и он чуть не плюхнул в воду, но удержался, быстро присев и схватившись обеими руками за борта. Потом взял шест и уперся им в берег, но челнок не сдвинулся с места.
Бей вскипел.
– Ты что, болван, не видишь, что лодка привязана!
Осторожно перевалив через борт свое грузное тело, с опаской переступая ногами, Шеме вылез из челнока. Его мясистое лицо покрылось испариной. Отвязав лодку, он медленно и осторожно залез обратно, присел на корточки и уперся шестом в илистый берег. Лодка тронулась. Он вытащил шест, чтобы еще раз оттолкнуться, но не достал до дна, лодка качнулась, Шеме потерял равновесие и упал в воду. На мгновение он исчез под водой, а на поверхности остался тюляф, который тут же стал медленно погружаться вслед за хозяином.
Бей раскатисто захохотал. Пусть хоть этот расплачивается за подлость, которую ему подстроили. Испортить ему охоту на его же болоте!
Шеме-ага показался на поверхности с растопыренными руками, открыл рот, чтобы закричать, но не успел и снова скрылся под водой. Барахтаясь руками и ногами, он всплыл опять, попытался ухватиться за тростник, но тот сломался. Шеме завопил:
– Бей! Помоги!
Бей протянул ему дуло ружья.
Почувствовав под ногами землю, Шеме-ата, хрипло дыша, закашлялся, выплевывая ил, и вцепился в глинистый берег.
Бей взглянул на него, и его снова одолел неудержимый смех.
– И как это тебя угораздило, растяпа! Вот так прыжок! Прямо как мешок с цементом! С лодкой не можешь справиться, идиот! Дурак я, за что только тебе деньги плачу! Тьфу!
Шеме-ага рассердился, но не подал виду.
– Я не знал, что здесь так глубоко.
– Не знал, не знал! Живешь тут и не изволишь знать: где держат лодки, там самое глубокое место на болоте! Да здесь три метра глубины, болван!
– Я не знал.
– А что ты знаешь? Давай отправляйся, куда я велел.
– А как?
– Как знаешь. Вплавь!
– Я плавать не умею.
– Тогда убирайся! Чтоб духу твоего не было!
Бей повернулся к нему спиной, отошел на несколько шагов и остановился, всматриваясь. Уже развиднелось, но никто не появлялся. Управляющий побрел обратно в кусты, дрожа от холода и встряхиваясь. В кустах он разделся, оставшись в длинных подштанниках, выжал одежду и развесил сушить.
Бей в гневе и растерянности, не зная, что предпринять, пошел по краю болота. Пройдя немного, он резко остановился, широко расставив ноги и выставив перед собой двустволку, – навстречу ему шел рослый крестьянский парень, босой, в рубахе и парусиновых штанах, подвернутых выше колен. В одной руке у него было ружье, в другой – несколько уток, связанных стеблем камыша.
– Эй, ты что здесь делаешь?
– Я?
– Ты, а кто же, я, что ли?
– Я здесь живу.
– Ты чей?
– Сын Кози.
– Кто тебе позволил охотиться?
– Никто. А что, нельзя?
– Ты разве не знаешь, что это мое болото?
– Болото государственное, бей.
– Значит, государственное. Ты мне будешь указывать, чье это болото, щенок! Ты что, не знаешь, скотина…
– Не ругайся, бей. Попридержи язык! – оборвал его парень, отшвырнув в сторону уток и подняв ружье.
Бей направил на него свою двустволку и положил палец на предохранитель.
– Ах так! Ружье на меня поднимаешь!
– Ты сам в меня целишься.
– Ну-ка, бросай ружье и убирайся отсюда, иначе плохо будет!
Его трясло от бешенства, он был уверен, что парень испугается, но, смотри-ка, стоит себе как ни в чем не бывало, да еще насмешливо глядит на него.
– Ружье я не брошу, бей. Стреляй, если хочешь.
«Выстрелю, – решил бей. – Выстрелю для острастки в воздух, повыше головы», – подумал он. Но в тот миг, когда он собирался нажать курок, вдруг кто-то выбил ружье у него из рук и схватил его за ворот.
– Вы что это! – сердито крикнул Скэндер, незаметно подошедший сзади.
Гафур-бей попятился.
– А тебе чего здесь надо?
– Не ваше дело.
– Отдай мое ружье.
– Возьмите.
Лёни тоже подошел поближе.
Бей взял ружье и грозно посмотрел на них. Они стояли рядом, готовые в любой момент дать ему отпор. Бей поискал глазами управляющего, но тот был далеко – в одних подштанниках он прыгал вокруг костра, пытаясь согреться, ну прямо как индеец.
– Вы за это поплатитесь, так и знайте! – прорычал бой, вскидывая двустволку на плечо. – Особенно ты, щенок.
– А ну замолчите! – угрожающе сказал Скэндер.
– Я…
Но тут у бея аж глаза полезли на лоб от удивления. Что это за девушки сюда идут? Ну прямо богини, честное слово! Уж не нимфы ли? Он знал толк в женщинах, но таких красоток еще не встречал: одна черноволосая, видимо, городская, одета на французский лад, в коротком платье, в босоножках, а ножки белые. Другая, в длинном платье, блондинка, тоненькая, идет босиком. Двое мальчиков рядом с ними как пажи знатных дам.
Лёни со Скэндером повернулись в ту сторону, куда смотрел бей.
Шпреса с Силей шли неторопливо, взявшись за руки.
– Сколько уток! – закричал Агим. – Это ты настрелял, Скэндер?
– А вот селезень, – сказал Вандё.
– Откуда ты знаешь?
– Ты что, не видишь, у него зеленая голова!
– А вот еще один с зеленой головой! – громко объявил Агим.
– А вон еще! – добавил Вандё.
– Давай посчитаем.
– Ну как охота, Скэндер? – спросила Шпреса. Она почувствовала, что Силя сжимает ей руку, и повернулась к ней. Саля стояла потупившись. Она узнала Гафур-бея и перепугалась.
– Пойдем, Шпреса, – шепнула она.
– Кто это?
– Пошли, Лёни, – сказал Скэндер. – Пошли!
Вандё, повесив уток на руку, пошел впереди. Агим остановился перед Лёни.
– Дай мне понести ружье, дядя Лёни!
– Бери.
– Нет, я понесу! – закричал Вандё, бросая уток.
– Нет я!
– Не ссорьтесь, – вмешался Скэндер, – понесете по очереди, сначала Вандё, а ты бери уток.
– Уток я понесу, – сказал Лёни. – Бери ружье, Агим.
– Вынь патроны, – остановил его Скэндер.
– А там их нет.
Скэндер взглянул ему в глаза. Гафур-бей, кусая губы, стоял неподвижно, как столб. Они прошли мимо. Шпреса поглядела на него, насмешливо улыбаясь. Назвать его уродом было нельзя. Сейчас, поостыв, он выглядел не таким свирепым, и лицо его казалось даже приятным. Но Силя не подняла на него глаз. Ей было страшно. С детства она много слышала от бабушки и матери о жестокости беев, и они казались ей не людьми, а злыми драконами. И хотя сейчас перед ней стоял обыкновенный человек, высокий плотный мужчина с сединой на висках, все равно бей оставался для нее чудовищем и врагом крестьян.
