Юрий Смолич - Мир хижинам, война дворцам
— Как же не придут, если… То есть я хотел сказать, что, конечно, не придут, но…
— Большевики к власти на Украине не должны прийти! — сказал раздраженно Шептицкий. — Этого и не допустите вы во главе партии украинских эсеров! — Лицо митрополита сделалось жестким. — С большевиками необходимо… только так! — он с треском переломил меж пальцев карандаш и швырнул обломки на пол. — И не превращайте большевиков в какой-то жупел! Эсеры — идеологи мелкого землевладения. И если землевладелец, и большой и малый, поддержит программу строительства Украинского государства, большевизм для Украины не будет опасен!
Грушевский фыркнул:
— Не опасен! Именно в связи с национальным вопросом большевистская программа наиболее опасна для Украины! В России — устами своего вождя Ленина — большевики провозглашают для всех наций право на самоопределение, а на Украине руководитель киевских большевиков Пятаков выступает против самоопределения украинской нации, против украинской государственности, против украинской культуры, против школы, против языка, против…
— Неужели это так, профессор? — мрачное лицо Шептицкого с каждым словом профессора прояснялось все больше. — Руководитель киевских большевиков — против? И вы опечалены этим? Но это огромная радость для нас! Молиться богу нужно за этого Пятачкова — да простит ему на том свете бог все прочие его большевистские грехи!
Грушевский был обескуражен:
— Не понимаю, граф…
— А что же тут понимать? Да ведь ваш Пятачков отталкивает от большевиков на Украине национально сознательный элемент: кому приятно, если тобой пренебрегают, а твои права отрицают? Да поможет бог этому милому Пятачкову!..
— Я именно так и оцениваю его деятельность… Только он, кстати, Пятаков, а не Пятачков, — снова смог продолжать Грушевский. — И я уже дал указание, чтобы в нашей пропаганде напирать на то, что большевики в России — там, где в этом нет надобности, ибо русский народ национально свободен, — выступают за национальное освобождение, а на Украине, где нация ждет самоопределения, — тут они как раз против!
— Призываю благословение на ваш ясный разум, пан профессор!
Часы в углу ударили пять раз: минул час с момента прибытия митрополита.
Грушевский кивнул на циферблат:
— Как жаль, что опоздал ваш поезд и задержалась карета… Времени остается мало, а так много хотелось бы обсудить!
Шептицкий повел бровью:
— О, я не бездельничал, запаздывая к вам, пан профессор! Мне так хотелось проехаться по городу. За четверть столетия я в третий раз посещаю нашу древнюю столицу, и каждый раз роковые обстоятельства торопят меня и не позволяют вдоволь насмотреться… Но вам, дорогой друг, кое-что известно об этом, и я не буду утомлять вас своими рефлексиями…
3Да, Грушевскому кое-что было известно, и Шептицкому не следовало затягивать разговор.
В 1897 году офицер драгунского полка, молодой граф Андрей Шептицкий — тот самый, что верховодил во многих австрийских монархических организациях и руководил борьбою против вольнодумных кружков краковского студенчества, — прибыл из Австро-Венгрии в Россию, в гости к приятелю, графу Шембеку. У графа Шембека, русского подданного, было имение в селе Бородянке, в пятидесяти верстах от Киева, a его брат, граф Шембек, австрийский подданный, владел столь же крупным имением под Веной. В имении графа Шембека-венского драгун граф Шептицкий увлекался охотой на вальдшнепов, кроншнепов и куропаток. Куропатки, кроншнепы и вальдшнепы обильно гнездились и в имении графа Шембека-киевского; потому понятно было желание молодого спортсмена пострелять соблазнительных птичек и на Украине российской. Молодые графы охотились в свое удовольствие, а в свободное от охоты время занимались иными делами; верный католик, граф Андрей Шептицкий живо интересовался тем, как удовлетворяются религиозные потребности местных, проживающих на Украине российской, католиков, и старался посильно способствовать утолению их духовной жажды. Стараниями молодого, но набожного драгунского офицера и его друга, столь же набожного молодого графа Шембека-киевского, духовная жизнь католических братств на православной Украине весьма оживилась. В Бо-родянке, например, где к тому времени из двух тысяч жителей католиками числились всего лишь двенадцать, была построена благолепная католическая часовня и даже поселился ксендз. Подобные часовни были сооружены еще в нескольких селах Киевщины, Подолья и Волыни, а в местечках побольше воздвигнуты были костелы. Было также возбуждено ходатайство перед киевским генерал-губернатором о строительстве второго — несравненной готической красоты — кафедрального костела в самом городе Киеве, на Большой Васильковской улице. При кафедрале основана была и семинария, чтобы готовить пастырей для католических душ, на Украине сущих, и для тех, которые должны были принять католическое исповедание в дальнейшем. Ясное дело, что в постоянных хлопотах по делам церкви молодым графам Шептицкому и Шембеку частенько приходилось наведываться в Киев, и в свободные часы они любили дальние прогулки по живописным киевским окраинам. Особенно полюбились им дикие места за Печерском, где на лоне живописной природы располагались фортификационные сооружения и пороховые склады Киевского военного округа, граничившего в ту пору с территориями Австро-Венгрии…
Такова была первая поездка Шептицкого в Киев, состоявшаяся почти за четверть столетия до девятьсот семнадцатого года.
Естественно, граф Андрей отчитался о плодотворных итогах своего спортивного вояжа. Он отчитался в Вене, в генеральном штабе австро-венгерской армии, и в Риме, в Ватикане, лично перед папой Львом XIII. План “Дранг нах Остен”[12], предложенный Бисмарком династиям Гогенцоллернов и Габсбургов, полностью совпадал с планами Ватикана: распространить католицизм на православный восток, а затем перенести столицу божьей империи из Рима в Иерусалим “ко гробу господню”, чтобы оттуда управлять католическим миром на обоих полушариях.
Результаты отчетов Шептицкого не замедлили сказаться.
Из генштаба драгунский офицер вышел с орденом за военные заслуги; однако орденская лента приколота была не на груди драгунского мундира, а к лацкану гражданского смокинга: Шептицкий был отчислен из армии.
В резиденции папы Шептицкий оставил и смокинг: из Ватикана он вышел в монашеском подряснике — послушником иезуитского ордена отцов-васильян.
Послушничество, которое для всех, кто решил посвятить себя богу, длится не менее шести месяцев, для молодого монаха Андрея было специальным рескриптом святой конгрегации[13] сокращенно… до месяца. Месяц спустя он стал полноправным иезуитом; еще через год был рукоположен в священнический сан; в десять лет прошел все ранги католической иерархии, получив посвящение в высокий епископский сан. А вскоре совсем еще молодой граф Шептицкий достиг самой вершины в греко-католической церкви Галиции: он стал митрополитом львовским в святой резиденции на горе святого Юра, наместником папы римского на западноукраинских землях, а сам папа, как известно, является наместникам бога на земле.
Незадолго перед тем состоялась и вторая поездка графа Шептицкого в Киев — кафедральный костел необыкновенной готической красоты был достроен. Приятно было заглянуть и в Бородянку, с ее куропатками, кроншнепами и вальдшнепами, к старому другу, российскому графу Шембеку, чей австрийский брат в то самое время получал красную кардинальскую мантию.
Однако, справедливости ради, следует отметить, что Шептицкий не присутствовал при освящении кафедрального костела на Большой Васильковской. И вообще отец-иезуит появился на территории Российской империи не в пастырский сутане. Он снова носил смокинг, до неузнаваемости изменивший его внешность. Да и паспорт у него был… на чужое имя.
Опять-таки, справедливости ради, следует отметить, что сия никому не известная личность в смокинге имела неосторожность выронить свой фальшивый паспорт через прореху в кармане и была, в связи с этим, выслана царской полицией за пределы Российской империи…
Этот-то казус и припомнил, верно, Шептицкий, говоря о роковых обстоятельствах, сложившихся при посещении древней столицы Украины.
4Вслед за Грушевским Шептицкий тоже поглядел на часы в углу.
— В нашем распоряжении, уважаемый пан профессор, еще целый час. О самом важном мы успеем договориться. Однако и в дальнейшем многие дела потребуют от нас постоянных контактов. Для этого нам понадобится человек, который смог бы поддерживать между нами тесную связь. Прошу запомнить: Киев, Дарница, место постоя бельгийских авиаторов, действующих в составе русской армии, — капеллан части, в прошлом настоятель тарнопольского прихода, отец из ордена редиментариев, Франц-Ксаверий Бонн. На отца Франца-Ксаверия пан профессор может целиком положиться: это мой личный друг, истинный украинский патриот.
