Валентин Рыбин - Море согласия
- В первых числах августа русские казаки через таможню в Мираке пропустили в Персию человек пятьдесят родственников, приближенных и слуг умершего Исмаил-хана. Едва изгнанные Ермоловым персы очутились на той стороне, сразу подняли плач. Слух о смерти Шекинского хана с быстротой ветра распространился по Гиляну. На всем пути от Мирака до Султаниэ кортеж встречали персияне, выражая боль и сожаление Шереф-Нисе-ханум, ее старшему сыну Беюку, их родным и близким...
В Султаниэ в эти дни продолжалось празднование по случаю приезда Фетх-Али-шаха. Холмы вокруг огненно-желтого шахского дворца пестрели разноцветными шатрами, съехавшихся шах-заде, дипломатических миссий и гостей. Всадники в великолепном праздничном убранстве: в папахах и чалмах с пышными султанами из перьев, в черных и оранжевых плащах разъезжали по узким улочкам и широченным мейданам. Шумели многолюдные базары. Под боевые звуки карнаев и заливистые мелодии свирелей, выступали канатоходцы. Скапливались толпы возле ученого медведя. Тут же выделывали трюки с кобрами заклинатели змей и выступал кукольный театр. На небольшой сценке показывали приключения Синдбада Морехода. Восторг многочисленной толпы был неописуем. Город шумел, гудел, клокотал с утра до позднего вечера...
В один из праздничных дней на базарную площадь выехала кавалькада богато одетых вельмож. Кони в ярко-красных и синих попонах, всадники в разноцветных плащах и высоких шапках. Впереди на черных скакунах ловчие с соколами. Головы птиц покрыты клобучками. Достаточно было беглого взгляда, чтобы догадаться: его величество министр двора, Садразам Шефи отправился на соколиную охоту.
Садр-азам ехал в окружении военного министра Алла-яр-хаиа, астрабадского хакима Мехти-Кули-хана и капитана из британского консульства Монкейта. Десятка три воинов-телохранителей сопровождали их...
Кавалькада, может быть, проскакала бы мимо лавок и гончарных мастерских, если б Садр-азам не увидел подозрительного оборванца, размахивающего руками. Шефи вытянул длинную морщинистую шею, покрутил на пальце жидкую седенькую бородку и велел узнать, что там происходит. Два всадника ринулись в толпу и скоро возвратились с недоброй вестью: умер правитель Шекинского ханства, его превосходительство Исмаил-хан.
— Приведите оборванца ко мне, — распорядился Шефи. Лицо министра побелело. Он окинул тревожным взглядом своих спутников. Чернобородый, с орлиным носом Мехти-Кули-хан пожал плечами и с презрением поглядел на толпу. Аллаяр-хан привстал в седле, разглядывая оборванца, которого воины тащили под руки. Дервиш упирался.
— О ваше величество!— взывал он. — Раб принесший скорбную весть достоин смерти. Но раб не мог не сообщить о горе, павшем на нашу голову...
— Откуда тебе известно, глупец, что Исмаил-хан умер? — сощурясь спросил Шефи.
Дервиш торопливо принялся рассказывать о смерти ха-на и изгнании его семьи и слуг. Шефи слушал, растерянно поводя головой. Кавалькаду обступала чернь, тесня Садр-азама. Каждое слово, как щелчок кнута ударяло в уши ми-нистру. Он чувствовал, как вскипала злоба в его немощной худой груди.
— Убирайся прочь, негодный! Прочь! — вскричал Шефи сиплым голосом. — Только празднество и радость солнцеликого Фетх-али останавливает меня перед желанием вырвать твой поганый язык! — Шефи дернул повод уздечки. Конь пошел, напирая грудью на оборванца. Один из всадников, изловчившись, стеганул его камчой. Дервиш с воплем шарахнулся в сторону и скрылся в толпе. Каваль када помчалась между торговыми рядами и свернула влево, на окраину...
Вскоре всадники выехали за город и неспеша двинулись по Султанейской долине, окруженной холмами в фисташ ковых рощах, за которыми громоздились горы. Это были заповедные места шах-ин-шаха. Сюда каждое лето выезжал он на отдых, вывозил гарем, охотился и предавался блаженству у ручьев и родников в тени деревьев.
Ехали молча. Никто не хотел первым нарушить величественный покой гор. А может, каждый думал о том, что произошло на базаре? Видимо, так и было. Высокий, тонкий в талии, с пышной желтой шевелюрой и бакенбардами, капитан Монкейт сказал как бы между прочим:
— Не кажется ли вам, ваше величество, что мы не сколько опаздываем на место охоты? Говорят, кеклики то куют поутру. Право, не стоило останавливаться перед чернью...
Шефи сделал вид, что не слышит. Монкейт приблизил коня, спросил, косясь на сморщенное личико Садр-азама:
— Что вы думаете, ваше величество, о смерти Исмаила? Садр-азам повернул голову, блеснул слезливыми глазками.
— У нас говорят: «Пусть сгинет тот, кто родил ложь». Но в словах дервиша была правда.
— Тогда уместно напомнить вам, ваше величество, — встревожился Монкейт, — что партию оружия мы собира-лись переслать в Дагестан, Суркай-хану, пользуясь услугами Исмаила. Не помешала ли смерть достопочтенного ха на нашему предприятию?
— Об этом не надо беспокоиться, сэр, — усмехнулся Шефи.— Разве мало дорог, которые ведут в Дагестан? — Садр-азам широким рукавом махнул в сторону астрабад-ского хакима, ехавшего справа, и добавил: — Мехти-Кули-хан поможет вам перевезти оружие через море. Надо только послать человека в Дагестан, чтобы встретил корабль с грузом...
Мехти-Кули-хан, услышав о затее Садр-азама, недовольно скривился. Ему не хотелось брать на себя никаких забот, тем более теперь, когда наступили жаркие дни и весь шахский дворец пребывал на отдыхе. Возражать ха-ким, однако, не стал. Но чтобы сменить неприятный ему разговор, сказал:
— Ваше высочество, ловчие давно ждут нас!
— Да, да, — мгновенно согласился министр двора, и всадники пришпорили лошадей.
Излюбленное место соколиной охоты представляло собой неоглядную предгорную равнину, пересеченную речушками. Выехав из ущелья и поднявшись на склон, густо поросший барбарисом, охотники решили разбить стан на этом склоне. Слуги тотчас поснимали с лошадей хурджуны с коврами, подушками, курительными трубками, провиантом. Не прошло и минуты, как между кустов на полянке уже сиял яркой расцветкой ковер и на нем полулежали господа. Поодаль на козлах висели котелки и под ними слуга-повар разводил огонь. Другой слуга, примостившись под кустом, на разостланной клеенке приготовлял палочки люля-кябаба. «Охота» обещала быть хорошей, если даже боевые соколы не набьют куропаток.
Капитан Монкейт участвовал в соколиной охоте впервые. Все ему тут казалось странным и интересным.
Аллаяр-хан предпочитал наблюдать за соколами издали: его больше увлекали нарды. Он и сейчас, опустившись на ковер, сразу предложил Мехти-Кули-хану сыграть для начала, хотя бы одну партию.
Настоящим охотником был лишь Садр-азам. Сойдя с седла, он даже не захотел отдохнуть после долгой дороги. Сухонький и согбенный, в длинном лебадэ (Лебадэ— халат) и островерхой шапке, он засуетился возле ловчих, отправляя их вниз, на равнину, вспугнуть дичь. Сам торопливо натянул на левую руку по самый локоть перчатку, посадил на нее сокола и принял боевой вид охотника. Одновременно Садр-азам поучал Монкейта, как ему держать руку и как срывать клобучок с головы сапсана, чтобы не причинить боль птице.
Человек десять поскакали на лошадях по равнине, улюлюкая и размахивая руками. Садр-азам, а рядом с ним и Монкейт напряженно следили за всадниками и оглядыва ли низину. Вот стая крупных птиц сорвалась с синего пят-на на равнине и, тяжело двигая крыльями, потянулась вдаль. Садр-азам, еще не зная — что это за птицы, заплясал от нервного озноба, трясущимися руками сорвал с сокола клобучок и встряхнул рукой. Сокол сначала, подобно большой бабочке, закружился на месте. Но, освоившись, ринулся вперед и тотчас набрал высоту. Глядя на министра, то же самое проделал со своей птицей и англичанин. Второй сокол тоже поднялся в синеву неба и помчался за первым.
Монкейт поставил козырьком руку, чтобы следить за своим сапсаном, а Садр-азам уже был в седле и кричал англичанину:
— Господин, торопитесь и не забудьте взять албай (Албай — веревочка с красной шишкой на конце, напоминающей кусочек мяса. Служит для приманки сокола).
Шефи пришпорил лошадь, спустился с холма и поскакал по равнине, все время вскидывая голову, чтобы не потерять из виду птиц. Капитан Монкейт тоже торопливо вскочил в седло и погнал коня следом за министром.
Аллаяр-хан, привстав на колени, некоторое время скотрел, как Садр-азам с англичанином неслись по рыжей, выгоревшей от солнца равнине, усыпанной камнями. Далеко, впереди их, мчались ловчие. В небе едва заметно мелькали вспугнутые птицы. А соколов не было видно совсем.
— Ба-алла, — с удовлетворением произнес Аллаяр-хан. — Они вернутся не раньше чем мы сыграем десять конов и съедим свою добычу. — Аллаяр-хан весело посмотрел на повара и поторопил: — Эй, Факих, поспеши, золотой, с завтраком!
Мехти-Кули-хан довольно засмеялся. Слуга-повар проворнее заработал руками...
