Михаил Казовский - Топот бронзового коня
Бывшая танцовщица посмотрела с неудовольствием:
- Вы с какой-то просьбой?
- С пустяковой, ваше величество: поспособствовать встрече с автократором и замолвить словечко, чтобы согласился меня выслушать без предвзятости.
Дама покривилась:
- Ничего себе «пустяковая»! Да такие просьбы стоят очень дорого.
Он опять упал на колени и молитвенно воздел руки:
- Назовите цену! Я на всё готов!
- Так уж и на все?
- Что ни пожелаете.
Опустив глаза, женщина ответила:
- Хорошо, подумаю. Вы живете у Прова? Никуда не переезжайте. Я пришлю за вами, как сочту нужным…
- Буду ждать с нетерпением! - и, склонившись, поцеловал её туфельку.
Василиса вспылила:
- Перестаньте, мы же договорились!… Сядьте на скамью. И скажите прямо, для чего вам нужна милость автократора.
Имр объяснил без утайки.
У царицы сдвинулись брови:
- Непростая задача. Но попробую вам помочь… Ждите от меня весточки. - И склонила голову, чем давала понять, что аудиенция подошла к концу. Дёрнула за шёлковый шнур, и явившемуся Нарсесу повелела проводить гостя к выходу. Беспрерывно кланяясь, пятясь к двери и благодаря, тот покинул комнату.
Евнух произнёс в коридоре:
- Судя по всему, разговор её величеству был приятен.
- Вы считаете?
- Я уже усвоил: если недовольна, никогда не просит проводить собеседника; иногда, бывает, первая уходит.
- Значит, есть надежда?
- Страшно ошибиться, но, по-моему, есть.
Имра распирало сказать: «Да, она роскошная женщина, распаляет желание, будоражит воображение», - но сдержал себя: говорить подобное царедворцу, да ещё и скопцу, было бы бестактно.
Попрощались у выхода из Вуколеона. Армянин напомнил:
- Никому ни слова об этой встрече. Даже Прову. В случае огласки вы рискуете головой. Это не метафора, а прямая опасность.
- Буду нем, словно изваяние.
- Хорошо. Ступайте.
Возвратившись в особняк, Кайс не смог уснуть до утра. Понимал, что роман с императрицей может стоить ему жизни. Но при этом чувствовал, что остановиться уже нельзя и обратной дороги нет.
2
Пётр-Юстиниан хорошо подготовился к переходу власти в его руки, предварительно расставив на главные посты собственных людей, и поэтому народ в первые недели даже не почувствовал перемен. Но затем перемены начались - и довольно дерзкие. Основными административно-хозяйственными реформами занимался Иоанн из Каппадокии - энергичный, смелый и пронырливый. Он безжалостно сокращал чиновников, реорганизовывал ведомства и следил за сбором налогов. Иногда доходило даже до смешного: Иоанн добился у василевса, чтобы было официально закреплено минимальное расстояние между домами в Константинополе; если расстояние оказывалось меньше, домовладельцам назначался налог (вскоре его прозвали в народе «налогом на воздух»). Византийцы ещё шутили: скоро высморкаться будет молено, только заплатив соответствующую подать на сопли. Шутки шутками, но казна, благодаря Иоанну, прирастала, как тесто на опаре.
Сам юрист, Пётр затеял и юридическую реформу. Воцарившись единолично, он призвал к себе своего старого профессора - Феофила - и торжественно объявил его главой комиссии по переработке всех законов, изданных владыками Римской империи с незапамятных времён до Юстиниана. Как ни странно, Феофил отказался, оправдавшись неважным самочувствием, но в состав комиссии войти согласился. Что ж, тогда ответственным был назначен Трибониан - однокашник и ближайший друг Петра со студенческой скамьи. Он за эти годы вырос в авторитетного правоведа, лучшего знатока древних кодексов, и с азартом принялся за работу. Утвердили комиссию из десяти законников, что преподавали в Октагоне, и поставили целью уложиться в двенадцать месяцев, чтоб к весне 529 года обнародовать «Кодекс Юстиниана» - свод, переработку прежних правовых актов.
Не оставил без внимания самодержец и Церковь. Главным его желанием оставалось примирение Римского и Константинопольского епископатов - в первую голову, и Константинопольского с Александрийским - во вторую. Но задача эта казалась невыполнимой: если Константинополь сближался с Римом, то Александрия грозила расколом; и наоборот. Приходилось хитрить и лавировать: император заигрывал с Папой Римским, а императрица, монофиситка, привечала своих единомышленников из Египта.
Обратил он внимание на военное дело. Чтобы возвратить себе земли прежней Римской империи (всю Италию, Галлию, Испанию и север Африки с Карфагеном), надо было обеспечить тылы на востоке, укрепив границы державы с Персией. Вызвав к себе друзей - Ситу с Велисарием, - автократор сказал:
- Самый ненадёжный участок на тамошнем фронте - это Армения и Лазика, на которые претендует шахиншах Кавад. Мы должны умерить его аппетиты, отогнать подальше и построить крепости - как оплоты нашего присутствия на Кавказе. Кто из вас готов справиться с поручением василевса?
Сита слегка поправился, возглавляя императорскую охрану, - отрастил животик и щеки, - а зато шевелюра изрядно поредела и не выглядела, как раньше, всклокоченной. Он был счастлив в браке с Комито.
Велисарий, напротив, оставался таким же стройным, как раньше, но черты его лица сделались серьёзней и строже. Две упрямые складки пролегли возле губ, несколько морщин появились на лбу и на переносье, голос загрубел. Сын учителя Косты выглядел суровым зрелым мужчиной, и когда негодовал, то смотреть в его глаза, излучавшие ярость, было страшновато. Лис по-прежнему любил Антонину, опекая её детей и приёмного сына Феодосия; слухам о романе жены с Феодосием никогда не верил и грозил, что повесит каждого, кто такие сплетни распространяет.
На вопрос Юстиниана ответил:
- Ваше величество, только прикажите, и хоть завтра поведу ромейскую армию на восток. Честно говоря, надоело сидеть в столице. Годы уходят, а душа жаждет острых ощущений.
Царь приязненно улыбнулся:
- Уж чего-чего, а острые ощущения я тебе гарантирую - и на западе, и на востоке. Мы не для того приходили к власти, чтобы предаваться неге и удовольствиям. Удовольствия пока подождут. Надо совершить главное. - Резко повернулся к исавру: - Ну, а ты, Сита, что молчишь? Опасаешься покинуть стены Константинополя и нагретую постель Комито?
Покраснев, начальник царской охраны проговорил:
- Нет, ну почему же… Для меня желание самодержца - закон… Просто не решаюсь взять на себя ответственность за всю операцию. Если с Велисарием заодно - то другое дело. Вместе понадёжнее.
Согласившись, василевс заключил:
- Вместе так вместе, я не возражаю. Собирайтесь в поход. Разработайте планы вторжения в приграничные районы Персии, а потом уточним всё и согласуем. Главная задача: чтобы шахиншах не посмел тревожить Романию больше. Я хочу держать на востоке малые силы, дабы основные бросить на запад. Жду вас у себя через две недели. Корабли готовятся, нужные войска на подходе, скоро выступать.
Оба полководца покидали Халку возбуждённые, взбудораженные словами императора, обсуждали первейшие задачи. Сита произнёс:
- Нет, меня не кампания беспокоит. Мне чего? Я человек военный и готов к любому приказу руководства. Жалко Комито. Как она и Соня будут без меня?
Друг пожал плечами:
- Забирай с собой. Я, к примеру, намереваюсь взять жену непременно.
- Не опасно ли? Вдруг противник прорвётся и захватит в плен наших близких?
- Маловероятно, если будем вести себя дальновидно, выстроим надёжную оборону. И потом сознаюсь: не могу без Нино, должен обладать ею пусть не каждую, но хотя бы через ночь. Изменять ей с наложницей? Не хочу, не стану.
Велисарий умолчал и ещё об одной причине: не хотел оставлять её в столице с пасынком Феодосием; в слухи он не верил - но на всякий случай лучше обезопаситься…
Сита почесал в голове:
- Да, тебе хорошо, у тебя дети взрослые. А моей дочке только два исполнилось. Брать её с собой не могу.
- И не надо: есть же мамки, няньки. Поручи девочку прислуге.
- Ни за что на свете! Разлучать её с Комито не имею права.
- Ну, тогда терпи. Раньше осени не вернёмся - это в лучшем случае. При плохом повороте событий можем задержаться на пару лет.
- Пару лет! - поперхнулся Сита. - Но ведь на побывку-то можно отъезжать? При отсутствии активных боевых действий?
- Поживём - увидим.
В доме Велисария от известия о походе все заволновались. Антонина сказала, что отправится с мужем обязательно, ей давно хотелось поменять обстановку, посмотреть новые края; лишь спросила: а не взять ли мальчиков - Феодосия с Фотием? Им обоим скоро стукнет шестнадцать… Отчим возразил: нет, пока останутся дома, пусть закончат учёбу, возмужают как следует; года через два вновь обсудим. Но зато с Прокопием согласился: надо, чтоб историк поехал и запечатлел на пергаментах все перипетии событий; и к тому же его острый ум, нетрадиционный подход ко всему происходящему пригодятся в кампании; да и поиграть в шахматы будет с кем.
