KnigaRead.com/

П. Филео - Падение Византии

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн П. Филео, "Падение Византии" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Он говорит, что надо молить Бога, чтобы отец скорее был взят на лоно Авраама, потому что пережить падение империи будет для него тяжким испытанием, от которого он не уйдет ни в России, ни в Италии.

— Но он очень любит отца…

— Да потому он так и говорит.

— Ты, Андрей, когда видел Николая?

— В октябре, пред закрытием навигации, на Азовском море, в Палестре; мы там ломали комедию, набивали друг другу цену на рыбу; дело было, конечно, грошовое.

— Ах, братец, — вмешалась в разговор Груша, — как я желаю повидать брата Николая, ведь я его не видела после того, как он спас меня! А вы, братец, на него очень похожи, но в тоже время и как будто совсем разные люди, Что я пережила тогда! Что перечувствовала в Каффе на торговой площади! О, не дай Милосердный Боже никому на свете!.. — Груша набожно перекрестилась. — И где-то отец Арсений бедненький?

Молодая женщина стала быстро утирать слезы, которые катились по щекам.

Андрей низко наклонился над спящим на коленях матери сыном, чтобы скрыть волнение.

— Завидная судьба человека, о котором вспоминают со слезами благодарности, — тихо проговорил. Максим. — Я бы пожертвовал своею жизнью, чтобы сделаться таким человеком.

— Значит и ты так же добр, как и другие твои братья, — проговорила Груша.

Между тем Андрей притащил ящик на палубу и стал доставать из него разные съестные припасы и вино.

— Ну, выпьем, Максим, за радостную встречу.

— Хорошо, Андрей, за счастливую будущность малютки Максима и всего нового поколения; пусть оно будет счастливее нас! — с этими словами Максим опорожнил серебряный стакан вина.

— Во время этих переездов только одно утешение — выпить и хорошо поесть, — заметил Андрей. Прошептав молитву, он начал есть. Приглашая то Грушу, то Максима отведать яств, он говорил: — Уж как мне хочется с отцом поскорее повидаться. Ну, а Николая мы застанем дома?

— Думаю, что застанем. Когда я ехал в Неаполь, он был уже в Генуе, где у него были крупные денежные дела. После того он рассчитывал возвратиться к отцу; я даже присматривался к судам, шедшим нам навстречу, не видно ли его там. Знаешь ли, Максим, — закусывая, продолжал Андрей, — Тану следует бросить. Пока еще кое-какие дела можно вести в ней, но с усилением влияния турок на Черном и Мраморном морях она совсем падет, и недалеко то время, когда Тана будет захвачена татарами или турками. К тому же, там небезопасно. Лучше будет, если я вернусь в Тану один, а уж их не возьму, — прибавил он, указывая на жену и сына.

— В таком случае и сам не поедешь, — возразила ему жена.

— Как бы там ни было, а ехать необходимо, чтобы закончить дела. Она вот, — кивнул Андрей на жену, — все зовет меня в Россию.

— Отчего ты отказываешься? — удивился Максим. — Поезжай, Андрей, тем более, что ты сочувственно относишься к этой стране, которая теперь тебе не чужда, и как мне кажется, ты хочешь видеть в ней наследие Византии.

Между тем, солнце уже стояло высоко. Малютка проснулся и поднял плач. Его все успокаивали. Нежная заботливость, ласки отца, матери и дяди чередовались одни за другими. Ребенок еще плакал, но глазки уже смеялись, а розовые губки складывались в обворожительную улыбку. Андрей взял его на руки, лаская и уговаривая. Максим принялся расспрашивать Грушу о России. Рассказ у нее был не особенно богат: татары, вероломные бояре, да непокорные князья. Одно служило утешением — это митрополит Иона.

XX

Наступал тихий весенний вечер. Старый Константин Дука сидел со своим старшим сыном Николаем под тенью громадного векового дерева у своего дома, прилегавшего к замку. В руках старик держал сочинения Афанасия Великого; перед Николаем были разложены конторские книги и он занимался разными вычислениями. Время от времени старик читал сыну какое-нибудь замечательное место из книги и после обмена мыслей по поводу прочитанного, оба снова погружались в свои занятия.

Кругом царствовала невозмутимая тишина.

За замком вдруг послышались шаги и порывистое дыхание.

Отец и сын подняли голову, прислушиваясь. Скоро из-за угла замка показался старик Елевферий; он совершенно запыхался.

— Кирие, кирие, с берега видна лодка, а в лодке люди!

— Люди? Какие же люди?

— Турки, что ли? — с нетерпением спросил Константин Дука.

— Ах, что вы! Наши дорогие дети! — со слезами уже проговорил Елевферий.

— Андрей?

— И Андрей, и Максим…

Николай вскочил и почти бегом бросился к берегу.

— Подожди, Николай, и я хочу! — просительно сказал старик.

Николай засмеялся.

— А я, батюшка, про вас забыл… Ну-ка, Елевферий, помоги мне, поведем батюшку вместе. Это будет скорее.

Старика Дуку взяли под руки и почти понесли. Поднявшись на довольно крутой пригорок, они увидали разбросанные вдали острова, а внизу приставшую к берегу лодку.

— Дети мои, дети мои! — кричал старик. — Ах, Николай, вы все около меня сегодня! Андрей с женою, с внуком! Господи!

С берега заметили людей на горе. Максим шляпою и криком посылал приветствия, но шум волн мешал слышать. Агриппина подняла высоко своего мальчика. Старик Дука плакал и с горы осенял его крестом.

В то время как Максим взял у Груши малютку и помогал ей взобраться на гору, Андрей кратчайшим путем вбежал на нее ранее других, и, упав на грудь отца, со слезами радости говорил:

— Десять лет я не видел тебя, батюшка, десять лет!

— Андрей! Андрей! Какой же ты славный, да как возмужал! — старик пожирал глазами сына. Он перестал обнимать его только тогда, когда Агриппина бросилась пред старым Дукою на колени. Николай поспешно поднял ее и подвел к отцу.

— Моя милая, бесценная дочь, — шептал старик, обнимая Грушу и покрывая поцелуями ее голову.

Когда же Максим поднес малютку к отцу, тот, благословив ребенка, совсем разрыдался.

— Докса си, о Феос имон, докса си! — повторял он, возводя к небу свои влажные глаза.

Между тем Агриппина бросилась к Николаю.

— Мой спаситель! Мой спаситель! Могла ли я думать тогда, кто спас меня! — восклицала она.

Николай нежно обнял молодую женщину и по-отечески поцеловал ее в лоб.

— Это все отец Арсений — не я; молитесь о нем! — смущенно произнес он.

— А что, братец, умер он? — спросила Агриппина.

— Нет, я видел его недавно в Фессалониках.

— Ну, пойдемте, дети мои, я совсем потерял силы. Столько радостей, теперь и умереть можно; более счастливого момента не может быть! Мой славный малютка, мой крошка, — говорил старик, любуясь внуком.

Старый Дука совсем, повис на руках Николая и Елевферия, который перецеловался со всеми и плакал в три ручья; из всех сыновей Дуки веселый Андрей был его любимцем.

— Моя ненаглядная дочь, — обращался старый Дука к Груше, — какая красавица из стран гиперборейских, — ласково улыбнулся он ей, стараясь при этом идти скорее, — а Андрей, ох, разбойник! Какой же он молодец, правда, кирие Агриппина?

— Кирие, — скромно заметил Елевферий, — вы ничего не говорите, совсем ничего, а то больше устанете…

— Ах ты, старина, как же я могу не говорить!

— Я за вас поговорю, кирие, а то вы мне не даете слова сказать…

— Ну, говори, Господь с тобою!

Препирательство стариков всех очень забавляло.

— Да что уж! Я только хотел сказать… — Елевферий потерялся и не знал, о чем говорить, когда заметил, что все его слушают. — Я хотел сказать, что молодые господа все хороши, что таких на свете нет других, — окончательно запутался старик.

Наконец добрались до места, где отдыхал старый Дука. Около стола стояли скамейки и кресло. Старик опустился в кресло, дети разместились на скамьях.

Андрей заметил на столе конторские книги.

— И тут уже синьор Батичелли свои барыши сводит! — смеясь сказал он. — Ну, батюшка, — обратился он к отцу, — уж и актеры мы с Николаем, ты себе представить не можешь! Иногда бывает, что пользуясь тайно сведениями от Николая и зная все скрытые пружины торговой политики генуэзцев, устроишь превосходную операцию, но и сам испугаешься, как бы не узнали. Вот мы тогда с Николаем и разыграем комедию, отобьем друг у друга какое-нибудь крупное дело; а однажды в Палестре так даже лично виделись; — Николай-то ничего, он человек серьезный, ходит себе да разговаривает как Платон, а меня смех разбирает, того и гляди ни с того, ни с сего примусь хохотать. Однако, ничего, выдерживал, только губы порядком покусал. Мне в Тапе недавно предлагали консульство, намекая при этом, нельзя ли принять католицизм, но я уклонился от этой чести. Впрочем, с венецианцами легче; они так понимают у человека стремление к личной выгоде, что насчет происхождения и религии мало интересуются. Вот уж синьору Батичелли тщательно приходилось скрывать свое византийское происхождение.

— Ну, а как нашему главному счетоводу угодно? — спросил Николай. — Когда займемся составлением счетов?

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*