Национальный эпос армянского народа - Давид Сасунский
– Это, мой мальчик, могила отца твоего. Здесь некогда храм стоял, воздвиг его твой отец и назвал Богородица-на-горе. А когда твой отец, Львораздиратель Мгер, окончил дни свои, пришел Мсра-Мелик, ударил на нас, храм отца твоего разрушил до основания, сасунцев полонил, богатую взял добычу и ушел восвояси.
Зарычал Давид, точно лев молодой, пал на колени, подполз к могильному камню, поцеловал его, встал, луком вокруг гробницы черту провел, подошел к дяде и со слезами стал его умолять:
Дядя! Ты заменил мне родного отца.
Будь мне отцом родным до конца!
Дядя! Ты заменил мне родного отца.
Будь благодетелем мне до конца!
Пять тысяч работников надобно мне -
Воду возить, землю копать!
Каменотесов надобно мне,
Полтыщи мне надо – камень тесать.
Пятьсот мастеров надобно мне -
Стены из камня слагать, возводить,
Своды сводить, купол сводить!
– На что тебе столько, Давид? – спросил Горлан Оган.
– Дядя! – молвил Давид. – Я мысленно дал обет вновь построить храм на месте воздвигнутого отцом моим и разрушенного Мсра-Меликом.
Так и знай: если я не исполню обета, то мне больше не жить на свете. Завтра, еще до полудня, все эти люди должны быть здесь. Пусть придут и до вечера храм возведут, чтобы послезавтра можно было в храме обедню служить.
Горлан Оган знал, что Давид на ветер слова не бросает, что слово у «его не расходится с делом. Он только с просьбой к нему обратился:
– Давид! Пойдем домой, отдохнем, а завтра я приведу столько работников и мастеров, сколько ты у меня просишь.
– Нет, – возразил Давид, – я останусь у могилы отца моего. Я до тех пор с вершины Цовасара не спущусь в город, пока храм в память отца не дострою. А ты, дядя, ступай набери столько чернорабочих и мастеров, сколько мне нужно, и приведи их сюда.
И тут Горлан Оган вспомнил свой сон, про который он Сарье рассказал: Сасуна стена нерушимо стоит, сасунский светоч ясно горит, сасунский сад зеленеет-цветет, соловей сасунский поет… Вспомнил свой сон Горлан Оган и подумал: «Уж, верно, Давид вызволит Сасун из-под Мсра-Меликовой власти! Должно мне исполнить желание Мгерова сына».
– Будь спокоен, мой мальчик, – сказал он. – Меня недаром зовут Горлан Оган: мой голос сорокадневный путь пролетит, кликнет – и желанные твои работники и мастера услышат, придут. Убей шесть, а то и семь оленей, туши я унесу в город, задам сасунцам пир, и тогда работники и мастера налетят отовсюду.
Схватил Давид лук и стрелы, семь оленей убил. Оган туши на спину взвалил, в город спустился и кликнул клич:
Эй, сасунцы! Идите скорее сюда!
Светоч наш воссиял – идите сюда!
Мгеров сын – пахлеван в цветущей поре.
Вновь взведет Богородицу-на-горе.
Кто верует в Бога – придите помочь!
Кто слышит наш клич – придите помочь!
Пять тысяч работников! Кличу я вас -
Воду возить, землю копать,
Ещё полтысячи – камень тесать.
Пятьсот мастеров нужны нам сейчас,
Стены из камня слагать, возводить,
Своды сводить, купол сводить.
Призыв Горлана Огана услыхали семь городов. Чернорабочие и мастера – все, сколько их ни было в семи городах, – явились в Сасун. Собрались в покоях Горлана Огана, наелись, напились и двинулись к Цовасару – вновь строить храм Богородицы-на-горе.
Пришли, смотрят: Давид начертил, где быть храму, яму вырыл, положил в основанье громадные скалы. Мастера диву дались: работники всем скопом не смогли бы сдвинуть с места ни одну из этих громадин.
Мастера поднялись на стену.
Крупные камни притаскивал Давид, мелкие камни притаскивали чернорабочие и передавали мастерам. Крупные камни складывал сам Давид, мелкие камни мастера складывали вокруг каменных глыб. Чернорабочие глину месили, мастерам ее подавали, мастера камни скрепляли, слепляли, кладку промазывали.
Ленивцы и те, глядя на Давида, на богатырскую мощь его и задор, стыдились лени своей, брали себя в руки и делали в семь раз больше, чем позволяли им силы.
Так трудились они до вечера и наконец достроили храм Богородицы-на-горе, восстановили его на прежнем месте – на вершине горы Цовасар.
– Дядя! – обратился к Огану Давид. – С мастерами и чернорабочими рассчитайся по-честному! Смотри никого не обижай!
На заре Горлан Оган отправился в город и привез оттуда на мулах три вьюка с золотом. Чернорабочим досталось по золотому на брата, а мастерам – по два, и все остались довольны. Мастера и чернорабочие поблагодарили сасунский царствующий дом и ушли восвояси.
Давид обошел снаружи весь храм, потом вошел внутрь, поцеловал крест и сказал:
Дядя, мне заменивший отца,
Будь отцом родным до конца!
Сорок послушников призови,
Сорок иноков призови,
Ровно столько ж попов призови,
Архимандритов сорок зови,
Архипастырей сорок зови -
пора свечи в храме зажигать, пора обедню служить!
Созвал Горлан Оган сорок послушников, сорок иноков, сорок священников, сорок архимандритов, сорок епископов – все, как один, пришли, свечи зажгли, освятили храм Богородицы-на-горе и отслужили обедню.
Обрадовался Давид, душа его возликовала. Привел он сюда Батман-Буга и Чарбахар-Ками, поставил их стражами при входе в храм, определил им в день бурдюк масла да бурдюк меду на пропитание и дал такой наказ:
– Чужой злой человек придет – дверей не отворяйте. Паломник придет, нищий, голодный придет – двери откройте и накормите!
На рассвете Давид и Оган воротились в Сасун.
Восстановил Давид храм, некогда воздвигнутый отцом его, и остепенился.
Он уж более не проказил, не обижал малышей, не грубил старшим, никому ничем не досаждал. Сасунцы говорили друг другу:
– Давид уже не шальной лоботряс. Он вылитый Львораздиратель Мгер, весь в отца пошел!
ДАВИД ИСТРЕБЛЯЕТ СБОРЩИКОВ ДАНИ
Дошла до Мсра-Мелика весть: «Давид взошел на Цовасар, снес воздвигнутую Мгером стену, восстановил тобою разрушенный храм Богородицы-на-горе, похвалялся: «Я Мсыру не данник. Мсыр – Мсра-Мелику, Сасун – Давиду Сасунскому!»
Как услыхал про то Мсра-Мелик, озлился, брызнул слюной, с упреком обратился к Исмил-хатун:
– Ах, матушка! Хотел я убить подлого этого сироту, а ты не дала. А теперь видишь, что он натворил?
– Ничего, сынок, ведь вы – братья! – молвила Исмил-хатун. – Пускай Мсыр будет твой, а Сасун – Давидов! Ты на него войной не ходи! Вы – братья!
Созвал Мсра-Мелик меджлис, созвал мудрецов и обратился к ним за советом, как Сасун разорить, как с Давидом покончить.
Был в меджлисе удалой пахлеван по имени Козбадин. Встал он и речь произнес.
– Много лет тебе здравствовать, царь! – сказал он. – Такому доблестному, славному и державному царю, как ты, не подобает самому идти войной на гяура. Отряди со мной тысячу пахлеванов – я пойду к сасунцам.
Семилетнюю дань соберу я с них:
Одномастных коней, резвоногих, лихих,
Сорок золотом чистым набитых вьюков,
Сорок дойных коров, упряжных быков,
Сорок женщин высоких – верблюдов грузить,
Сорок ростом поменьше – чтоб жернов крутить,
Сорок дев, чтоб натешился ими ты всласть,
Сорок телок упитанных – и чтоб под масть!
– На придачу, – примолвил Козбадин, – убью шалого Давида, а его голову тебе в дар принесу.
– Нет, мне этого мало! – объявил Мсра-Мелик. – Разрушь Богородицу-на-горе, восстанови стену вокруг моего Цовасара.
Козбадин ему на это молвил с поклоном:
– Мой властелин! Раз ты повелел, считай, что Богородицу-на-горе я уже снес, а цовасарскую стену восстановил.
– Храбрый Козбадин! – сказал ему на это Мсра-Мелик. – Коли так, даю тебе полную волю: набери, сколько надо, войска, возьми, сколько надо, оружия, иди на Сасун, собери дань за семь лет, принеси мне ее, а на придачу – голову шального Давида, чтоб от сердца у меня отлегло. Добром отдадут – бери, не отдадут – Сасун разори, мешки с землею сасунской навьючь на сасунских коней, на сасунских беременных женщин сасунские камни навьючь и все это доставь в Мсыр.
– Много лет тебе здравствовать, царь! – сказал Козбадин. – А мне что ты за это дашь?
– А чего бы тебе хотелось?
– Твоего коня-шестинога.
– Дам тебе моего коня-шестинога да еще полцарства в придачу.
– Уууххх!..
У Козбадина дух захватило от радости. Собрал он рать и во все концы разослал глашатаев, чтобы они славили нашествие его на Сасун. Мсырские женщины хоровод стали водить, песню затянули:
Идет на Сасун удалой Козбадин -
Так ему повелел Мсра-Мелик – властелин.
У сасунцев отнимет он все их добро -
Мы разрядимся в золото и в серебро.
