В тени престола. Компиляция 1-12 книга (СИ) - Бушмин Виктор
– Очень великая бумага… – он поймал взгляд де Леви, – я дам вам все, что вы пожелаете, но…
– Я уже понял… – Филипп стал серьезен. – Ваше «но» означает предел потребностей? – еврей молча закивал головой. – Не волнуйтесь, я чту приличия и не выйду из означенного мне предела. Там, если не ошибаюсь, написано «пять тысяч серебром»?..
Исаак закашлялся, словно подавился или поперхнулся, вытер слезы из глаз кулаком и ответил, словно извиняясь:
– Там указана сумма серебром в ливрах труасского веса, сеньор де Леви…
– Ну, и что?.. – Филипп разыграл несказанное удивление, хотя прекрасно понимал, что еврей сейчас будет просто-напросто ломать его в цене, ссылаясь на что-то и придумывая, как любой из представителей его народа, всякие трудности. – Сложности в пересчете?..
– Нет-нет, ни в коем случае! – Исаак оживился и напрягся, опасаясь, видимо, что его неожиданный гость уйдет к кому-нибудь другому. – Просто, как бы вам сказать, есть необходимость, – он замялся, – в счет перевода и высокой ответственности момента, да еще море, сами понимаете, да и Пиренеи весьма опасны…
– Мне, что, придется ждать деньги из Франции?.. – де Леви удивленно посмотрел на него.
– Нет-нет. Они, к счастью для вас, имеются в наличии… – Исаак побледнел, его скулы резко выступили на лице. – Только она будет несколько меньше означенной в бумаге…
«Ладно, старый прохиндей, черт с тобой, – решил Филипп. – Только бы деньги поскорее получить, коней, да людей нормальных…»
– Слушаю вас, рабе Исаак… – сказал он вслух.
– Сумма будет меньше на пятую часть… – одним махом произнес Исаак.
– Ой-ли! Что так много? Овес, что ли подорожал? – засмеялся Филипп. – Даже король берет не больше десятины и наша святая католическая церковь не превышает пределов… – он спокойно, но жестко посмотрел на еврея. – Десятая часть от суммы…
– Ваша воля для меня закон. – Ответил ему Исаак. – Не могу торговаться с защитниками Господа и святого Иерусалима. Девятнадцать процентов…
Филипп громко и заразительно засмеялся.
После долгих и нудных торгов они пришли к согласию…. В пятнадцать процентов комиссионных.
– Так. – Филипп пересчитал деньги и разложил их по мешочкам. – Мне еще надо добрых и крепких коней, – Исаак молча кивнул и что-то записал на куске пергамента. – Боевых декстриеров парочку, ронкинов по три на брата, кое-что из вооружения и припасов и, самое главное, надежных людей…
– С этим, сеньор, самые большие загвоздки… – вздохнул Исаак. – Люди здесь, как в прочем и везде, гадкие, подлые и пакостные. Пару-тройку более-менее приличных слуг я вам сыщу, а вот воинов сами отбирайте, увольте меня, старика, от этого жуткого дела…
– И на том спасибо… – Филипп зевнул. – Когда пойдем коней смотреть?..
– А ничего смотреть не надо. – Успокоил его еврей. – Ступайте-ка отдыхать с дороги, а завтра к утру у вас все будет, причем, поверьте, все самое лучшее и по весьма приличной и приемлемой цене. – Исаак поймал недоверчивый взгляд рыцаря. – Даю слово Исаака! Вы можете-таки потом все проверить и перепроверить. Мои цены будут ниже, они будут правдивы, а кони будут превосходны…
– Ладно, старик, согласен… – Филипп откинулся на спинку стула, зевнул и понял, что и он устал с дороги, все-таки недельное пребывание в открытом море с его постоянной болтанкой донельзя вымотало и его крепкий молодой организм.
Исаак улыбнулся какой-то своей загадочной улыбкой, дотронулся своими длинными и крючковатыми пальцами до ладони рыцаря:
– Дон де Леви, я чувствую, что вас внутри что-то гложет… – Филипп в ответ лишь повел плечом и сдвинул брови на переносице. Еврей по-отечески погладил его по руке. – Запомните только одно. Вам с этим придется жить всю вашу жизнь и куда бы вы ни бежали, это будет идти за вами следом, вырастая и заполняя вас целиком и полностью, грызя и точа изнутри. Успокойтесь, выдохните, осмотритесь, подумайте – а стоит ли, вот так, изводить себя и мешать жить окружающим вас людям. – Старик посмотрел в окно, подумал о чем-то своем и продолжил. – По вашим глазам я понял, что там за морем осталась еще одна разбитая вдрызг душа. Это девушка?.. – де Леви молча кивнул головой. Исаак тепло улыбнулся. – Она вскоре забудет вас, поверьте мне – старику, который многое видел в жизни. Нет, она помучается какое-то время, но все равно забудет вас… – он подумал, тщательно подбирая французские слова, и прибавил. – Естественно, где-то там, в самом потаенном уголке своей памяти она сохранит ваш образ, но с каждым днем он будет все размытее и туманнее, все идеальнее и идеальнее, и если вы попробуете снова возвратиться к ней, то поверьте – у вас ничего не получится. В одну реку дважды не войдешь. Вы будете совершенно другим, далеким и чужим ей. Измучаете, добьете себя и разочаруете ее…
– Спасибо, рабе.– Ответил Филипп. – Вы, прямо, как отец.
– А я и есть отец… – грустно вздохнул он. – И скажу вам одно – не приведи вам когда-нибудь хоронить своих детей. Тяжелее ноши для души вы, вряд ли, сыщете. Поберегите своих родителей, хотя бы, и не ищите смерти раньше, чем она сама решится навестить вас. Но и тогда, – он подмигнул рыцарю, – щелкните ей по ее костлявому носу, отпрыгните в сторонку и отвесьте ей увесистый пинок под зад! Рано вам еще…
– Благодарю вас за теплые слова. – Филипп покачал головой, соглашаясь со словами старика и принимая их прямо в свое сердце. – Но у меня есть обязательства…
– А вот их, к вашему несчастью, надо исполнять. Только бесчестный человек может забыть о словах, данных им кому-то в порыве открытости и любви… – Исаак тяжело вздохнул и с грустью в глаза произнес. – Здесь, в Испании, как в прочем и на Святой земле, вы не найдете ничего, кроме крови, грязи, греховности и мерзопакостности. Надеюсь, что это только укрепит вас, а не превратит в обычного скота и ублюдка, коих и так полным-полно на свете, а уж в Испании тем более. Ступайте-ка, отдохните с дороги, а я пока распоряжусь по вашим пожеланиям…
Робер развалился на кровати и, не раздеваясь, спал, оглашая комнату своим заливистым храпом. Филипп плюхнулся на соседнюю постель, стащил с себя сапоги, сбросил гамбезон и, расстегнув ворот рубахи, практически сразу уснул крепким сном здорового человека – организм, несмотря на храпы соседа, потребовал отдыха…
Утром, к своему несказанному удивлению, Филипп проснулся, разбуженный веселым и громким ржанием коней, шумными разговорами слуг на почти непонятном испанском наречии, которое, лишь прислушавшись, напоминало франкский язык, но было гортанным и певучим. Он толкнул Робера, тот зевнул, открыл глаза, потянулся и с кислой физиономией поднялся с кровати.
– Что такое?.. – все еще не отойдя ото сна, спросил нормандец. Он недовольно пробурчал. – Нас ограбили? Я так и знал, что этим евреям нельзя было доверять…
– Наоборот! – Засмеялся де Леви. – Мы разбогатели и, судя по ржанию коней, обзавелись копытами!..
– Небось беззубых кляч нам притащил, а будет щеки дуть, словно это першероны фламандские… – снова недовольно проворчал тот.
– А вот мы сейчас выйдем во двор и проверим… – Филипп взял его за руку и потащил на улицу.
Маленький дворик был полон народу. Пыль, поднятая копытами коней, сплошной завесой покрывала внутренний двор.
Не успел Филипп спуститься со ступенек, как к нему подбежал Исаак и, кланяясь, произнес, не стараясь скрыть своего торжествующего вида:
– Дон Филипп! Полюбуйтесь на эти творения Господа! Ой, ну и красавцы!.. – он указал рукой на коней, стоявших возле привязи.
Филипп и Робер подошли к ним и обомлели! Красивые, мощные и породистые декстриеры, каждый из которых мог с легкостью вынести на себе тяжеловооруженного рыцаря, нетерпеливо били копытами и широко раздували ноздри. Их исполинский рост и открытая мощь поразили рыцарей. Исаак, молча наблюдал за реакциями гостей, улыбнулся и сказал:
– Судя по вашим глазам, дон Филипп, я догадался, что результат превзошел самые смелые ожидания…
